I Didn't Know Where Else To Go, So I Found You

Сынмин наблюдал, как его единственный союзник нетерпеливо выбежал за дверь вслед за Хёнджином и Джисоном, оставив его наедине с… — Пойдем, — надул губы Феликс, дергая Сынмина за рукав. Сынмин чувствовал, как его скудный завтрак грозит вернуться назад, а Чанбин наблюдал, как Феликс тащит его в свободную комнату. — Мне нужна твоя помощь кое в чем. — Ч-ч-что я могу сделать? — он заикался, а руки тряслись так сильно, что начинали болеть мышцы. Он был безоружен, но даже если бы у него было оружие, он бы позволил Феликсу убить себя. Он заслужил это. Он плохой человек, он чертов злодей… — Ты слишком много думаешь, — Феликс стукнул его по носу. Сынмин моргнул, ошеломленный легким толчком, и почувствовал, что его сознание полностью вернулось. Феликс хихикнул и отступил назад, прихватив свой телефон и небольшую косметичку. Комната, которая явно использовалась больше как кладовка, чем как запасная, была простой. В углу стояла двухспальная кровать, а в центре был письменный стол, который разделял пространство. За ним стояла лампа, казавшаяся припылившейся. Комод и шкаф были заполнены коробками и одеждой. — Вот, можешь просто… Он пододвинул лампу и подул на нее, чтобы очистить от пыли, после чего передал её человеку. Сынмин сделал то, что ему было сказано, держа лампу под тем углом, под которым хотел Феликс, позволяя вампиру регулировать свои руки по своему усмотрению. — Идеально! — Феликс радостно хлопнул в ладоши. — Как много ты знаешь о сообществе красоты? — Есть сообщество, занимающееся красотой? — Сынмин поднял бровь. — Я так и думал, — хихикнул Феликс, доставая из косметички вещи и раскладывая их на столе. — Сообщество красоты предназначено для визажистов, чтобы они делились своими навыками, советами, хитростями и так далее. В основном там доминируют женщины, но парни сейчас определенно набирают обороты в макияже. — Окей? — Сынмин не был уверен, что макияж имеет отношение к тому, почему он держит лампу. — Мне нравится вести прямые эфиры, когда у меня есть возможность, — хмыкнул Феликс, подняв телефон так, чтобы было видно всё лицо. — Я выкладываю видео, как делаю макияж и даю советы. Сначала было трудно — да и сейчас трудно, если честно, — потому что… ну, быть парнем достаточно странно в мире красоты, но быть еще и вампиром? Поначалу они меня просто ненавидели… — Так почему ты продолжил? — спросил Сынмин. Феликс поднял глаза от своего телефона и тепло улыбнулся охотнику. Он несколько раз постучал пальцем по экрану и ярко улыбнулся. — Ах, так много людей уже присоединилось? — он удивленно втянул воздух, начав читать мгновенно посыпавшиеся комментарии, от которых у него заблестели глаза. — Я дам несколько минут, чтобы люди зашли на трансляцию… так что да, я просто сделаю легкий макияж и поболтаю с вами! Сынмин наблюдал, как Феликс разговаривал ни с кем. Вампир будто был рожден для того, чтобы сниматься на камеру. Он смеялся и подтрунивал над комментариями, а глаза его сияли, когда он шутил над зрителями. — Ладно, похоже, уже прошло время, — взволнованно хлопнул он в ладоши. — Итак, прежде всего, я знаю, что некоторые люди немного волновались после того, как мой график немного сбился. Если вы не знали, за последние два дня я пропустил загрузку своих видео. Я знаю… мне нужно заняться заранее запланированными роликами! Но, эм… кое-что произошло. Феликс показал небольшую палетку теней для век с четырьмя блестящими нюдовыми оттенками, используя свою ладонь в качестве подложки, затем взял любимую кисть и нанес на веко красивый оттенок шоколадно-коричневого. — Хорошие новости: мы все в безопасности! Мы, эм… пока что за городом, но, надеюсь, когда всё придет в норму, мой график с видео тоже изменится! — он наклонил