-~-
Ранним утром, когда король вернулся в свое королевство, молодой принц обнаружил, что его переполняет слишком много мыслей одновременно. Сонхва пытался спрятаться в глубоких углах пыльной библиотеки подальше от своего советника и тех, кто искал его в поисках компании. Казалось, всем что-то от него нужно, и, насколько юный принц знал, это была не особая неделя, когда требовались приготовления к большому событию. Конечно, королевство ждало королевского бала, но о нем не говорили. Сонхва понятия не имел, почему вдруг все стали что-то просить у него, хотя он полагал, что бремя таких вещей легло на него из-за отсутствия отца. И это действительно было бременем, особенно когда даже его укрытия были легко обнаружены его советником, у которого было менее чем впечатленное выражение лица, когда он нашел молодого принца, присевшего в углу дальнего конца библиотеки. Большая и простая фиолетовая мантия Сонхва собирала пыль с каждой секундой, окруженная грудами книг о звездах, снах и романтических сборниках пьес, написанных за столетия до его рождения. Молодой принц глубоко уткнулся носом в одну из них, его язык высунулся наружу, когда он сосредоточился, стараясь изо всех сил притвориться невидимым для глаз-бусинок старшего мужчины. — Простите меня за потенциально грубый тон, Ваше Высочество, — начал мужчина, прочищая горло. — Я считаю неприемлемым в Вашем возрасте бегать и прятаться, как ребенок. Если вы собираетесь вести себя так, как много лет назад, по крайней мере, найдите новые укрытия и сделайте это интереснее для меня. Принц закрыл книгу, которую читал, прежде чем положить её на землю, и встал на ноги, расправляя величественные ткани вокруг своего тела. — Прости меня, — искренне ответил Сонхва. — Надеюсь, ты знаешь, что я не хочу причинять тебе боль, старый друг, я просто боюсь, что сегодня есть что-то, чего я не хочу испытать. — Принц не убегает от своих обязанностей. — Мой отец вернулся, не так ли? Сегодня утром, на рассвете, я слышал звон колоколов. Наверняка он снова бродит по залам. — Действительно, король вернулся сегодня утром и, похоже, очень торопился, — кивнул головой советник принца, мельком взглянув на все книги на полу, сложенные друг на друга. — Разве Вы не закончили учебу? Я не видел Вашего учителя в этих залах уже несколько месяцев. Что со всеми этими книгами, милорд? Взгляд принца следовал за взглядом пожилого человека, его пальцы дергались по бокам, когда он перечитывал названия книг, которые мог видеть. Иногда принцу напоминали, что он был единственным в замке, кто неторопливо расширял свой кругозор и познавал чудеса света. С другой стороны, Сонхва был уверен, что большую часть прислуги в замке даже не учили читать или писать, так что у них не было выбора. — Ты умеешь читать? — принц поймал себя на том, что спрашивает своего советника, игнорируя вопрос старшего. — Или, может быть, умеешь писать? Человек перед ним нахмурил брови, выражение его лица стало растерянным в ответ на вопрос принца. — Я не могу сказать, что я делаю, — пришел ответ. — Я Ваш советник, и единственная моя работа — следить за тем, чтобы Вы оставались в строю, а также помогаю подготовить Вас к трону, мне нет смысла читать и писать. — Но ты когда-нибудь мечтал об этом? Ты когда-нибудь хотел стать ученым? — вопрос прозвучал более отчаянно, чем он хотел, когда принц подошел ближе к старшему мужчине. — Когда ты был маленьким мальчиком, ты когда-нибудь мечтал писать свои собственные истории? Хотел ли ты когда-нибудь иметь возможность читать древние свитки, которые хранят секреты нашего королевства? Лицо мужчины при этом, казалось, немного смягчилось, вопросы растопили прежний гнев и раздражение от поведения принца. — Могу я говорить свободно без последствий, Ваше Высочество? — Пожалуйста, это всё, о чем я когда-либо тебя просил. Мужчина подался вперед и положил теплую руку на плечо принца, крепко сжав пальцами лишнюю ткань. — Боже мой, это королевство принадлежит Вам, но не мне. Я принадлежу далекому месту, где меня вырвали из рук моей матери давным-давно, в юном возрасте, прежде чем я мог даже начать думать о таких вещах, как чтение и письмо. Это могучее королевство принадлежит Вам, и только Вам, я не имею никакого отношения к моим похитителям, кроме как помочь молодому наследному принцу найти свой путь к трону. Сонхва почувствовал, как его грудь болезненно сжалась, тяжесть легла на него, и ему стало трудно дышать. Выражение лица мужчины было пустым, как будто прошедшие годы помогли ему забыть воспоминания о том, каково это быть маленьким ребенком, вырванным из отчаянных рук матери, чтобы помочь другой стране, когда он станет старше. В то время как молодой принц не мог понять, как такие воспоминания, казалось, не вызывали реакции у его профессионального друга, возможно, мертвая хватка на плече принца выдала истинные эмоции человека. — Твоя мать, ты хочешь увидеть её снова? — тихо спросил Сонхва, его голос был таким тихим, что его не было слышно эхом в огромной библиотеке. — Я сделаю это, когда сяду на трон. Я могу отправить тебя домой, чтобы ты снова был с ней. При этом рука мужчины упала на место рядом с ним. Тем не менее, его лицо не выражало эмоций, которые принц так отчаянно хотел увидеть. — Посмотрите на мою старость, Ваше Высочество. Я верю, что седина и седина в моих волосах могут ее выдать, — вздохнул мужчина, протягивая руку и перекидывая низкий хвост волос через плечо. — Моя мать умерла бы много лет назад, нет смысла возвращаться домой, в пустой дом. Принц почувствовал, как его сердце забилось в груди, как будто рука натянулась на его сердце и так болезненно сжала его. — Но… — заговорил советник Сонхва ещё раз, когда понял, что у принца нет слов, он борется с мыслью о том, какой стала реальность. — Я не могу отрицать, что мне очень хочется снова увидеть мой родной город. Прошло так много времени, что я начинаю забывать, как он выглядел, и всё, чего я хочу, – это увидеть его еще раз, прежде чем я умру. Реакция была мгновенной, обе руки Сонхва потянулись, чтобы схватить советника за плечи и крепко сжать его в своих руках. — Твое желание – мой закон. Обещаю тебе, старый друг, ты очень скоро остановишь свой взор на своем доме, — сказал принц ясно и очень уверенно, его глаза были суровы вместе со словами. Сонхва мог видеть, как глаза мужчины немного расширились, вероятно, от внезапного прикосновения и близости принца, но в основном из-за сообщения, слетевшего с губ принца. Затем на долю секунды его советник освободился от резкого и холодного характера, теплая улыбка украсила его лицо, окруженное счастливыми морщинами радости. Это действительно было зрелище для принца, единственное, что ослабило жестокую хватку вокруг его сердца и позволило ему снова вздохнуть. — Айщ, юный Лорд, Вы наверняка знаете, как доставить радость старику. Возможно, это романтические книги, которые наполняют Ваш разум сильными словами, Вы умеете говорить с сердцем. Этому королевству очень повезло, что Вы их следующий правитель. Сладко-горькое чувство, заполнившее пустоту в груди Сонхва, одновременно напрягало и облегчало. Было радостно исполнять желания людей, особенно добросердечных мужчин и женщин, у которых что-то отняли против их воли. Было так приятно иметь возможность вернуть часть того, что было утрачено, и просто видеть, что этот маленький проблеск счастья стоил всех трудностей, которые потребовались для его восстановления. Хотя юный принц знал, что будут вещи, которые он не сможет вернуть некоторым людям, всегда были исключения – человек вне его контроля – что не важно, насколько невинен кто-то или как отчаянно он умолял… Сонхва не смог бы вернуться, даже не во всей своей царственной славе. Горечь, смешанная со сладкими воспоминаниями, которые он теперь дорожил в своем сердце, была только тогда, когда он носил корону на голове и красную накидку, отороченную белым волчьим мехом, на спине, сидя на троне на много футов выше кроткие люди, которые придут, чтобы приветствовать его, были тем, когда он мог даровать эти вещи. Быть наследным принцем ничего не значило, кроме его надвигающегося будущего, он не обладал нынешней властью. Он не мог исполнять желания, он не мог ничего обещать. Он не должен ничего обещать. — Мой отец зовет меня, не так ли? — спросил Сонхва, убирая руки с плеч мужчины перед собой. — Действительно, милорд. Он ждет Вас в тронном зале, предлагаю Вам бежать к нему как можно