Неделю спустя Флавион Эсмилир
Дорога в независимое государство оказалась самой тяжёлой. Во-первых, у меня адски болело бедро, из-за чего я постоянно орала, не могла нормально спать, так как земля твёрдая, и тормозила остальных. Во-вторых, на пути нам не попались какие-нибудь дома, готовые принять путников, или таверны, гостиницы. Народ здесь нелюдимый. Спасибо хоть за то, что с рынка погаными метлами не выгнали, дали самим перекусить, лошадей накормить. В-третьих, на десерт, погода решила пошутить, организовав марафон дождей. Днём и ночью, сука! Устали все: я, Нана, ребята и лошади. По словам Савиньяка-старшего, нам осталось буквально пару дней, после чего, пересечём границу, где встретимся с Эмилем. Найдя какую-то старую хижину, решили, что сегодня переночуем именно здесь. — Сухо, — оглядел помещение Эстебан, — потянет. Мужчины принялись утеплять наш ночлег и искать то, что поможет в добыче огня, а мы с Наной просто обессилено рухнули рядом с конями. Нечего им на улице делать, с нами будут. — Там источник есть, — кивнул Арно, — вода относительно тёплая. Можно себя в порядок привести, жеребят напоить. — Спасибо, — смотрит на меня, — помочь встать? — Не, — слабо улыбнулась, — отдохну чуть-чуть. Не надо напрягать их своей беспомощностью. Моё бедро — моя проблема. — На горизонте есть какое-то здание, — Колиньяр, — думаю, что это какая-то церковь. Возможно, если хорошо попросим, то пустят на несколько дней. — Лионель, — обращаюсь к другу, — ты говорил, что мы можем к кому-то в гости заглянуть? — Слишком далеко. Тебе не дойти, учитывая боли в бедре, — мотнул головой. — Я дойду. Есть же лошади! — Нет, — прорычал юноша, — добираемся до Эмиля и хватит. Дорога тяжёлая, Эсми, какие гулянки? Я глянула на Лиона с надеждой на помощь, но он лишь одними губами сказал, что Эстебан прав. — Хорошо. Слушайте, — задумалась, — Сильвестр же всю жизнь собирал информацию. Компромат на весь мир. Вопрос, — оглядела присутствующих, — где записи? — Мне тоже стало интересно, — Колиньяр невинно улыбнулся, — по словам отца, в кабинете кардинала был пожар. Всё сгорело. — Жаль, — поджала губы, — нам бы это пригодилось. — Кстати, — протянул письмо, — папа просил передать тебе. — Что за секретики? — вернулся Ричард с Наной. — Не знаю, — открываю.«Моя девочка, если ты читаешь это, то наш упрямец выполнил поручение. Начну с того, что твой отец жив. Уверен, ты об этом уже знаешь, так как Александр проявил интерес к моей персоне и задал огромное количество вопросов, касающихся тебя. Так скажем, делал вид, что безумно скорбит по дочери. Я, мягко говоря, в шоке был, когда увидел его перед собой. В скором времени, мы с Реджи покинем Талиг и герцогство, так как здесь просто невозможно находиться. Мирабелла готова спустить на старого друга всех собак, а Эпинэ следит за мной целыми сутками. Хотим отправится в Орден Милосердия, возможно, именно там найдём единомышленников, способных помочь нам в борьбе за справедливость. Не хочу расстраивать, но ты должна знать. Альдо Ракан сделал из твоей оранжереи ринг. Теперь, он там тренируется. Только не плачь! Как вернётесь домой, то мы всё засадим обратно, как было и даже лучше! На письмо не отвечайте. Я думаю, что за Месяцем следят. Он мальчик умный, может быстренько лапками письмо разорвать. Это Эстебан его научил. Мы обязательно увидимся. Ребятам большой привет. Берегите себя. С любовью и заботой, папа.»