голову из стороны в сторону, используя камеру своей трансляции, чтобы проверить макияж. — Плохая новость заключается в том, что мы не знаем, как пойдут дела в ближайшее время, поэтому я не могу ничего обещать. Наверное, после этого эфира я на некоторое время уйду в перерыв. Он слегка нахмурился, когда понял, что его левый глаз накрашен не так хорошо, как правый. Облизав палец, он начал счищать лишний пигмент, только потом взял кисть и попробовал снова. — О? — он оживился на определенном комментарии. Сынмин хотел бы видеть, что говорят люди, но сосредоточился на том, чтобы правильно держать лампу. — Эй! Не будьте злыми в комментариях… не все здесь с самого начала. Отвечая на вопрос, я правда вампир! Сколько мне лет? Очевидно, что мне ни дня не больше восемнадцати! Но если серьезно, меня обратили в девятнадцать лет, но технически мне почти девяносто шесть! Меня обратили в тысяче девятьсот сорок пятом году. Сынмин охнул, отчего лампа слегка покачнулась. Феликс взглянул на него и мягко, почти утешительно улыбнулся, а затем снова обратился к телефону. — Угу! Со мной и правда тут друг, — усмехнулся он. — Но он немного застенчивый. Может быть, когда-нибудь я приглашу Бинни обратно на трансляцию. Он отказывается признавать это вслух, но ему очень понравилось, когда я делал ему макияж в прошлый раз. А? Почему меня обратили? Феликс на мгновение наклонил голову, обдумывая вопрос. Кивнув, он начал аккуратно подводить веки черной подводкой. — Небольшое предупреждение на будущее: некоторые вампиры могут не слишком доброжелательно отнестись к подобным вопросам. У некоторых из нас… очень болезненное прошлое, поэтому спрашивать, когда вы не близки с ними, может быть очень неуважительно. К счастью, я не против поделиться! У меня диагностировали рак, когда мне было шестнадцать. Некоторое время всё было стабильно, но в восемнадцать лет произошел очень сильный скачок вниз. Врачи пытались быть оптимистами, но я знал, что умираю… В качестве последней попытки я ускользнул из больницы — тогда охрана была гораздо более слабой — и… я нашел свой ковен! Они спасли мне жизнь. Сынмин смотрел на Феликса, а в груди ныло от боли из-за его истории. Он рос на том, какими мерзкими были вампиры: как они похищали и насиловали своих жертв, а потом насильно превращали в себе подобных. У них не было морали, и они хотели причинить боль как можно большему количеству людей. Как они делали превращение как можно более болезненным, потому что считали страдания смертных забавными. Но Феликс сказал, что превращение спасло ему жизнь. Феликс умер бы медленной, мучительной смертью, его тело разъедало бы само себя, пока он не превратился бы в костлявый труп. Вместо этого он нашел других и выжил. — Что заставило меня заняться макияжем? — прочитал Феликс, расширив свои сияющие глаза. Сынмин не мог не заметить, как мерцающий цвет и подводка сделали глаза вампира еще больше. — Не думаю, что я когда-нибудь рассказывал эту историю! Как я уже говорил, меня обратили в сороковых годах, поэтому я всё еще приспосабливался ко всему, когда технологии начали развиваться. Чанни сказал, что я цветочек поздний, поэтому мне потребовалось больше времени, чтобы привыкнуть к тому, что я вампир, и снова приспособиться воспринимать человеческую пищу. К тому времени, как я полностью освоился, интернет только начинал развиваться. Сынмин немного растерялся. Он понял, что не совсем уверен в том, когда интернет стал популярнее. На территории комплекса он минимально им пользовался, и то с помощью телефона, который кто-то смог пронести контрабандой, и они по очереди смотрели что-то на ютубе. У него мелькнула мысль, не наткнулся ли он, сам того не подозревая, на одно из видео Феликса. — Сначала я не интересовался