быстрее. — Что ж, не будем заставлять короля ждать. Наверняка он потребует объяснений по письму, которое я ему послал. Его советник ничего не сказал, не требовалось ответа на риторическое заявление Сонхва, а вместо этого просто последовал за принцем, который поспешно вышел из угла в библиотеке и распахнул тяжелые двери в большие коридоры замка. Мантия Сонхва чуть не развевалась за ним со скоростью, с которой несли его ноги, и он знал, что его советник изо всех сил старается не наступить на дорогую ткань. Залы были широкими и длинными, они, казалось, бродили вечно и вечно, если принц действительно думал об этом. По мере того как тянулись дни, они, казалось, становились всё пустее и пустее, и чем меньше людей там находилось, тем тише в замке становилось. В последнее время шел дождь, поэтому внешние мероприятия были отложены, так что, возможно, это было общей причиной застоя мира. Но, несмотря на выцветший и чрезмерно серый оттенок замка, тронный зал был единственным местом, в котором бушевал цвет и декор. Это имело смысл, потому что комната была настолько большой, что там проводились королевские балы, и путешественники всегда хвалили королевство за то, насколько красивым был бальный зал каждый раз, когда устраивался праздник. Наследный принц не мог отрицать его великолепия, просто огромная комната, когда он входил через позолоченные двери, была чем-то, от чего у него перехватывало дыхание каждый раз, когда он это видел. Чудесная во всем своем великолепии, длинная красная ковровая дорожка создавала проход от двери через очень длинный коридор и вела по многочисленным лестницам туда, где стояли два трона. Троны, встроенные в землю, на которой они стояли, были самым ярким объектом во всей комнате с вазами, статуями, лозами и цветами. То же самое золото, которое добывалось годами, было превращено в троны, возвышающиеся над всем. В золотую оправу, как и все остальное в замке, были втиснуты крупные драгоценности и другие аксессуары. Сонхва всегда беспокоило, насколько высоки троны над всем. Не только ступени, ведущие к ним, были такими крутыми, но и количество ступеней в целом казалось лишним. Ещё юного принца беспокоило то, что трон королевы был заметно меньше трона короля и к тому же был на пять ступенек ниже. Отец принца всегда утверждал, что он и его жена равны, что времена изменились, и два человека, связанные законами брака, действительно равные существа. — Мужчина и женщина равны, всегда были и всегда будут, — провозгласил его отец королевству, когда публично женился. — Эта женщина рядом со мной мне равна. Когда принц был маленьким и читал записи того дня, когда он был одержим идеей любви и её возможностями, он так гордился своим отцом за то, что он выступил против нормы. Но мудрость пришла с возрастом, и принц вскоре понял, что сообщение, которое его отец громко провозгласил с улыбкой на лице, когда он прижимал к себе жену, было не чем иным, как ложью. Сонхва всегда задавался вопросом, почему в записях никогда не говорилось, что его мать улыбалась или даже выглядела хотя бы наполовину так счастливо, как его отец в тот день, но когда взошло солнце и убрало омраченный элемент их брака, было слишком легко понять. Женатость означала, что его отец, наконец, мог стать королем. Всё было просто, в браке по расчету не было любви. Разница в высоте между дорожкой и королевским троном была преднамеренной, она демонстрировала власть над всеми людьми, которые осмеливались советоваться с его величеством. Это напоминало людям, кто был главным и в чьих руках была вся власть; как будто дорогие одежды и драгоценности, покрывающие тело короля, недостаточно кричали об этом. Как будто корона, которая лежала на его жалкой голове, не могла оплатить все долги и голод горожан, а потом и кое-что ещё. Но не только это, разница в росте между двумя тронами была ещё одним напоминанием о том, что король никогда не считал королеву равной. Отец Сонхва просто видел в ней условие, что-то, что ему нужно было сделать, чтобы стать королем и иметь власть над людьми. Носок начищенных ботинок принца ударился о край первой ступеньки, остановив его движения, поскольку ему пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на своего отца, который бездельничал на своем троне, ярко-красная мантия рассыпалась по бокам, корона даже не сидела прямо на голове. — Отец... — А-а, я уезжаю всего на две недели, а мой сын, кажется, уже потерял всякое уважение к своему королю, — оборвал его отец, едва выходя из праздной позы. — Ты забыл свои манеры? Сонхва крепко сжал челюсти, но послушно щелкнул каблуками и вежливо поклонился в талию, приложив руку к груди. — Простите меня, Ваше Величество, это было неприемлемо. Принц услышал, как король тихонько мычит, возможно, что-то вроде подтверждения, прежде чем он позволил Сонхва снова встать прямо. — Оставьте нас, — скомандовал король, его взгляд скользнул по многочисленным слугам, заполнявшим комнату и выполнявшим задания по бокам. Несмотря на то, насколько большой была комната, голос его отца тяжело разносился по стенам, легко предупреждая всех о его команде, когда все они выбежали, не задумываясь, и позволили толстым дверям закрыться за ними. Без других людей в комнате принц обнаружил, что дрожит от внезапного падения температуры и тяжелого присутствия Короля над ним. — Знаешь, — начал Король, наконец сел прямо на трон и поднял с колен скомканный лист бумаги, — когда я получил письмо от моего сына, которому я доверил королевство, в котором он велел мне спешить домой, потому что он опасался вторжения пиратов, я ожидал немного большего хаоса. Но вместо этого я обнаружил, что королевство было самым спокойным, чем когда-либо. Принц почувствовал, как сжалось в груди. — Вы попросили меня расспросить Великого Короля пиратов, что я и сделал. Он говорил о верности пиратов — я думаю, он намекает, что за ним идут другие, — ответил Сонхва так спокойно, как только мог. — Вы знаете, как распространилась весть о том, что мы захватили Великого Короля Пиратов и заковали его в нашей тюрьме, конечно же, она достигла многих нежелательных ушей, эту верность пиратов, о которой он говорит, нельзя упускать из виду. — Я понимаю. — Он утверждал, что был здесь не из-за мести за множество пиратских жизней, которые мы уносим каждый год, он был здесь только для того, чтобы навестить что-то дорогое, что было в его сердце… — Я думал, что мой сын уже понял, что пираты говорят лживые слова, — снова прервал его король, позволив письму, которое Сонхва ранее написал ему, снова упасть ему на колени. — У пиратов нет сердца, оно было вырезано из их груди, как только они выбрали этот путь. Разве ты не видишь, что этот человек пытается тебя обмануть? — Честно говоря, мне всё равно, почему пират здесь, — ответил принц, сжав руки в кулаки. — Я просто говорю, что не думаю, что нам следует больше держать его здесь. Он представляет опасность для всех нас. — Этот человек прикован, — бросил вызов его отец, наклоняясь вперед на своем сиденье. — Его хлестали, пытали, морили голодом — у него отобрали всё оружие и силу. Некогда Великий Король Пиратов больше не представляет для нас опасности. — Ваше Величество, я должен не согласиться. Конечно, сам этот человек не представляет опасности, но его имя живет. Одно его присутствие здесь делает наше королевство следующей целью для жестокого нападения пиратов… — Я знаю, что мой сын, который никогда не видел битвы, пытается рассказать мне, королю, который провел это королевство через три, как работает война. Король откинулся на спинку трона, и принц обнаружил, что испускает горячий вздох недоверия. Он знал, что его отец был настолько узколобым, что с ним было почти невозможно урезонить, но иногда этот человек заходил так далеко, что его ослепляла собственная гордость. — Но, — продолжил его отец, его взгляд переместился на сына, — я согласен с тем, что, возможно, держать его в заложниках – не лучший способ. Однако последние семь лет мы пытались поймать Великого Короля Пиратов, и я не отпущу его просто так, он слишком опасен, чтобы его отпустили обратно в море. — Тогда что Вы предлагаете? Король, казалось, несколько мгновений смотрел на принца, подняв руку и потирая ей висок, поскольку он, казалось, довольно глубоко обдумывал эту тему. Но Сонхва знал лучше, он знал, что его отец уже придумал все ответы, вероятно, ещё до того, как вернулся в замок. Их обсуждение здесь было простым: его