Меня сейчас разорвёт. — Он сделал из моей оранжереи, — прошипела, — ринг. — Помянем, — Колиньяр округлил глаза, — Эсми, солнце, тебе нельзя нервничать, помнишь? Бедро болит из-за стресса. — Какой к чёрту ринг?! — дыхание сбилось, — там столько редких растений было! Это эксклюзив, мать вашу! — Найдём новые, — подлетели Савиньяки, — более редкие. — Я убью его, — прикрыла глаза от боли, — вот сейчас поправлюсь и убью. Успокоившись, рассказала друзьям про Александра и отъезд. Окделл выдохнул. Юноша так переживал за крёстного, что не мог найти себе успокоение. — Они только подозрения вызовут, — задумалась Нана. — Выбор у мужчин небольшой. Либо они уезжают, либо кто-то из них утром не проснётся, — Лионель, — лучше первый вариант. Более разумно. Альдо не поверит в сказки про то, что я жива, но отец знает правду и сдаваться не станет. Понял ли он, что кольт, хранящийся во дворце — подделка? Если нет, то это чудесно, одной проблемой меньше, а если да, то папа меня из-под земли достанет. Дождь стих, и мы решили отправиться в церковь сейчас, чем мёрзнуть всю ночь в хижине. Чем ближе подбирались к месту, тем сильнее становилась моя боль. Ощущение, словно кость ломают наживую. Ничего не понимаю. Как пьяная. Спрыгнув с лошади, Эстебан постучался в дверь и принялся ждать. — Храм закрыт, — буркнул мужчина. — Простите, — Савиньяк-старший, — поблизости нет никого, кроме вас, а у нас девушке очень плохо. Помогите, пожалуйста. — Уходите. Храм закрыт, — хлопнул дверью. — Давайте уже в сторону Дриксена поедем, — поднимаю голову, — не будем терять время. — Нет! — долбит по двери, — мужчинка, открывайте! — Я же сказал, — орёт, — храм закрыт! — Девушка умирает, — прорычал, — даже сидеть на лошади не может. Помогите нам и мы уйдём, — Колиньяр испепеляет его взглядом. — Ханзо. За его спиной появилась монахиня. — Что случилось? — улыбнулась, — чего ругаешься? — Здравствуйте, — Ричард, — мы немного запутались и наткнулись на вашу церковь. Нашей подруге нехорошо, — вздохнул, — она замёрзла и у неё болит бедро. Не могли бы вы нам помочь? — Мы заплатим, — прошептал Эстебан, — сколько угодно, — посмотрел на меня. — Конечно, — кивнула, — заходите быстрее, а то вот-вот дождь начнётся. А с тобой, — пригрозила охраннику пальцем, — позже поговорю. Нельзя так с нуждающимся. — Простите, — опустил голову. Аккуратно взяв меня на руки, Эстебан пошёл за женщиной. Храм был небольшим и крайне скромным. Здесь пахло ладаном, воском и сыростью. Голова кружится. — Дайте ей отдохнуть, — смотрит на него, — а пока следуйте за мной. — Но… — Я вернусь через минут десять. Идёмте же, молодой человек. Мне надо успокоиться и отпустить мысли из головы, иначе, мучения не прекратятся. — Эсми, — разговариваю сама с собой, — у тебя это получалось, — вытираю слёзы, — что сейчас не выходит? Я боюсь. Страх охватил разум и подчинил себе тело. — Вы сможете дойти до соседней комнаты? — вернулась. — Без помощи нет, — слабо улыбнулась, — очень больно. — Я рядом, — протянула руку. Миллиметровыми шагами, прикусывая губу, мы оказались в ванной комнате. — Как вас зовут? — Милина, — отвечает, — а вас? Врать нельзя. Грех. Назовусь вторым именем. Это не считается ложью? — София. — Мудрая значит, — кивнула, — видно. Взгляд у вас очень осознанный. Редко такое встретишь у молодёжи. На вид ей лет шестьдесят, может немного больше. Приятная она. После водных процедур, которые оказались чересчур болезненными, мы вернулись и Милина решила