мейкапом, — продолжил Феликс, слегка проведя кисточкой по переносице. Он счастливо хмыкнул от ощущения мягкой щетины, на мгновение опустил глаза, а затем улыбнулся и продолжил. — Это было… наверное, в восьмидесятых или девяностых, когда музыканты начали наносить макияж на сцену, и я понял, что парни тоже могут чувствовать себя красивыми! Я начал пробовать и ходить на концерты и в клубы, но мне всегда приходилось ходить одному, потому что Чанни всегда был занят. Сони и по сей день не любит толпу, а Бинни… — он запнулся, на его лице промелькнула грусть, а затем снова улыбнулся. — Из-за него я и открыл свой канал! Сынмин удивленно моргнул. Чанбин казался немного колючим, но в целом неплохим человеком. Тот, кто заботился о своей семье так, как Чанбин, заслуживал уважения со стороны Сынмина. Ему было интересно, заботится ли о нем кто-то кроме Чонина. Отчасти он сомневался, что Чонин вообще о нем так заботится. Они были самыми близкими людьми после жизни в комплексе, где молодых охотников специально старались держать в изоляции. Он понимал, что это было сделано специально, скорее всего, чтобы они не могли говорить о своих сомнениях против Венданди, но это не значит, что они были близки. Ему хотелось думать, что это так, но опять же, он не был уверен, что знает хоть что-то. — Чанбинни не любил людей… и, учитывая его превращение, я не виню его, — понизил голос Феликс. Он опустил взгляд на стол, возился с кисточкой, но больше не красился. — Эм… Даже я знаю только фрагментами, но из того, что мне всё же известно… В общем, я начал смотреть видео и всё такое, чтобы научиться быть привлекательнее. Я хотел помочь Бинни чувствовать себя более комфортно среди людей, поэтому и научился быть успокаивающим и дружелюбным. В один прекрасный день я просто начал заниматься макияжем, потому что мне было скучно. Чанни сразу же поддержал меня, он всегда так добр к нам. Он всегда хочет, чтобы мы были лучше всех. В конце концов я понял, что нашел то, что у меня хорошо получается и что мне действительно нравится. Я помог Бинни освоиться и в итоге просто продолжил снимать видео, потому что мои Пикси нашли во мне утешение. Сынмин наблюдал за тем, как Феликс улыбается в камеру. В отличие от его предыдущих улыбок, эта была натянутой и слезливой. Феликс рассмеялся, голос подрагивал, затем покачал головой и глубоко вздохнул. — В общем! Есть ли у кого-нибудь еще вопросы ко мне? Я подумал, что поскольку это, скорее всего, будет мой последний эфир на некоторое время, я могу сделать небольшой вопрос-ответ, — просканировал он вопросы, пока бездумно собирал свою косметику. Казалось, он просветлел, пока молча читал некоторые комментарии. — Мой любимый напиток? Наверняка вы ожидаете, что я отвечу первая отрицательная, да? Но нет! На самом деле я вегетарианец, а мой любимый напиток — Dr. Pepper, к отвращению Чана. Он снова захихикал, и Сынмин тоже улыбнулся. Теперь, когда он знал — или хотя бы надеялся, — что Феликс не собирается его убивать, он понял, что с вампиром действительно приятно находиться рядом. В другой вселенной, где не существовало вампиров и охотников, и все они могли быть просто… обычными детьми, Сынмин мог бы представить их с Феликсом очень близкими друзьями. — Как вампир может быть вегетарианцем? — хмыкнул Феликс. — Ну, что вампир ест, когда только приходит в себя, то он и предпочитает, то есть человеческую кровь или кровь животных. Моей первой едой был хорошенький олень, которого Чанбинни поймал для меня, поэтому я обычно беру себе кровь у местных мясников! На самом деле это очень хорошо, потому что без нас кровь просто выбрасывали бы, а так мясники зарабатывают немного больше денег. В чем разница? Человеческая кровь гуще и насыщеннее, а кровь животных легче для желудка. Я