отец пытался проверить его и выставить дураком. — Кажется, он больше всех сотрудничает с тобой. Я слышал сообщения о том, что некоторые охранники ушли с серьезными травмами после попытки напакостить этому человеку. Как он это делает? Никто не знает, но, похоже, ты единственный, кого он и пальцем не трогал, — глаза-бусинки короля остановились на напряженном теле принца, его глаза прочли каждую складку на коже Сонхва и то, как его руки ещё сильнее сжались в белых перчатках. Молодой принц уже мог сказать, что то, что он сейчас услышит, сведет его с ума, и, похоже, его отцу это очень нравилось. — Что Вы говорите, Ваше Величество? — Я хочу, чтобы ты увидел, может ли знаменитый Великий Король Пиратов вести себя как гражданский человек. Я хочу, чтобы ты провел с ним время, освободил его и посмотрел, как он действует, продолжай копаться в нем своими словами, я хочу, чтобы вся информация была выжата из его тела. — Как это может быть… — Возможно, если бы ты не болтал и не вспомнил свое место, юный принц, ты бы получил свое объяснение, — за словами короля скрывался тяжелый укус, который заставил кожу Сонхва вздрогнуть, а волосы на его затылке встать. — Если Великий Король Пиратов снова сможет вести себя вежливо, возможно, мы сможем выпустить его в наш город и постоянно следить за ним. До тех пор, пока его не будут держать взаперти, эти пиратские отбросы не почувствуют необходимости приходить и отказываться от своего жалкого подобия короля. Возможно, даже его последователи пойдут по его стопам и снова станут нормальными людьми. Принц сильно прикусил щеку изнутри, боль пронзила всё его тело, но затем угасла так же быстро, как и пришла. — Умоляю Вас, поручите это кому-нибудь другому… — Ты уже слышал, что я сказал ранее. Мои слова окончательны. — Но... — Нет. Могу я напомнить тебе, что сейчас все смотрят на тебя больше, чем когда-либо. Я предлагаю действовать так, как ты должен действовать, пусть старейшины сочтут тебя неподходящим для трона. Ты знаешь, что тогда произойдет, не так ли? Это даже твой долг — проводить время в тюрьмах, чтобы в конце концов выбрать того, кто получит золотую розу в этом году, и мне стало ясно, что ты пренебрегаешь своими обязанностями. — Я искренне извиняюсь, я был занят подготовкой к коронации, — попытался защитить себя принц, его собственная гордость и эго были разбиты о стену мощной силой. Его отец снова наклонился вперед на своем троне, прежде чем встать и позволить мантии упасть вокруг него в полную силу. Яркий и чистый красный цвет был единственным цветом, который носил король, и смотреть на него было тяжело. Сообщение было ясным, и оно только заставило принца закипеть горячим, пылающим гневом. — Такими темпами коронации не будет, я предлагаю тебе очень внимательно следить за моими словами, сынок. Я дал тебе команду, которой ты должен следовать. Я не спрашивал твоего мнения по этому вопросу, и, похоже, твой ненужный вклад в эту тему просто показывает, что ты наивен и тебе нужно многому научиться, прежде чем я смогу передать свою корону. Принц затаил дыхание. — Уходи, пока ты ещё больше меня не разозлил. Не находя слов и потрясенный тем, как быстро изменилась ситуация и насколько напряженной стала атмосфера, Сонхва понял, что дальше спорить с отцом нет смысла. Принц чувствовал, как горло жжет жутко, и стыд за то, что разочаровал его величество, и осознание того, насколько безответственным стал его отец, прожигали в нем дыры. Это была ужасная комбинация чувств, когда он смотрел на отца, напрягая шею и сжимая кулаки, прежде чем снова быстро поклонился и повернулся на каблуках, чтобы покинуть тронный зал. Стыд разочаровать единственного человека, чью гордость он хотел заслужить, был болезненным чувством, которое поселилось в его желудке. Его отец никогда не был к нему добрым человеком, никогда не был тем отцом, о котором он читал в книгах или иногда видел за пределами замка, когда ездил в город. Но это врожденное желание увидеть улыбку своего господина и хоть раз заставить чувствовать гордость стало его падением, тем более что этот человек был таким жестоким и коррумпированным. Оба чувства внутри него постоянно боролись друг с другом, молодой принц постоянно был в преддверии битвы внутри себя. С юных лет ему стало ясно, что, что бы он ни делал, этого никогда не будет достаточно ни для одного из его родителей. К сожалению, это не помешало им хвалить и быть на виду. Хотя с годами это желание стало гораздо более спящим, оно всё ещё проявлялось в самые тяжелые времена. Неважно, о чем просил его отец – на тот риск, на который он хотел, чтобы его сын пошел только ради того, чтобы потенциально спасти королевство от неизвестного нападения. Но даже тогда молодой принц знал, что это никогда не сработает, просто не было возможности. Он задавался вопросом, не сошел ли его отец с ума, потому что всё это не имело смысла. Возможно, все визиты короля в неизвестные места лишали его ума. Казалось, каждый раз, когда он уезжал на долгое время без каких-либо указаний, кроме письменной записки, в которой говорилось, что это иностранное дело, он возвращался с ещё большей ненавистью как к своему сыну, так и к королевству. За пределами тронного зала принц расхаживал взад и вперед в приступе недоверия и непреодолимого гнева. Он задавался вопросом, не сошел ли он с ума? Разве он не видел всего, что ему было нужно? Неужели пират уже отравил его разум, и теперь он не может ясно мыслить? Что увидел король, чего он не увидел? Его мысли перешли от обвинений отца в том, что он не видел очевидного, к обвинению себя в том, что он слишком много во что-то вчитывался. Что с ним происходило?-~-
Молодой принц был слишком занят, чтобы сосчитать, сколько дней прошло с тех пор, как он встретился с отцом в тронном зале, дни и ночи сливались воедино в странном чувстве гармонии, из-за чего он не мог заснуть за своим письменным столом, залитым светом догорающей свечи на углу. Прошло, наверное, три дня с тех пор, как он нормально спал, а не просто быстро вздремнул, прижавшись лбом к жесткому дереву, что оставляло у него красную отметину, когда он просыпался. Это явно повлияло на его душевное состояние, поскольку он был не таким проницательным, как обычно, и документы, которые он писал, содержали гораздо больше ошибок, чем обычно, из-за чего он много раз начинал всё сначала и отставал всё дальше и дальше. Это был бесконечный круг самоуничтожения, и к четвертому дню сырой погоды и почти полного отсутствия сна молодой принц обнаружил, что с трудом справляется даже с самыми простыми вещами. Ему было поручено писать в иностранные королевства, которые он знал лично, и те, которых он не знал, о новых торговых путях и будущих деловых сделках. Ему были предоставлены списки всех предметов, которые были на столе для торговли, большую часть времени это были сельскохозяйственные животные или предметы одежды, такие как шелк или хлопок. Однако иногда среди этих списков, написанных густыми черными чернилами, встречалось слово «расходные материалы». Сонхва никогда точно не знал, что это такое, но по сравнению с сотнями овец их было всего две или три, и это было связано с интересными условиями. Когда наступил четвертый день, принц понял, что эти документы не могут записаться сами, и он, конечно, был не в том настроении, чтобы закончить их, он решил, что наконец уступит требованиям отца и пойдет допрашивать пирата больше. В сочетании с предыдущим командованием его отца, позже он получил записку от своего советника от короля, в которой говорилось, что его отец желает дополнительно собрать информацию о ситуации с пиратом и о том, что он делал в водах их королевства. Сонхва прекрасно понимал почему, но, к сожалению, не смог подробно расспросить отца о предполагаемых кровавых деньгах, покрывавших их голую кожу. Он подумал, что, возможно, пират и ужасная вонь не были бы такими ужасными, если бы он сам был в полубреду, и, хотя он всё ещё абсолютно ненавидел находиться в одной комнате с пиратом, у молодого принца было чувство, что, возможно, выпустить свой гнев на достойном теле было лучше, чем мучить собственное. Будь принц в здравом уме, ему было бы стыдно ходить по замку в таком наряде. Он запер слуг в своей комнате и собственном кабинете, чтобы его никто не беспокоил, поэтому в течение этих нескольких дней он не причесывался должным образом и был одет только в длинное белое нижнее белье, которое облегало его