10080 (minutes)

«Я люблю тебя, гигант. Спасибо за всё…» -10080 * * * Чанель продолжал бежать, пока по лицу текли слезы, смешиваясь с каплями дождя, падающими с неба. Он бежал так быстро, насколько могли его ноги, совсем не заботясь о том, куда, пока, наконец, не упал на колени в середине парка. Мысль о потере Бэкхена не выходила из головы, его постоянно преследовали воспоминания, в которых он заставлял своего мужа подписывать бумаги о разводе и в ту же секунду покидал его. Он был не в состоянии двигаться дальше. Он винил себя за то, что не был с Бэкхеном, что ставил свои интересы выше него и сожалел о том, что так мало провел с ним времени. Все это пожирало его душу, и вместо того, чтобы быть счастливым, Чанель понял, что оказался настоящей сволочью. Прошли месяцы, но чувства были сильны как никогда, не позволяя ему идти работать, не напомнив о той боли, которую эта работа и вызывала. Также, отношения с Кенсу тоже стали натянутыми. Чанель не мог смотреть на него, не думая о боли на лице Бэкхена, которая полностью окутала его разум. Через несколько минут Чанель поднялся с колен и огляделся. Увиденное напомнило ему о Бэкхене, и он не мог ничего сделать, кроме как плакать до тех пор, пока не останется слёз, и у него не было другого выбора, как вернуться «домой». Наступил следующий день, и это был первый раз, когда Чанеля не преследовали кошмары из его воспоминаний. Когда он открыл глаза, он вспомнил, что уснул на диване, как это случалось уже несколько раз. Он не мог спать в кровати с Кенсу, ибо его захлестывали волны сожаления и вины. Он сел, посмотрел на время и понял, что Кенсу уже на работе. Пройдя в спальню, он схватил книгу Бэкхена, разорвал напополам и швырнул через всю комнату. Затем он поднял ее, и по щекам заструились слезы. Он перечитывал примечания автора, смеясь над тем, что сейчас делает то, за что ругал своего мужа в течение нескольких лет. Именно тогда Чанель понял, что это не кино, это реальная жизнь, и он мог закончить ее так, как он хотел, так как они хотели. Порывшись в шкафу, он переоделся, помыл за собой посуду, и, прежде чем уйти из своей квартиры, выключил телефон и оставил его на кухонном столе вместе с запиской для Кенсу и обручальным кольцом. Он вышел из квартиры, ставшей причиной всего случившегося, надел на палец обручальное кольцо, которое принадлежало ему и Бэкхену, и, кивнув самому себе, схватил куртку, закрыл дверь и покинул город. «Я больше не могу так, Кенсу. Честно говоря, в тот день я отменил развод. Мне очень жаль. Прощай». * * * - Документы на развод уже оформлены? - Нет, господин Пак. Возник вопрос, стоит ли продолжать это дело, так как ваш муж скончался. - Тогда можете просто это отменить? Так будет легче, не так ли? - Да, сэр, но вы уверены, что хотите этого? - Да, уверен. И я бы хотел оставить дом. Я оплачу все счета. * * * Поздно вечером Чанель приехал к его и Бэкхена старому дому и вздохнул, прежде чем отправиться внутрь. С прошлого посещения интерьер практически не поменялся, но весь дом охватили ощутимая тишина и мрачное настроение. Его даже не могли разбавить лучи солнца, светящие через окно на нежно-голубые стены гостиной. В доме изменилось лишь одно. В гостиной кто-то установил святыню в честь Бэкхена, и, увидев одну из фотографий на ней, глаза Чанеля наполнились слезами, пока он всеми фибрами своего существа безрезультатно боролся с мыслью не плакать перед своим мужем. По лицу продолжали течь слезы, когда он взял их с Бэкхеном свадебное фото. Чанель обнимал Бэкхена на фоне прекрасного фонтана, они счастливо улыбались, одетые в белые костюмы. С того момента, как Чанель оставил Бэкхена, он больше не мог искренне улыбаться. Чаще всего его улыбки были поддельными и вынужденными, словно все всегда в порядке. Продолжив изучать свой старый дом, он понял, что все прибрано, словно это делали совсем недавно. Дойдя