пробовал человеческую несколько раз, но она мне никогда не нравилась, — он игриво скривился. — Впервые попробовав человеческую кровь, я чувствовал себя так, как чувствовал себя, когда только начал химиотерапию… я правда стараюсь избегать её, если возможно. Сынмин прикусил губу. Феликс казался таким открытым в отношении своего прошлого, но охотник мог с уверенностью сказать, что в его словах всё еще чувствовался намек на боль, как будто Феликс изо всех сил старался быть ярким и веселым, несмотря на тяжесть в груди. — Какой мой любимый макияж? — прочитал Феликс, кажется, немного удивившись, что это не был вопрос о его вампиризме, учитывая, как прошла первая порция. — Хм… Мне нравятся такие утонченные образы, потому что моим Пикси легче копировать их, но я всегда получаю массу удовольствия, делая более детальный макияж со спецэффектами! Фея, которую я делал на Хэллоуин, наверное, одна из моих любимых. Феликс хихикнул, прочитав еще несколько комментариев. Он снова достал подводку из сумочки и начал рисовать вихревые узоры вокруг глаз. Сынмин задался вопросом, сколько времени понадобилось вампиру, чтобы довести свой макияж до совершенства, потому что выглядело это так, как будто Феликс занимался этим всю свою жизнь. — О? У остальных всё хорошо, — Феликс усмехнулся, и улыбка казалась намного светлее. — Чанни и Сони со своими половинками, а Чанбинни вышел, наверное, дремлет. Надеюсь, все скоро вернутся. Я всегда начинаю нервничать, когда их долго нет… Феликс запнулся, приподняв брови, когда прочитал что-то на верхней части экрана. Он быстро свайпнул вверх и грустно улыбнулся в камеру. — Это был Бинни, — сказал он. — Мне пора идти, но спасибо вам всем за то, что пришли ко мне! Может, если у меня будет время, я смогу сделать еще один или два эфира, а затем вернусь к своему обычному графику, так что следите! И помните… в конце концов всё будет хорошо. Еще не всё хорошо? Значит, это еще не конец. Пока! Он махал рукой несколько мгновений, а затем нажал на экран. Как только он отложил телефон, его плечи немного опустились. Он всё еще улыбался, но улыбка была вымученной, и затем он обратил свое внимание на Сынмина. — Спасибо тебе за помощь, — хмыкнул Феликс, забирая свой телефон и косметичку и жестом показывая охотнику, чтобы тот поставил лампу на место. — У меня было чувство, что освещение в этой комнате будет просто ужасным. — Сколько человек за тобой наблюдало? — спросил Сынмин, когда Феликс взял лампу и выключил её, а затем положил на место. — Это был довольно маленький эфир, — ответил он. — Только около семи тысяч человек присоединились, но, опять же, это было незапланировано и в последнюю минуту, и я знаю, что многие из моих подписчиков — иностранцы, поэтому часовые пояса всегда странные. — Семь тысяч? — Сынмин покраснел. — Мои запланированные трансляции достигали двадцати пяти тысяч, — щебетал Феликс, когда они выходили из свободной комнаты. Из главной спальни доносилось слабое бормотание, но Хёнджин, Джисон и Чонин еще не вернулись. Чанбин сидел на диване, его руки мгновенно раскрылись, когда он увидел меньшего вампира. — Так ты типа… знаменитость? — Сынмин наблюдал, как Феликс переполз к Чанбину на колени и спрятал лицо в его шее. Он казался совсем маленьким, когда Чанбин крепкими руками обхватил его талию. — Как только я встал на ноги, я очень быстро стал популярным, — хмыкнул Феликс, звучавший гораздо спокойнее, когда его обнимали. — У меня было много нишевых целевых групп. — Наш Пикси так хорош в своем деле, — ворковал Чанбин, поглаживая того по спине. — О! Сынмин, позволь мне наградить тебя, — оживился Феликс и вывернулся из объятий, усаживаясь на диван. — Вот, садись. Я видел, что в конце у тебя немного дрожали руки от того, что ты держал лампу