руки и ноги тонкой, шелковистой шалью, обернутой вокруг его плеч. Мешки под его глазами были неприглядными, и он определенно отказывался смотреться в зеркало, прежде чем покинуть свою темницу комнаты, выглядящую как измученная смертью. Сонхва не особо думал об этом, так как день в замке будет более спокойным, полная тишина вокруг была верным признаком того, что даже океану было нечего сказать. Это немного беспокоило то, насколько тихо здесь было, но для болезненно уставших ушей и глаз принца это был лучший подарок, который он мог получить. Он собирался забрать фонарь из кладовки и, возможно, наполнить тот, что принадлежал ему, маслом, пока оно не кончилось, потому что свет в прошлый раз, когда он использовал его, был тусклее, чем должен был быть; когда дарованная тишина, покрывавшая серый замок, с резким криком разлетелась на миллионы осколков. Это заставило Сонхва замереть в коридоре, все мышцы его тела напряглись, когда крик стал более напряженным. Это был леденящий кровь крик, который становился все громче и громче. Это был звук, который никому не приносил утешения, знак чистой боли и пытки. Молодой принц чувствовал, как холодеет его кровь, чем дольше это продолжалось, потому что что-то глубоко внутри него, что-то инстинктивное, заставляло его мозг покалывать от приступа боли. Он точно знал, кто кричал. Но прежде чем он успел даже сделать шаг вперед, чтобы бежать на помощь, источник такой боли уже бежал к нему. Всё произошло слишком быстро, чтобы он мог успеть, его мозг отставал, когда поток темно-зеленого цвета мчался к нему, крики, последовавшие за ним, становились всё громче и громче, пока не ударили его прямо в цель. Сила сбила его с ног, и они оба упали на твердую землю внизу. Принц упал сильнее, чем должен был, и от удара он громко зашипел, хотя физическая боль вскоре сменилась душевными шрамами, которые разрывали его сердце, когда его руки протянулись, чтобы обвиться вокруг человека, который теперь был почти у него на коленях. — Мама… — выдохнул он, поднося руки к её щекам, чтобы попытаться заставить её взглянуть на него, но это было трудно, потому что, несмотря на её хрупкое состояние, она дергалась и вертелась вокруг, как будто за ней гналась темная тень.— Что ты собираешься?.. Тебе нельзя вставать с постели! Принц мог видеть, как служанки королевы мчатся по длинному залу, некоторые другие слуги высовывают головы, чтобы посмотреть, о чем будет шумиха, чтобы поболтать позже, пока они будут выполнять ту же работу, что и каждый день. Они казались такими же встревоженными, как и принц, отчаянно пытаясь понять, почему его мать была в слезах и выглядела олицетворением слов «в ужасе». Сонхва не успел произнести ни слова, как его мать схватила его за оба запястья и с удивительной силой отдернула его руки от себя. Её глаза были налиты кровью, а кожа была бледнее, чем обычно, и страха, затуманенного в её глазах, было достаточно, чтобы вызвать защитные инстинкты принца. — Не смей уходить! — она чуть не закричала на него, пронзительный крик заставил его отпрянуть от удивления от её слов. — Тебе нельзя оставлять меня здесь одну! Как твоя королева, я приказываю тебе остаться! Её слова не ответили ни на один из миллионов вопросов, роящихся в его голове, и, по правде говоря, они лишь десятикратно усилили его беспокойство. Его глаза метнулись к горничным, собравшимся вокруг них, некоторые из них не решались вмешаться и попытаться оттащить паникующую королеву от её сына, но боялись наказания за это. Он пытался получить от них ответы, белки его глаз вспыхивали в поисках намека на то, что заставило его мать упасть в горящую яму безумия. — Ты не должен больше видеть своих проклятых друзей, я же говорила тебе, что они ужасно влияют на тебя! Почему ты не слушаешь меня? — громкость её голоса уменьшилась и сменилась неустойчивым и очень дрожащим голосом, когда по её щекам покатилось ещё больше кровавых слез. — Теперь их унесло приливом, и больше их никто не видел! Что я говорила тебе о приливе, Сонхва! Это ударило принца сильнее, чем нужно. То, о чем беспокоилась его мать, вызвало в его мозгу особое воспоминание, которое было заперто много лет назад. Но что было ещё более душераздирающим, так это то, что уже много лет мать не обращалась к нему по имени, данному при рождении. — Они построили эти стены выше, чтобы ты не мог сбежать! Разве ты не понимаешь? Ты застрял здесь, хочешь ты этого или нет, так что не убегай! Все её слова были разбиты, и это было почти чудом, что юный принц смог собрать воедино всю информацию и понять, что происходит. Чем дольше она говорила и старалась изо всех сил убедить своего единственного сына остаться и жить в замке, тем хуже, казалось, становились её голосовые связки, поскольку её крики становились напряженными, поэтому она начала дергать ткань его шали. Было похоже, что она пыталась притянуть его к себе, как в объятия, но не могла вспомнить, как это сделать. Немного ошеломленный и всё ещё потрясенный всем этим испытанием, принц изо всех сил старался, чтобы его голос звучал как можно ровнее и утешительнее, когда он обнаружил, что слова приходят ему в голову. — Мама, я не ухожу. И я не собираюсь покидать замок, тем более, что он так близок к смене власти. Обещаю, что останусь здесь так же долго, как и ты. Но его слова, казалось, только ещё больше огорчили женщину, её ногти впились ему в плечи, и юный принц не удивился бы, если бы тонкая ткань порвалась, когда она отстранилась. — Ты слишком молод, чтобы бросить вызов морю в одиночку, не говоря уже о остальных детях! Как ты смеешь не повиноваться тому, что я когда-либо говорила тебе! Она уже начала возвращаться к своим мыслям, и это была трудная часть. — Мама, я… — Сонхва знал, что с его лица также исчезли все краски, он, скорее всего, выглядел как зеркальное отражение своей матери перед ним, за исключением слез. Слова сорвались с языка прежде, чем он успел их остановить, и как только он их произнес, он пожалел об этом. — Это случилось много лет назад – мне было семь лет! Разве ты не видишь, что я стал намного старше? Почему ты всегда должна упоминать об этом? Почему ты всегда должна напоминать мне о том дне! Последовавшая абсолютная тишина уже не была той успокаивающей колыбельной, какой она была всего десять минут назад. Принц искренне пожалел о своих словах, как только они слетели с его губ, он знал, что его мать не властна над тем, как её воспоминания приходят к ней или сколько она забывает изо дня в день. Он знал, что из-за недостатка сна он позволил чему-то подобному сорваться с языка, и было очевидно, что это сильно вернуло его мать назад, поскольку она стала жесткой и очень тихой. Слезы текли беззвучно, её глаза расширились ещё больше, поскольку она, казалось, отчаянно пыталась понять, что говорит её сын. Молодой принц знал, что в этот момент она не видела в нем того, кем он был на самом деле. Она видела в нем не взрослого мужчину, а мальчика в промокшей одежде и слегка синей коже, которая быстро вернулась к своему нормальному цвету. Это было душераздирающе, и ему хотелось понять, что творилось у неё в голове, и почему она так яростно бросилась на его поиски и потенциально могла бы смертельно навредить себе, если бы слишком сильно напрягала свое хрупкое и кроткое тело. Они долго смотрели друг на друга, её руки сжимали его руки ещё крепче, поскольку её голова, казалось, отказывалась от мысли, что он был кем-то ещё, кроме семилетнего мальчика, и что он был сухой и в безопасности, а не готовым встретить свою смерть в холодной одежде. Но, кажется, служанки наконец-то обрели уверенность и стали оттаскивать королеву от принца, так и не дотянувшись до неё руками. Он хотел держать её рядом, заботиться о ней, понять, как исправить её сломленный разум. Хотя единственное, что мог сделать юный принц, это смотреть, как служанки помогают его матери подняться на ноги и провожают её обратно в комнату, поклонившись ему с глубоким почтением и извинившись за ужасную ошибку в их уходе. Принц знал, что все они были в ужасе – что если до ушей короля дойдет известие о том, что волнение было вызвано тем, что королева сходит с ума, а её слуги не в состоянии сдержать его – они потеряют свои жизни. Сонхва знал, что они чуть не расплакались, отсюда и обширные извинения, и надеялся, что если они достаточно смирятся, молодой принц смилостивится над ними и не передаст эту информацию своему отцу. Он знал, что его