до его и Бэкхена комнаты, его захлестнула волна воспоминаний и эмоций, и он упал на колени рядом с кроватью. Мысли о том, что он ложился спать и просыпался в объятиях своего мужа. Вина того, что Бэкхен ложился спать один, пока Чанель засыпал в городе вместе с Кенсу, ударила его ножом в грудь. Из глаз продолжали течь слезы, пока он бормотал извинения Бэкхену за то, что он был не таким мужем, каким должен был быть. Повернувшись к шкафу, он увидел, что одежда, которую он оставил, была аккуратно постирана и сложена, после того, как он носил ее ту неделю. Он выбрал вещи, переоделся и спустился назад к святыне. Он обхватил урну с прахом Бэкхена, давая слезам волю. - Как я выгляжу, Бэк? Я все еще помню, что тебе нравится этот стиль. Ты ведь до сих пор его любишь? Прошло некоторое время, Чанель продолжал разговаривать с Бэкхеном, вновь переживая воспоминания об их совместном времени и извиняясь за то, что был плохим мужем. Он решил взять Бэкхена на прогулку к дереву, где на той самой неделе они оставили сообщение. Взяв перочинный ножик и телефон Бэкхена, Чанель вышел на улицу. Воздух сельской местности отдавал сладко-горькими воспоминаниями, и Чанель вынужден был снова дать волю слезам, вспоминая времена и думать о том, сколько бы еще всего произошло, если бы он не устроился на работу в городе. Пройдя несколько минут, он продолжал осматривать окрестности, вспоминая, почему переехали сюда и реакцию Бэкхена на это. - Мне нравится, Ель… - Тогда мы возьмем его. - Но это же в часе езды от твоей работы. - Если тебе нравится, я не возражаю насчет таких ежедневных поездок. Всего лишь шестьдесят минут туда и шестьдесят минут обратно. Это не невозможно - ездить туда-сюда. Чанель усмехнулся, вспоминая, как глупо он думал о том, что это не невозможно. Но он вспомнил, что сделал это потому, что Бэкхену понравилось. Бэкхен, его супруг, его всё, полюбил этот дом, и это было важнее всего. Он обвинял себя, что не сдержал обещание, делая возможное невозможным. Он дошел до тропинки, ведущей к дереву, на коре которого он вырезал тогда по просьбе Бэкхена. Поцеловав его урну, он вытащил телефон мужа и расшифровал сообщение, что оставил несколько месяцев назад. Воздух наполнился приглушенными неконтролируемыми рыданиями и шепотом с мольбами о прощении. Когда Чанель успокоился, солнце почти село. Он схватил перочинный ножик, осторожно поставил урну Бэкхена на землю и, используя переводчик на телефоне Бэкхена, вырезал свое сообщение в двоичном коде прямо под тем, что было вырезано ранее. Закончив резьбу их инициалов, Чанель ушел домой с урной Бэкхена в руках. “01010011 01101111 00100000 01100001 01101101 00100000 01001001 * П.Ч. & П.Б.” * (п\п - «Я тоже») В ту ночь Чанель спал довольно хорошо. Переизбыток эмоций отнял у него все силы, поэтому он просто повалился на кровать, на которой раньше спал вместе с Бэкхеном. Он остался на своей стороне, притянув подушку Бэкхена к себе и обнимая ее руками. Одеяло и подушка все еще хранили его запах. Чанель сделал судорожный вздох и закрыл глаза. Этой ночью его не преследовали кошмары, но приснился Бэкхен, который искренне улыбнулся ему и обнял в ответ, утыкаясь головой в ключицы Чанеля, поднимая на него взгляд и чмокая в губы. «Я всегда буду любить тебя, гигант. Даже когда уйду…» * * * Следующим утром Чанель проснулся под звуки дождя, стучащего в окно. Был ливень, и небо было скучного серого оттенка. Когда он встал с кровати, то почувствовал приятный запах, исходящий снизу. Он переоделся и, спустившись вниз по лестнице, услышал из гостиной шаги. Кто бы это ни был, кажется, тоже услышал Чанеля, ибо шаги становились громче. Когда зрительный контакт установился, Чанель пробормотал робкое «привет», в то время как человек просто посмотрел на него, затем усмехнулся и, резко схватив свои вещи, развернулся и пошел к выходу. - Еда на