под таким странным углом. Сынмин колебался, но сделал то, что ему сказали: сел между ног Феликса, прислонившись спиной к передней части дивана. Мгновенно маленькие ручки Феликса начали разминать его плечи, массируя напряженные мышцы. Он даже не осознавал, что стонет, пока Феликс не закрыл ему рот рукой. — О, не нужно смущаться, — хихикнул Феликс. Сынмин заскулил от особенно резкого массажа напряженной мышцы. — Это очень лестно — значит, я хорошо справляюсь. — Это так здорово… — Сынмин просто таял от массажа. Он и не подозревал, как сильно он ему нужен, пока не почувствовал, как Феликс успокаивает одну мышцу за другой, пока он не ощутил себя медузой. — Ты очень напряжен, — сказал Феликс, и Сынмин услышал в его голосе хмурые нотки. — Нехорошо всё время быть таким напряженным. — У меня никогда не было возможности расслабиться, — пробормотал Сынмин, опустив голову вперед. — Мы попадали в неприятности, если нас ловили на безделье… даже свободное время мы тратили на учебу или тренировки… — Каково это было — жить в комплексе? — спросил Феликс. Сынмин колебался, но решил, что тот заслуживает ответа после того, как он рассказал Сынмину так много из своего прошлого. — Ну… Я не считал это странным, потому что ничего другого я не знал, но даже за несколько дней, проведенных вдали, я понял… насколько всё это было хреново, — вздохнул он, когда почувствовал, как волшебные руки Феликса переместились с его плеч и начали играть с волосами. Почему-то он еще больше растаял от этих нежных поглаживаний. — Я никогда не знал своих родителей… нам говорили, что они брали всех нежеланных сирот и давали им цель. До десяти лет мы учились в обычной школе, но потом они начали наше обучение. — Обучение? — тихо спросил Чанбин. Сынмин не открывал глаз, положив голову Феликсу на внутреннее бедро, пока вампир продолжал играть с его волосами. — Они начали с основ карате, — пробормотал он в штаны Феликса. — Дали нам деревянное оружие для тренировок. В двенадцать мы начали спарринги друг с другом… в тринадцать нам дали настоящие клинки. Нас наказывали, если ловили на том, что мы сдерживали удары… Я никогда не хотел причинять боль своим одноклассникам, но после первых нескольких раз как меня засунули в изолятор, я перестал колебаться и просто использовал всю свою силу. — Твою же ж мать… — голос Чанбина был сдавлен и напряжен. — Им… им не нравилось, когда мы слишком сближались с нашими сверстниками, потому что они не хотели, чтобы мы начали думать самостоятельно, наверное. Мы с Инни так близки только потому, что он тайком от нас тренировался один. Он всегда был мягче и получал наказания гораздо чаще, чем я, поэтому мы спарринговались друг с другом, пока он не перестал попадать в неприятности. У нас не было телефонов, и нам разрешали покидать территорию только под сопровождением… Еще у нас была очень строгая диета: я не знал, какая на вкус глазурь, пока в пятнадцать лет мне не удалось украдкой съесть кекс в какой-то пекарне. — Ох, щеночек… — прошептал Феликс, запустив руки Сынмину в волосы. — Мне… мне так ужасно жаль… неудивительно, что вы, ребята, выглядели такими испуганными… Я даже представить себе не могу… — Я всегда считал это странным, — голос Сынмина был едва слышен. — Как они рассказывали, насколько жестоки и опасны вампиры. Они рассказывали нам, как они живут среди людей и… и играют с ними, как с мышками, затем насильно обращают, навечно вырывая их человечность, но… но зачем людям жить рядом с ними, если они так опасны? Почему ответственность за уничтожение целого вида живых, дышащих людей легла на наши плечи? — Это… это правда то, что они вам рассказывали? — у Феликса дрожал голос, и Сынмину не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что он заплакал. Он прижался