слова ободрения, что он не сделает ничего подобного, не останутся без внимания, поэтому он держал рот на замке и просто смотрел, как они утаскивают его бедную мать. Она стала гибкой, её конечности выглядели обмякшими, как будто её тело было не чем иным, как трупом, который утащили, чтобы похоронить или сжечь. Это было неприглядно, и его желудок скручивался сильнее, чем раньше, и даже когда она скрылась из виду, это чувство не исчезло. Не было утренних голубей, чтобы заполнить мертвую тишину, ничего, что могло бы поднять его физически и морально. Принц слишком долго сидел на земле, его разум почти отключился, поскольку он не реагировал на происходящее вокруг него. Он продолжал повторять слова своей матери по кругу, недоумевая, почему спустя столько лет она должна помнить об этом конкретном событии. Случалось и раньше, пять лет назад, что она была так на взводе, что ей пришлось взять выходной из своих собственных обязанностей, чтобы отдохнуть, прежде чем она упадет в обморок. Она продолжала скандировать, чтобы стены были выше, и что она не могла отдыхать, пока стены вокруг замка не были построены настолько высокими, что не пропускали даже солнце. С тем же успехом можно было бы сделать из него купол, именно так она и сказала. Купол. То ли запереть себя и всех их внутри вместе с ней, то ли держать что-то или кого-то снаружи – они так и не смогли понять, но это всё равно время от времени терзало разум Сонхва. Становилось всё хуже, эта информация была ясна как день. — Ваше Высочество. Этот голос был мягче, чем обычно, но, несмотря на то, что он был осторожным, он всё же вывел принца из оцепенения. Сонхва поднял взгляд, его глаза уже болели от тусклого света вокруг него, когда он обнаружил своего советника, стоящего перед ним. Он задумался, как долго этот человек стоял там, как долго он смотрел вниз на жалкое извинение принца, которому ещё только предстояло подняться на ноги и взять себя в руки. Это было почти унизительно, но этот дрожащий гул по его позвоночнику так и не прошел, поскольку он мог только вздохнуть и заставить себя встать на ноги, даже не удосужившись отряхнуть свою одежду или поправить её в нужное положение. — Вы в порядке, милорд? — спросил его советник, раскинув руки, словно боялся, что принц рухнет, как только выпрямится. — Конечно, — ложь. Поистине ужасно, но часть его работы заключалась в том, чтобы не допустить, чтобы личные дела повлияли на его поведение. Его работа заключалась в том, чтобы сохранить золотое лицо, стать этим неприкасаемым существом, которое мыслит рационально и отодвигает всё остальное в сторону, пока другие люди находятся поблизости. В его собственных покоях было другое дело – ему было позволено превратиться в свою более слабую форму и выплакать слезы жалости. Но в присутствии другого, несмотря на то, что человек перед ним был тем, кто уже видел его в худшем виде, принцу не было позволено сдаться. — Сегодня утром возникла небольшая проблема, но о ней уже позаботились. Пожалуйста, извините меня… Его советник поднял руку, заставив принца замолчать на полуслове. Мужчина ничего не сказал, не сказал ни слова грубости или жалости, просто остановил то, что собирался сказать принц, с выражением в глазах, которое Сонхва не смог расшифровать ни в малейшей степени. — Я слышал, — только и сказал он, прежде чем со вздохом опустить руку. — Я больше ничего не буду говорить по этому поводу, я пришел к Вам с другим делом, которое, как я думал, Ваше Высочество хотел бы знать, прежде чем дьявол действительно настигнет нас. Сонхва почувствовал, что тяжело сглотнул, но, несмотря ни на что, приготовился. — Делись. — Завтра у нас будут гости. — Ещё раз? Но Западное Королевство уже посетило несколько дней назад, и, конечно же, какое-то время они не будут иметь с нами дел. По правде говоря, я терпеть не могу их короля, я знаю, что это ужасно с моей стороны, но я не смотрю готов работать бок о бок с этим ужасным стариком... Его советник оборвал его, и глаза мужчины снова заметались от эмоций. — Это не Западное королевство, милорд, — заверил юного принца человек перед ним. — К счастью для всех нас, нам не придется встречаться с ними до зимних месяцев. — Может быть, тогда это миледи? Она давно здесь не появлялась. — Милорд, я верю, что все мы будем желать, чтобы это была принцесса. Её присутствие в замке естественно и изящно, поистине радость видеть её и слушать, как она произносит эти поэтические слова. — Ну так выкладывай уже, у меня есть дела, которые надо сделать, — чуть не выплюнул принц, ожидание не пошло на пользу его шатающемуся сердцу. Но его советник и глазом не моргнул на грубый тон князя, даже не вздрогнул. Он только вздохнул, как будто его советник был также расстроен грядущим посетителем, как и Сонхва. Слова мужчины звучали медленно и мягко, как будто бормотание имени человека само по себе было проклятием. И, возможно, это всё-таки было проклятие, потому что от одного лишь звука этих слов у него по спине побежали ужасные мурашки, и он физически задрожал, как будто его тело отвергало это из его разума. — Это Ваш брат.-~-
Глубока и темна была бездна. Глубока, темная и одинокая. Понятие одиночества не было новым для принца, так как он всегда был один, так как же он мог не знать, что значит быть не одиноким? Он знал, что думать об этом в такое время было невероятно странно, но это слово постоянно повторялось в его голове. Возможно, это действовало как щит, не давая ему думать о других вещах. Но независимо от того, почему его разум повторял «одиночество» снова и снова — принц мог только очутиться в этой глубокой, темной бездне абсолютного небытия. Это не помогало его душевному состоянию, когда вокруг было темно, тем более что он совершенно забыл про фонарь и направился прямо в тюрьму, не сказав ни слова своему советнику после известия о человеке, который скоро удостоит их своим присутствием. Молодой принц был на самом деле совершенно уверен, что в ту секунду, когда было произнесено это, он повернулся на каблуках и сбежал, бросившись в мокрые и заплесневелые подземелья всех мест в поисках утешения. Это почти заставило его безумно смеяться, мысль о том, что чем больше он думал об этом, его кожа покрылась сыпью. Но вот он шел по коридорам подземелья в одежде, не подходящей для члена королевской семьи. Он задавался вопросом, узнают ли заключенные его без жемчуга и рубинов или без яркой шелковой мантии – и, похоже, нет, что было лишь напоминанием о том, что его сила исходит из того самого богатства, которое он носит. Его сила была не в его физическом теле, а скорее в физических объектах, которыми он обладал. Золото было единственным, что делало его важным, даже не титул, который он носил над головой. Принц только однажды остановился, чтобы спросить, почему тело, беспорядочно завернутое в грязную ткань, лежало почти посредине прохода к нескольким охранникам, собравшимся в конце коридора. — Умер неделю назад, — ответил один из них, и легкий смешок вырвался из его горла, когда он указал на разлагающееся тело на полу. — Наконец-то пленного выводят на сожжение. Неделю назад? Сколько времени потребовалось охранникам, чтобы заметить, что заключенный умер, они просто оставили человека там мертвым и гниющим, чтобы мучить сокамерников? Сонхва не мог даже заставить себя посмотреть вниз на тело, от которого ужасно воняло, или на четырех других людей, запертых за решеткой, откуда было извлечено тело. В то время как молодой принц помнил, что читал некоторые книги, написанные древними учеными, он обычно видел, что слово «рай» много раз упоминается как место, где люди проживают свою жизнь определенным образом, чтобы иметь возможность получить эту вечную жизнь в этом особом безопасном убежище. Небеса были желанным местом после смерти, но лишь немногим было позволено это благословение или это особое соглашение. Но было и другое слово, которое также упоминалось чаще, чем благословение, чаще всего описывалось слово «ад». Порожденный огнем и пламенем, которое горело так жарко, что расплавляло кожу и мускулы с костей мертвецов, как только они входили в богом забытое место. Ад был как тюрьма, он родился от вечных страданий, и те, кого считали самыми грязными отбросами земли, никогда не плавились в огне, но вместо этого были вынуждены жить до скончания времен, приковав колени к тем самым углям, которые покрывали вулканический мир, и быть свидетелями ужасов и боли всего и