облегчить мою жизнь. Мазь воняла так, что аж глаза резало. — Кошмар, — скривилась. — Соглашусь, — кашляет, — но она помогает от боли. Хорошая вещь, хоть и пахнет бесовщиной. Эстебан чуть не выломал двери, когда женщина прикоснулась к моему телу. — А-а-а-а-а! — прикусила одеяло. — Эсми! — Всё нормально! Это не передать словами. — Рожать больнее, — вытирает пот со лба, — потерпите. Надо её растереть. — Дайте минутку, — откинула голову на подушку, — пожалуйста. Мазь имела охлаждающий эффект. Намучавшись на несколько лет вперёд, я поблагодарила её за помощь и позвала Колиньяра. — Какой буйный нрав, — усмехнулась, выходя из комнаты. — Моя девочка, — сел рядом с кроватью, — чем я могу тебе помочь? — Зови священника, — усмехаюсь, — помираю. — Эсми! — заправил волосы за ухо. — Мне нужно немного времени, — приподнялась, — и стану огурчиком. — Мы будем здесь ровно столько, сколько нужно, — гладит по голове, — только поправляйся, хорошо? — Хорошо. Посиди со мной, пожалуйста. Я так хочу спать. — Готов просидеть здесь целую вечность, — поцеловал ладонь, — любуясь тобой.Два дня спустя
Всевышний решил сжалиться надо мной и прекратить мучения. Появился аппетит и желание жить. Церковная пресная похлёбка казалась чем-то восхитительным. Всё это время я спала. Просто чудесно. Нам сказали, что рядом с храмом имеется поселение, где можно купить всё необходимое. Ребята привели себя и лошадей в должный вид, а после выдвинулись в сторону рынка. — Не хочешь прогуляться? — Колиньяр зашёл в комнату, — а то все бока отлежишь. — Если недолго, — киваю. Эстебан бережно относился к моему положению. Обычно, он ходит быстро, но вместе со мной плёлся как черепашка. Храм оказался живописным. Старые потресканные фрески, несколько икон, какие-то интересные изображения на стенах. Таинственная атмосфера. Мне нравится. — Помнишь, что я хотел сделать во Флавионе? — Нет, — смутилась, — извини. — Подумай хорошо, — ехидно прикусил губу, — это легко. Отрицательно мотнув головой, стыдливо опустила глаза. — Клятвы. Улыбнувшись, юноша залез под одеяла и обнял меня, кладя себе на грудь. — Как сосулька. Ледяная. Его тело было горячим. Обжигающе горячим. Стало значительно лучше и теплее. — Какой же ты, — от удовольствия закатила глаза, — полезный. — Необычный комплимент, — хохочет, — слушай, а не хочешь, — прищурился, — как-нибудь съездить на море? Солнце, водичка, фруктики. — С огромным удовольствием, но, — щёлкнула его по носу, — сперва, мы решим вопрос с войной. — Дай помечтать немного… Во Флавионе есть прекрасная церквушка, расположенная на вершине холма. Она небольшая и очень уютная. Вид на море и горизонт настолько красив, что перехватывает дыхание. Я хочу, — замялся, — обновить свадебные клятвы и всё такое. — Зачем? — Наша свадьба была, — думает, — каким-то зверинцем. Мы делали вид, что всем довольны, наигранно улыбались. Этот праздник был устроен для других, а не для нас. Только представь, — смотрит в потолок, — этот день мы проведём вместе, без посторонних людей, чьих-то просьб. Ты и я. — Звучит волшебно. Когда до меня дошло, то я слегка обмякла. Как можно было забыть? — Сейчас? — прошептала, — здесь? — Да, — кивнул, — как по мне, то самое подходящее время. Романтично же. — Эстебан, но, — замялась, — я как-то не была к этому готова. — Кристиан, София, начнём? К нам подошёл пожилой капеллан. Длинная седая борода и завязанные в хвостик волосы. Колиньяр взволнованно посмотрел на меня, ожидая согласия