кухне. Пожалуйста, потом помой за собой всё. - Луна, подожди! Тогда все и прояснилось. Луна сделала святыню для Бэкхена. Она готовила завтрак для Бэкхена и всегда приводила в порядок дом. Она осталась даже после того, как Бэкхен умер и не собиралась уходить, в отличии от его плохого мужа, который искал оправдания. Реальность всей ситуации вдарила по Чанелю сильнее грузовика, и он снова начал плакать от вины и стыда за ту боль, которую он причинил человеку, которого любил. Ему потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что ему действительно нужен был лишь Бэкхен, но было уже поздно. Он ушел, как сейчас это сделала Луна - резко и без лишних слов. * * * Остаток утра Чанель провел за завтраком с Бэкхеном. Он сказал своему супругу, что никогда больше не оставит его и что будет таким мужем, которым должен был быть с самого начала. Он собирался быть тем Чанелем, в которого Бэкхен влюбился бы снова, и просил бы прощения у Бэкхена до тех пор, пока, наконец, не получил бы его. После полудня, Чанель решил угостить Бэкхена едой из ресторана, который когда-то нашел и в который всегда хотел сводить Бэкхена, когда тот приезжал к нему. Он сел в автобус до города, положил в сумку фотографию Бэкхена и рамку с их свадебным фото. Поездка в город была долгой благодаря пробкам, поэтому они приехали уже вечером. Чанель решил, что пока они пройдутся по магазинам, в ожидании их забронированного столика в ресторане. Прогуливаясь по улицам города, он посмотрел на свой палец, где было обручальное кольцо, и прикрыл глаза, вспоминая их свадьбу и то, как счастливы они были, пока давали клятву верности под лучами солнца. Чанель почувствовал на лице влагу и открыл глаза, не зная, были ли это его слезы или дождь, который начинал капать. Он еще раз взглянул на кольцо, бормоча извинения мужу и прося у него прощение, при этом закрыв глаза, подавляя рвущиеся слёзы. Слишком озабоченный своими извинениями, он не заметил, как очутился на пересечении железнодорожных путей, когда шлагбаум уже был опущен. Яркий свет, громкий гудок и крики пешеходов вокруг вернули его к реальности, но было уже слишком поздно. Когда он поднял глаза на яркий свет, он увидел Бэкхена в то время, когда они поженились: с улыбкой на лице и раскинутыми объятиями. Он заметил, что Бэкхен что-то говорит ему, и, когда распознал, что именно, он понял, что ему дали второй шанс для нового начала. Новое начало, куда он мог бы вернуться, чтобы проводить дни с одним человеком, которого любил, не переставал любить и которого всегда будет любить. - Я люблю тебя, Бэкхен. Сказав эти слова, Чанель понял, что сейчас они значат намного больше, чем когда-либо. Наконец достучавшись до своего мужа, он закрыл глаза и улыбнулся. * * * Чанель проснулся в их общей с Бэкхеном кровати под пение птиц и тепло солнечных лучей сквозь окна. Он несколько раз потер глаза, ища взглядом солнце, но заметил, что комната была наполнена эфирным свечением. Он отвлекся, когда услышал, что открывается дверь, и повернулся к ней лицом. Губы сразу растянулись в улыбку, когда дверь открылась, и он увидел, кто за ней был. Там находился он, окруженный эфирным свечением, держа в руках поднос с завтраком и кофе на двоих, как им и нравилось. Когда он поставил еду на тумбочку, Чанель не удержался и обнял своего мужа, притягивая его для поцелуя, которых они много пропустили. Оторвавшись друг от друга, Бэкхен посмотрел на него с улыбкой, и Чанель понял, что это был тот конец, которого хотели оба. - Доброе утро, мой гигант. - Это реально, Бэк? - Это реально настолько, насколько ты хочешь, чтобы так было. Не отстраняясь, Чанель обхватил руками щеки Бэкхена и подарил ему еще один сладкий поцелуй, не переставая улыбаться. Это, думал Чанель, было реально, и это - единственное, что имело значение. - Я дома, Бэк. Наконец-то я вернулся. Добро пожаловать домой, Ель. Да… домой.