вся. Когда Сонхва наконец посмотрел на тело, он был уверен, что живет в аду. Это был ад на земле, не могло быть иначе. Как человек, который стремился к совершенной справедливости, принц не был тем, кто отступал от того, что было правильным, или боялся негативной реакции за то, что призвал кого-то к проступкам. Но чем дольше он смотрел на разлагающееся тело прямо перед его ногами, почти касаясь носков его ботинок, принц тут же понимал, что это не то, чем он хотел бы заниматься. Ужасы и жестокость, свидетелем которых он был, не были чем-то, в чем он когда-либо хотел участвовать, несмотря на то, что он был тем, кто занимал самую сильную позицию. Конечно, все эти люди были приговорены к смерти не просто так. Они отбывали наказание за свои действия, добровольные решения, свой выбор, несмотря на то, что знали о последствиях. Но это, похоже, не помогло принцу. Сонхва двинулся вперед, наконец совершив шаг через мертвое тело, и продолжил свой путь. Он старался не думать об этом слишком сильно, а вместо этого попросил у охранника связку ключей, которая была прилеплена к его доспехам. Он получил только вопросительный взгляд в ответ, прежде чем холодное и ржавое металлическое кольцо было помещено в его голую руку, оставив какие-то черные следы на его ладони. Они не проводили его туда, куда он хотел идти, принц уже наметил в уме конкретный маршрут из своего последнего путешествия, несмотря на то, что был затуманен гневом. С запахом и подавляющими эмоциями было легче справиться из-за его онемевшего разума. Его чувства были слабыми, и они не позволяли ему чувствовать себя так, как обычно. Чаще всего принц ещё больше злился на себя, когда это случалось, но теперь он считал это только благословением. Когда в поле зрения попала толстая дверь одной камеры, принц обнаружил, что вообще не испытывает никаких эмоций, особенно когда он, наконец, использовал правильный ключ, чтобы сам отпереть дверь и рывком открыть её. Шум даже не беспокоил его уши, стук нижней части двери о землю не заставил его вздрогнуть. Ничего не изменилось в комнате, не так, как он ожидал, но она по-прежнему была такой же пыльной и мускусной, как он помнил. Он вошел, как всегда, но почувствовал себя ещё более голым, чем обычно, когда сразу почувствовал на себе эту ужасную пару глаз-бусинок. Дверь каким-то образом закрылась сама собой, и, даже не бросив на пирата ни единого взгляда, принц подошел к столику и, прежде чем сесть, бросил на него грязную связку ключей. Вздох, который он издал, был глубоким и многозначительным, его руки и ноги обмякли, беззаботно растекаясь по всему телу. Он ждал. Он ждал и ждал. Сонхва ждал шуток, он ждал критики. Он даже повернулся, чтобы посмотреть на пирата, прикованного цепями и ещё более грязного, чем в прошлый раз, просто для того, чтобы мужчина мог видеть его во всей красе. Пронзительный взгляд человека, лежащего на полу со связанными за спиной руками, был почти невыносим — он, наконец, прорвался через барьер, когда он с вызовом смотрел в ответ — просто ожидая, пока Великий Король Пиратов пробормочет хотя бы одно слово. Он ждал. Но ничего не происходило. Мужчина только смотрел, его взгляд метался по позе Сонхва и, без сомнения, по одежде, которую он носил. Это будет первый раз, когда пират увидит его без одежды и украшений, покрывающих почти каждый миллиметр его кожи. Даже его волосы не были заколоты назад, как всегда, а наоборот, лезли в глаза и были растрепаны. Если бы он был весь в грязи и мрачен, а его одежда была бы в следах от слез и пятнах крови и других телесных жидкостей, его внешний вид легко соперничал бы с пиратом. Поэтому он ждал дольше. Он жаждал услышать выговор мужчины. — Я вижу, ты хочешь, чтобы я тебя оскорбил, — были первые слова, которые пират пробормотал ему одновременно осторожным и глубоким голосом. Его взгляд стал более пронзительным, и принцу захотелось бежать и вонзить меч прямо в глаза пирату, чтобы тот больше никогда не мог видеть. — Тогда почему бы и нет, пират? Возможность представляется прекрасной, наверняка ты ждал этого момента, чтобы нанести удар. — Да, — кивнул мужчина, откинув голову назад и прислонив её к небольшой колонне позади себя. — Но я никогда раньше не видел твоих глаз такими тусклыми. — Ты пират… — чуть было не прошипел принц, но так и остался бездыханным на своем месте, только пальцы его дергались на коленях. — Конечно, тебя не интересуют дешевки. Ударить человека, когда он лежит и безоружен, это то, что вы делаете! Ты так долго сидел взаперти, что уже забыл свои корни? — Это потому, что я так долго был заперт в одиночестве, что действительно «вспомнил свои истинные корни», — последовал немедленный ответ. — Но что-то мне подсказывает, что сегодня ты уже достаточно наказан за всё, в чем себя винишь. Похоже, на этот раз пирату было намного лучше, чем в прошлый раз. Возможно, его наконец-то накормили и позволили немного походить, чтобы размять ноющие конечности. Его голос не был таким хриплым, и не было похоже, что он задыхался от каждого своего вздоха только для того, чтобы говорить и защищаться, как в прошлый раз. На это было странно приятно смотреть, особенно то, что на этот раз его кожа казалась более здоровой, больше похожей на его естественную золотистую и загорелую кожу после долгих дней, проведенных на солнце на его корабле, а не на неприглядную и болезненно-серую. Даже его глаза казались более настороженными и острыми. Это напомнило принцу ту ночь, когда был пойман пират. Несмотря на то, что шел сильный дождь и была ночь, принц всё ещё мог мельком увидеть белки злобных глаз мужчины. Теперь было яснее видеть, что это был взгляд капитана, а не просто скромного члена экипажа, день за днем протиравшего корабельный стол. — Я слышал женский крик, — сказал пират, когда принц не ответил. — Я давно не слышал такого бедствия. — Ты слышал это? — спросил Сонхва, его глаза расширились больше, чем должны были, и он сразу почувствовал себя не в своей тарелке. Мужчина только взглянул на маленькое и крохотное окошко в верхней части камеры, а затем вернулся, чтобы бросить на принца многозначительный взгляд. — Я думаю, что всё королевство слышало это, — в этом комментарии не было ни капли юмора. Пират, казалось, немного пошевелился, поправляя свое сидячее положение. — Просто чтобы ты знал, юный принц, я слышу почти всё, что происходит в замке. У меня хороший слух. Сонхва решил проигнорировать это. — Это была моя мать, — вместо этого сказал он сквозь слегка стиснутые зубы. — И, возможно, тебе следует перестать подслушивать разговоры, которые тебя не касаются. — Не подслушивать. Я не могу просто отключить свои уши, как ты ожидаешь, я прикован здесь навсегда. Что ещё ты можешь от меня хотеть? — пират поднял бровь, и она быстро затерялась в беспорядке волос на его макушке. — Нет, я сразу понял, что это была твоя мать. С ней всё в порядке? — Какое тебе дело до моей матери? Разве ты не понимаешь, что она королева этого королевства, которое ты так ненавидишь? — Айщ, принц, тебе так многому предстоит научиться. Но неважно, я только что слышал, как она говорила о море, как мы оба знаем, что это в моей области знаний. — Тебе этого не понять, — принц свирепо посмотрел на него, но сел в своем кресле. — Испытайте меня, Ваше Высочество. Сонхва открыл рот, но тут же закрыл его. Его взгляд метнулся к закрытой двери, а затем снова к пирату, который неподвижно сидел на земле с насмешливым взглядом. У него было интересное выражение лица, его глаза почти блестели знанием, и принц не мог не чувствовать себя обязанным раскрыть каждый секрет, который он знал. Так вот как это сделали пираты. Так что это была их сила. — Она больна, — медленно проговорил юный принц, почти раздувая ноздри в защиту. — Это не то, что можно вылечить, это одновременно болезнь ума и тела. — Невозможно вылечить, даже королевским врачи? Принц уставился на это. — Нет. Они перепробовали всё, что могли. Пират больше ничего не сказал и откинулся на спинку шеста, подняв ноги, чтобы сидеть более правильно, позволив тяжелым цепям волочиться по полу. — Иногда она… не может вспомнить, — продолжил Сонхва. — Некоторые дни лучше других, так действуют все болезни. Но некоторые дни ужасны, как сегодня, когда её разум возвращается на много лет в прошлое, и она не может видеть меня таким, какой я есть на самом деле. — Она видит в тебе маленького мальчика, а не следующего короля? — спросил мужчина, хотя это