или отказа. — Да, — кивнула, — да. Святой отец вручил нам свечи и освящённые серебряные кольца. Гладкие, прямые. Мы волновались сильнее, чем в первый раз. Я смущалась как могла, а Эстебан искусал всю губу. Так непривычно видеть на своей руке обручальное кольцо. У нас с Лионелем они были, но никто из нас их не носил. Лишь первые недели после бракосочетания. После завершения молитвы, нам необходимо было сказать клятвы. А что говорить? — Я буду рядом, — смотрит в глаза. — Всегда, — улыбаюсь. Эмоции взяли вверх, от чего я расплакалась и обняла его. Он усмехнулся, целуя в висок. — Знаешь, — присел на лавочку, — я много думал про случившееся. Где-то мне стоило промолчать, иначе сделать, по-другому решить, да, — кивнул, — я наломал много дров, но не жалею лишь о том, что встретил тебя. Добился, потерял, потом слова добился и снова потерял, — смеётся, — возможно, достал своей навязчивостью и наглостью. Я просто не представляю того, что рядом будет кто-то другой, — взял за руку, — понимаю, ты вышла замуж за Лионеля с целью сохранения короны. Меня тошнит от одной мысли, что между вами было нечто большее, чем дружеские объятия, — выдохнул, — я приму и постараюсь не думать об этом. Клянусь, верну всё то, что из-за меня ты потеряла: Талиг, власть и оранжерею. — Я перестала быть королевой Талига в день твоих похорон, — глажу по щеке, — он мне не нужен, если там нет тебя. Желание отомстить поддерживало во мне жизнь, — осеклась, — Савиньяк не позволил упасть в бездну. — Поставлю ему памятник, — смеётся, — если помрёт — два. — Прекращай. — Назову сына в его честь. Лионель Колиньяр. — И Эстебан Савиньяк, — улыбнулась, — великолепно! — аплодирую. — Теперь, ты снова моя жена. В этот раз навсегда, — прищурился, — и даже не думай от меня избавиться. — Жаль, а так хотелось. Наша прогулка по дендрарию, разговоры про всякое, нелепые шутки и бесконечные поцелуи понравились мне значительно больше, чем то пышное торжество в Талиге, наполненное роскошью и изысками кулинарии. Чувствую себя хорошо. Даже лучше, чем могло быть. Это важный день для двух сердец. Неожиданно, но очень желанно. Дождавшись возвращения ребят, объявили им радостную новость. Эстебан был в своём репертуаре. — Не знаю, — поёжился, — как сказать о таком… Лионель, пообещай не орать. — С каких пор ты меня по имени называешь? — приоткрыл рот, — что вы натворили? — Пообещай. — Нет! — Ладно, — потёр глаза, — мы все взрослые люди и такое бывает, особенно, если между мужчиной и женщиной есть чувства, близость, — поджал губы, — вы поняли. — Только не говори мне, — бросил злобный взгляд в мою сторону, — что она беременна. Колиньяр, клянусь, я вырву тебе яйца. — Разве, — опешил, — это плохо? Дети — цветы жизни. — В такое время?! — заорал, — с ума сошли? Что сейчас делать?! Ричард, Нана и Арно аж в стену вжались. — Мы поженились! — спешу успокоить его, — я не беременна! Он же идиот, просто прикалывается. — Поженились? — переспросил, — вы? Когда? — Сегодня, — выдыхаю, — спонтанно получилось, но как только прибудем в Талиг, то обязательно отыграем. — Сучёныш, — посмотрел на Эстебана, — нормально сказать нельзя? — Нет, — рассмеялся, — видел бы ты своё лицо, старик. Словно, тебе мушкет в задницу вставили. — Я тебе сейчас вставлю. — Давай, — хлопнул себя, — залетай, родной. — Ура! — Нана захлопала в ладошки, — поздравляю с рождением семьи! — С перерождением, — Окделл. Лионель воспринял это болезненно, хотя пытался скрыть чувства.