к его бедру, желая, чтобы этот момент длился до конца его жизни. После массажа он чувствовал себя так комфортно, а Феликс оказался удивительно мягкой подушкой. — Я чувствую себя так глупо, — признался Сынмин, у него сжалось горло. — Я ужасно тупой… не могу поверить, что повелся на всё это… — Ты не можешь винить себя, — быстро оборвал его Чанбин. — Как ты мог знать другое? Если тебя учили, что небо фиолетовое, и все вокруг тебя верят, что небо фиолетовое, почему у тебя должны быть причины сомневаться в этом? — Я… в том-то и дело… у меня были сомнения. Годами я сомневался, но никогда ничего не делал, потому что… потому что в тот раз, когда я попытался что-то сказать, меня… меня посадили в изолятор на неделю. Я думал, что сойду с ума, прежде чем снова выйду… Я так ненавижу б-быть один… даже с Чонином в магазине я так боюсь, что он не вернется, и я снова останусь один… — Ты больше не один, — мягко проговорил Феликс. Сынмин почувствовал, как руки, которые точно не принадлежали Феликсу, обхватили его и потянули на диван. Он свернулся калачиком и лишь отчасти был уверен, что это грудь Феликса, в которой он прячется. Феликс и Чанбин не были теплыми, но они утешающе лежали по обе стороны от него. — То, что они сделали… это настоящая пытка… они пытали тебя… конечно, это тебя ни к чему хорошему не приведет. — Я был плохим, — Сынмин слышал, как мертво звучал его голос. — Я заслужил это… — Никто не заслуживает пыток, — прорычал Чанбин. Сынмин сильнее прижался к груди Феликса и почувствовал, как сильные мозолистые руки проводят по его спине. — Ты… ты не сделал ничего плохого. Ты не заслужил того, что они с тобой сделали. Мы этого не заслуживаем. Сынмин вспомнил страдальческое выражение лица Феликса, когда тот вкратце рассказал о прошлом Чанбина, и не мог не задаться вопросом, через что пришлось пройти вампиру. Вероятно, через пытки, учитывая, как дрожал его голос, словно он сдерживал собственные слёзы. Из закрытой двери едва доносились звуки разговора, и Сынмин невольно задумался, что Чан говорит с Минхо. Ведь и в этом была его вина, да? Минхо пострадал только из-за того, что Сынмин пытался сбежать. — Щеночек? Почему ты плачешь? — глубокий голос Феликса был гулким, но успокаивающим, и Сынмин всхлипывал, уткнувшись вампиру в грудь. — Это я во всем виноват… — плакал он, его нос мгновенно стал слишком заложен, чтобы дышать. Он втягивал отчаянные, влажные вдохи между всхлипами и смутно чувствовал, как Феликс и Чанбин пытаются его успокоить. — В чем ты виноват? — Минхо умирает из-за меня… — С Минхо всё будет хорошо, — прошептал Феликс, гладя его по волосам. — Это Чанни обратил его… они ведь связаны? Джисон всегда говорит о том, что у связанных больше шансов на идеальный переход. — Даже в этом виноват я! Минхо либо умрет, либо станет вампиром, и это всё моя вина… — С ним всё будет в порядке, — повторил Феликс, и от Сынмина не ускользнуло то, что вампир не может сказать, что это не его вина. Осознание этого было подобно удару в живот. — Щеночек, всё хорошо… всё будет хорошо… — Почему бы тебе не вздремнуть? — предложил Чанбин. — Мы разбудим тебя, когда вернутся остальные. Сынмин хотел было возразить, но понял, как сильно он вымотался. Ему казалось, что усталость впиталась в его кости, отягощая его, и он стал просто статуей, которая никогда больше не сможет двигаться. Руки в его волосах снова зашевелились, и Сынмин опустился между двумя вампирами. Он недоумевал, как оказался в такой ситуации. Если бы кто-нибудь сказал ему день назад, что он будет рыдать на груди у вампира, утешаемый ими же… он бы никогда не поверил. Чанбин начал напевать тихую песенку, и Сынмин не успел опомниться, как погрузился в легкий сон. Он надеялся, что Чонин и остальные скоро вернутся домой.