было скорее утверждение, чем вопрос, и принц не чувствовал необходимости давать на него ответ. — Значит, что-то случилось, когда ты был молод, что-то, за что она не может себя простить. Глаза принца немного смягчились, как и всё остальное его тело. — Моя мать никогда особо не присутствовала в моей жизни, у нее были другие, более важные дела, которыми она должна была заниматься. Но одна вещь, которую она всегда говорила мне, это не играть в море, особенно в детстве, потому что приливы и течения вокруг наших утесов исключительно опасны. Это унесло много жизней раньше, даже я знал лучше в молодом возрасте. — Да, но ты не слушался, не так ли? Принц решил снова проигнорировать его. — Это никогда не было бы проблемой, потому что скалы вокруг нашего королевства настолько высоки, что единственный способ встретить воду — это прыгнуть. Но тогда у меня была группа из трех друзей, все молодые мальчики из города, и мы играли в полях, и мои опекуны не знали, когда я убегу. Это была узкая тропа, единственная, по которой мы могли пролезть, и, возможно, этого должно было быть достаточно, чтобы показать, что никто не должен путешествовать по этой дороге, — объяснил принц, его глаза расфокусировались, когда его разум привел его обратно в тот день много-много лет назад. В то время ему было семь лет, и это было в середине лета, когда он и его друзья впервые нашли путь. Поначалу это было благословением, так как они могли пробираться через маленькую штуку в форме лагуны, которая удерживалась между отверстием в двух больших утесах. Когда наступал прилив, он наполнял небольшой бассейн прохладной водой, и они могли наслаждаться ею в жаркий день. С их стороны никогда не требовалось плавать, потому что это было неглубоко, поэтому Сонхва не беспокоился о предупреждении матери о том, что плавать в океане – ужасная идея. Это был такой момент освобождения для маленького принца, когда он мог быть самим собой и играть со своими друзьями, у которых были такие же интересы, как у него. Они притворялись русалками и драконами, а один из них был рыцарем и пытался убить их всех. Это было волшебное время. Но по мере того, как принц продолжал объяснять пирату историю, он мог сказать, что у истории был гораздо более мрачный конец, чем предполагалось ранее. Принц сказал, что в последний день, когда все четверо отважились спуститься в маленькую лагуну, море было беспокойным и более агрессивным, чем обычно. На небе не было облаков, поэтому принц не увидел угрозы со стороны потенциального шторма, поэтому они всё равно пошли. — В то время… нас было пятеро, всего пятеро, — вздохнул принц, подняв руку, чтобы потереть висок, без сомнения, втирая в кожу то, что было из брелка. — Ещё один мальчик, которому нравилось просто наблюдать за нами. Он никогда не спускался, чтобы поиграть с нами, он просто оставался на самой вершине утеса и наблюдал за нами. Мальчик исчезал каждый раз, когда мы подходили, чтобы попытаться поговорить с ним, а затем случайно появился снова. Пират немного прищурился, но продолжал слушать приятно и вежливо, несмотря на свое замешательство. — По правде говоря, я не могу вспомнить многое из того, что произошло в тот день, потому что всё произошло так быстро, вода прибывала и прилив — я клянусь, что тоже слышал, как кто-то пел, когда это произошло, — принц немного наклонился в своем кресле, положив локти на бедра. — Мы были в воде, и всё было нормально. Но затем небо стало темно-серым, а потом нас словно утащило под воду. Тогда я не знал, но в лагуну попало так много воды, она отступала с такой пугающей скоростью, что застала в ней всех нас. Сонхва на мгновение замолчал, его мозг начал болеть, потому что, казалось, было так трудно вспомнить, как это произошло. Событие было таким размытым, что от того, как всё это происходило, у него болели виски, как будто в него выстрелили три раза. — Они не умели плавать… — Но ты мог. Взгляд Сонхва, наконец, сфокусировался, когда он посмотрел на пирата. — Я мог. Меня никогда не учили, но я просто мог. Это было для меня второй натурой, поэтому я использовал каждый сантиметр своей силы, чтобы попытаться плыть, чтобы ухватиться за последний камень, который я мог найти до того, как меня унесло бы в море, и течение могло утащить меня глубоко под воду, — при этом руки принца немного оживились, пытаясь показать пирату, что он имел в виду. — Клянусь, я утонул в тот день, я действительно думал, что умру. Но, как ты можешь видеть, я сейчас здесь, мне удалось использовать камни, чтобы вернуться туда, где было безопасно, и я был вне жадных рук воды. — Я предполагаю, что маленькие парни были пойманы водой? — заговорил пират, его лицо всё ещё было довольно бесстрастным. — Твои друзья? — Я никогда не видел их троих после этого. Море унесло их жизни, вытащило их в безбрежный океан и утопило самую душу из их легких. Казалось, это наконец-то заставило пирата скривиться, его лицо скривилось, как будто он почувствовал что-то ужасное. — Это ужасно. — Это ужасный мир, пират. — Вот именно. Даже после такого опыта, как этот, молодой принц, ты всё ещё не знаешь и половины ужасов, которые дарит мир. Принц громко усмехнулся. — И я полагаю, ты знаешь гораздо больше о суровой жизни, которой этот мир украшает нас? — Да, сними с меня одежду, и я расскажу тебе все истории обо всех шрамах на моем теле, — было что-то довольно знойное в том, как пират произнес эти слова. Как будто его одежда недостаточно порвалась и свисала с его тела. Взгляд в его глазах сменился с игривого на серьезный, скулы стали острее, когда он посмотрел на юного принца своим обычным темным взглядом. — А как насчет пятого парня из вашей группы? Он был бы в безопасности от гнева воды, не так ли? Сонхва облизал губы и откинулся на спинку стула, закинув одну ногу на другую. — Это также был последний день, когда я его видел. По правде говоря, я не знаю, куда он пошел, но я предположил, что он побежал за помощью, потому что вскоре я был на руках у моей матери, а кто-то ещё пытался вдохнуть меня обратно к жизни. — Так вот почему она запретила тебе снова ходить к морю. Принц промычал в знак признания, звук был глубоким и густым. — После того, что случилось, я послушался и больше не возвращался. Пират, казалось, изучал его, и именно под его пристальным взглядом молодой принц чувствовал себя слишком уязвимым и опустошенным. Он ненавидел это, потому что казалось, что чем дольше пират смотрел на него, тем больше и больше щелкало что-то в его глазах, как будто он мог физически читать принца перед собой и узнавал самые его секреты, хотя ни один из них не бормотал между ними. — Но даже после того, как ты потерял своих друзей, ты всё ещё хочешь вернуться к морю. Это не был какой-либо вопрос, и в нем не было намека на вопрос. Это было полное заявление, почти обвинительное. Похоже, пират видел его насквозь, и, если бы принц не был в таком бреду в тот день, он мог бы взорваться из-за этого, врезаться пирату в лицо и сказать ему, как он посмел делать такие заявления. Какой бы это ни было правдой. — Я никогда больше не хочу видеть это убогое место, — твердо сказал он, едва не огрызнувшись на него ядом. Больше они ничего не сказали, и между ними стало так тихо, что принц снова услышал этот тихий капающий звук, доносившийся откуда-то из камеры. Когда он больше не мог выносить тишину, он встал, его пальцы скрутили кольцо для ключей и потянули его со стола. Глаза пирата, казалось, остановились на объекте, но его голова в замешательстве склонилась набок, когда он смотрел, как принц подходит всё ближе и ближе. Это было похоже на танец, который они исполняли. Шаг вперед по мере того, как напряжение росло, сужение глаз становилось всё гуще и гуще, дразнящие взгляды, бросаемые пиратом, становились смелее, поскольку принц не отступал. Было трудно дышать, когда принц подошел ближе, глядя вниз на пирата, который довольно удобно сидел прямо под ним, крепче сжимая ключи в руке. Это точно был танец, но не физический. Это был танец разума, вызывающий танец, в котором один осмеливался подойти ближе, когда они кружили друг вокруг друга, как вороны, рыщущие над мертвым оленем в лесу. Принц мог поклясться, что стало тяжелее дышать, когда он присел на корточки, его колени коснулись липкого пола камеры, когда он, наконец, оказался на одном уровне с пиратом. Человек перед ним глубоко вздохнул, его глаза сузились, когда он бросил последний темный и вызывающий взгляд на принца, который ответил ему так же быстро, как и получил. Глаза пирата были такими темными, что напоминали Сонхва ночное небо, глубокое и загадочное, почти настолько темное, что он мог видеть в них свое отражение. Не было произнесено ни слова, когда принц обхватил мужчину руками и схватился за замок позади пирата, который крепко держал его руки на месте. Это была странная позиция, но принц не хотел проигрывать в затеянной ими схватке. Он мог сказать, что пират был слишком зациклен на том, чтобы услышать, как ключ был вставлен в замок, принц мог поклясться, что он почти видел, как кожа человека покрылась мурашками при этом звуке. Молодой принц ожидал, что мужчина прыгнет вперед, освободив руки, чтобы обхватить принца за шею и задушить его на противном полу, но когда ключ повернулся и тяжелый замок упал с цепей, пират не шевельнулся. Мужчина даже затаил дыхание, его грудь больше не двигалась, а взгляд стал только острее. Сонхва больше не мог этого выносить. Он попятился, уронив ключи на землю, и встал, нижняя половина его одежды была испачкана без возможности восстановления. Затем принц немного отодвинул шаль, чтобы показать маленький нож, который он держал под галстуком на талии. Рукоять была выплавлена и вырезана из серебра, а само лезвие было из грубой стали. Наверняка это было зрелище для пирата, чьи глаза сильно расширились. Возможно, принц играл с огнем, когда схватил ручку, выдернул её из одежды и швырнул на пол, прямо к ногам пирата. Ни один из них не пошевелился, принц стоял на месте, а пират сидел на месте, не сводя глаз с ножа. — Зачем? — спросил пират, не отрываясь от подаренного ему оружия. — Я развязал тебе руки. Ты можешь взять ключи и отпереть ноги и всё остальное, что держит тебя здесь в заложниках. Я дал тебе нож, который мой отец подарил мне после того, как я выбрал первого заключенного, который сбежит на свободу — используй его, чтобы убить меня и бежать на волю, — ровно произнес принц, его руки тряслись по бокам, где он стоял. Он стал остро осознавать любые движения пирата, даже если тот просто дышал. — Почему? — снова спросил мужчина, наконец, переведя взгляд с ножа на принца, который вздрогнул от этого движения. — Ты боишься меня. — Ты пират. — Ты поставил меня в самое легкое положение, чтобы убить тебя и сбежать на свободу, ты знаешь, что я мог бы сделать это без угрызений совести, — глаза пирата потемнели, и солнце, выглядывавшее из маленького окна, создавало впечатление, что глаза Великого Короля Пиратов сияли золотым огнем. — Ты первый человек, которого я убью, и ты не будешь последним. — Тогда почему ты так долго трусишь? — голос принца прозвучал намного громче, чем он собирался. Это явно шокировало их обоих, по правде говоря, больше его, чем пирата, но всё же казалось, что он не мог сказать ничего такого, что могло бы волновать пирата. Это невероятно бесило, зная, что пиратов так легко разозлить и как быстро они теряют контроль и становятся рабами своих эмоций, что даже он не мог сделать этого с Великим Королём Пиратов. Ему снова захотелось потерпеть неудачу. Даже когда принц попятился, чтобы снова сесть, его тело тряслось так сильно, что он не мог нормально стоять, пират не двигался. Его руки остались позади его тела, а ключи и нож остались нетронутыми, как будто у пирата не было в них нужды или даже желания. — Почему твоя мать все время упоминала стены замка? Вопрос ужасно сбил принца с толку, но он не промахнулся и тотчас же снова принялся за дело. — На следующий день пираты напали на наше соседнее королевство. Принц вздрогнул, когда пират вытянул руки вперед, но не пошевелился, чтобы взять оружие или ключи. Он просто положил руки на колени, а его глаза прищурились ещё больше. — Того королевства нет и по сей день, оно сгорело дотла. Туда можно было отправиться и посмотреть на его развалины и увидеть, что было сделано с некогда живым и процветающим королевством, — почувствовал юный принц, его руки задрожали ещё больше. — Ночью пришли пираты, запустили в город шары, покрытые смолой, которые подожгли. Тот мальчик – тот, что был на вершине утеса, не проронивший нам ни слова, — был из того королевства. — Так ты знал мальчика? — Нет. Я даже не узнал его имени. Но всё, что я знал, это то, что он из тамошней королевской семьи — принц. — Значит, пираты убили парня? — Мужчина немного наклонился вперед, и принц услышал, как трещат его кости. — Многое неизвестно, они так и не нашли останки мальчика, как останки остальной королевской семьи. Было решено, что пираты похитили его и уплыли неизвестно куда. Пират нахмурил брови, его глаза снова вгляделись глубоко в кожу принца, как будто он пытался читать между строк произнесенных им слов. — Ты, кажется, не веришь, что парня забрали… — осторожно произнес пират, как будто сам в этом не был уверен. Очень медленно принц кивнул головой, движение было незначительным. — В ту ночь я смотрел, как горит горизонт, когда смотрел со своего балкона. Я слушал далекие крики и грохот пушек, когда солнце взошло ярко-красным в то утро, и по сей день я не верю, что принца силой схватили, как думают все. Пират немного опустил голову, видимо, очень любопытный и заинтересованный в развитии истории. Он снова наклонил голову, поворачивая шею, когда эти кости тоже лопнули. — Тогда во что ты веришь, юный принц? Глаза принца сузились, когда он наклонился вперед, словно делясь секретом. — Я считаю, что он сбежал с пиратами. Теперь это действительно привлекло внимание пирата, его брови взлетели вверх и снова исчезли в беспорядке его волос. — Моя мать тоже так думает, по крайней мере, он был беглым принцем. Она никогда никому не говорила, потому что все думали, что мальчика забрали против его воли. Она приказала построить стены повыше вокруг замка и сказала людям, что это на случай очередного нападения пиратов... хотя на самом деле это произошло из-за того, что она боялась, что я сделаю то же самое. Когда это произошло изначально, маленький принц не мог сложить два и два, пока не стал достаточно взрослым, чтобы понять это. Он думал, что его наказывают за предприимчивость и побег. У него не было намерения убегать, он всегда возвращался, но не было никакого способа убедить встревоженную мать в таких вещах в юном возрасте... даже если эта встревоженная мать никогда не проявляла к нему особого интереса. — У тебя определенно богатое воображение, — наконец ответил пират, передвигая и вытягивая ноги. — Пираты редко берут людей в плен… Я не сомневаюсь, что это возможно. Принц выдохнул. — Но, как я уже сказал, я никогда его больше не видел. Не то чтобы я мог спросить его, что случилось, чтобы когда-либо подтвердить это. Он, вероятно, уже мертв. — Жаль, что ты так и не узнал его имени. Я мог бы поискать его и сам спросить, что случилось, — на лице пирата появилась кривая улыбка, которая не оставила у принца ни малейшего сомнения в том, что пират на самом деле пошел бы и искал мальчика, который теперь был бы мужчиной, если бы он был ещё жив. — Ты так говоришь, как будто выберешься из этой камеры, пиратское отродье. — Хонджун, Ваша Светлость. Принц почувствовал, как его легкие сдулись, его руки вцепились в бедра, а ногти впились в кожу. — Что? — Мое настоящее имя звучало бы гораздо лучше, если бы оно слетало с твоих красивых губ, чем эти оскорбления, — знойный взгляд вернулся в глаза пирата, казалось, что в черных радужках его глаз были настоящие золотые хлопья. — Считай, что тебе повезло: я позволяю немногим называть меня настоящим именем. Принц мог только моргнуть, глядя на пирата перед собой. — Но ты можешь использовать его только при одном условии... С блеском в глазах пирата Сонхва даже не хотел спрашивать об этом. Мужчина выглядел опасным, такая улыбка на его губах означала, что он не замышляет ничего хорошего. Вот тогда, уже с более ясной головой, князь сильно пожалел, что отпер пирата и дал ему оружие. Он словно метафорически стал в десять раз больше, хотя он всё ещё сидел и смотрел на принца, это только свидетельствовало о том, насколько мощной была аура этого человека. — И что это? — принц поймал себя на том, что спрашивает, изо всех сил заставляя себя выдерживать могучий и дразнящий взгляд пирата. Сонхва наблюдал, как язык мужчины выкатывается, чтобы облизать губы, его глаза почти мерцали, когда он довольно дерзко прислонился к шесту, чтобы посмотреть на принца, подняв бровь. — Ты поставишь перед ним слово «капитан».