I Didn't Know Where Else To Go, So I Found You

— Есть ли вообще смысл спрашивать? — он приподнял бровь. Кровь из пакетиков, разделенная друг с другом, дарила чувство тепла и комфорта, подобно одеялу, накинутому на плечи. Чонин покачивал бедрами, своими ягодицами впиваясь Джисону в спину, заставляя вампира скулить. — Ты умеешь краснеть? — Сынмин моргнул, выходя из кухни. Вся столешница была заставлена продуктами, и на полу еще лежали бумажные пакеты. Чан немного удивился огромному их количеству, но не собирался ничего говорить. — Я… я, эм, немного подкрепился, — моргнул он, отрывая взгляд от огромной кучи развернутых пакетов, образовавшейся у входа в кухню. Чанбин подошел и начал аккуратно складывать их в один развернутый пакет. — Надеюсь, всё прошло хорошо. — Да, всё хорошо, — холодно сказал Хёнджин, доставая из пластикового пакета немного говяжьего фарша и кладя его в раковину, чтобы скорее всего разделить на пакеты более удобного размера. — Взяли еды, взяли крови и вернулись. — Тогда почему Джисона держат в заложниках? — Без понятия, — Хёнджин пожал плечами, но Чан уловил в его словах резкость. Оглянувшись, он увидел, как Джисон выкатился из-под Чонина и подошел к Феликсу. От Чана не ускользнуло, как Джисон словно уставился Хёнджину на затылок. — Как там Минхо? — спросил Феликс. — Вряд ли те пакеты с кровью были очень хороши. — Он пришел в себя, — хмыкнул Чан, растянув губы в нежной улыбке. — Они были немного противными, но он не обращал внимания. Наверное, потому что он не знает ничего другого. — Дайте этому парнишке лучше отведать настоящей крови, — усмехнулся Чанбин. — Засуньте ему в рот что-нибудь вкусное. — Спорим, Чанни сможет засунуть ему что-нибудь еще в ро… — Джисона перебил Феликс руками, обхватив его за шею. Джисон стал задыхался и пытался вырваться из хватки, но светловолосый вампир был невозмутим. — Он… он очнулся? — сквозь хаос прорвался голос Хёнджина. У Чана внутри всё опустилось, стоило ему повернуться к охотнику. Отчаянно глядя на Чана, Хёнджин крепко сжал коробку с пирожными, сжимая пластик и треская его. — Угу, он очнулся недавно, — хмыкнул Чан в знак согласия. — Как только он подкрепится еще, ты сможешь… Хёнджин пересек уже половину квартиры, и тогда пирожные упали на пол. Только благодаря вампирским рефлексам Джисона и его связи со своей половинкой он смог поймать Хёнджина до того, как тот ворвался в спальню. — Отпусти меня! — рявкнул Хёнджин, бросаясь с кулаками во все стороны. Ему нужно было увидеть Минхо. Ему нужно было знать, что с Минхо всё в порядке. Ему нужно было увидеть это своими глазами, увидеть, что Минхо жив, а не лежит мертвым на его кровати, — грудь неподвижна, глаза не видят, кожа остывает и больше никогда не согреется. — Хёнджин, ты не можешь… — Джисона перебил локоть Хёнджина, ударивший его прямо по шее. Через мгновение Хёнджин упал на колени, закашлялся и трясущимися руками схватился за собственную шею. — Черт… Постоянно держась за шею, Хёнджин задыхался, пока его дыхание не стало успокаиваться. Джисон мгновенно оказался рядом, его руки зависли над рукой охотника. Оба хотели утешить друг друга, но не перегнуть палку. — Прости меня, — прошептал Джисон, вот-вот готовый расплакаться. Его голос был немного хриплым из-за удара локтем, но он будто вообще не заметил, что его ударили. — Ты в порядке? — В п-порядке, — выдавил из себя Хёнджин. Он был напряжен, но, казалось, не старался отстраниться от того, как Джисон пытался приблизиться. — Это было неожиданно… — Прости… это была связь, — Джисон действительно говорил с сожалением, как будто это он сам физически ударил Хёнджина. — Я… — Минхо, — он отвернулся от Джисона, ища глазами Чана. — Как он? Серьезно? — Устал, — ответил Чан. — Сбит с толку и дезориентирован, но в сознании. Он был гораздо более осведомлен, чем я ожидал, что является хорошим знаком. Как только он подкрепится еще немного, он станет еще стабильнее и сможет выйти ненадолго. — Это… сработало? — руки Хёнджина безвольно упали на колени, а взгляд безучастно опустился на ковер. Джисон поддался порыву и обнял его, только на этот раз Хёнджин не попытался отстраниться. — Он в порядке… — Угу… в порядке, — прошептал Джисон в знак заверения, нежно прижимаясь губами к плечу Хёнджина. — Всё будет хорошо. Хёнджин прильнул к его груди, заметно удивив вампира. Джисон не терял ни минуты, прижимая своего партнера к себе. Чан практически видел, как связь Джисона сияет от счастья, что Хёнджин так близко, хотя у него было чувство, что в их отношениях гораздо больше, чем ему было известно. — Вот, иди и покорми своего парня, — Феликс хихикнул, протягивая Чану два пакетика со свежей кровью. Они были прохладными, но не холодными, и через пластик можно было почувствовать насыщенный запах сгущенного железа. У него пересохло во рту, но он улыбнулся Феликсу и взял пакеты, а затем повернулся и быстро пошел в спальню. — Звучат бодрыми, — усмехнулся Минхо, едва открылась дверь. Чан не мог не ухмыльнуться, как только услышал голос своей половинки, двигаясь немного быстрее, чтобы как можно скорее добраться до кровати. Минхо ярко улыбнулся, когда Чан споткнулся о что-то, что Хёнджин оставил на полу, и едва удержался на ногах, затем упав на край кровати. — Я вернулся, — ухмыльнулся он, почти забыв о пакетах с кровью в руках, когда прикоснулся к Минхо. Казалось, что пламя в его нутре заплясало, тепло искорками распространилось по крови, и он вздохнул, прижавшись к ладони Минхо. — Остальные тоже дома. Все вернулись целыми и невредимыми. — Слава богу… — вздохнул Минхо, прикрыв глаза от облегчения. — Вот, я принес еще крови, — Чан с сожалением отстранился от прикосновения Минхо, немного надув губы, взял соломинку из пустого пакета, стоявшего на прикроватной тумбочке, и сунул её в новый пакет. Запах свежей крови наполнил воздух, — его глаза мгновенно метнулись к Минхо. Тот смотрел на пакетик в его руке с напряженным, почти опасным выражением, его некогда теплые карие глаза окрасились в красный, а челюсть приоткрылась, — клыки прижались к нижней губе настолько, что выступила черная капля. — Минхо? — Ч-что? — Минхо моргнул — и краснота в его глазах померкла, когда он оторвал взгляд от багровой жидкости, скрытой за слоем тонкого пластика. — Ты в какой-то прострации, — Чан осторожно протянул ему пакет и, убедившись, что Минхо крепко держит его, затем отпустил. Казалось, что Минхо колебался, поднося соломинку к губам. Его клыки постепенно увеличивались от запаха крови, находящейся так близко. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Угу… просто… запах крови, наверное, — голос его звучал напряженно. Он всё еще не пил из пакетика. — Это… это чувство, как будто весь мир уменьшился до точки… как будто это единственное, что давало мне повод быть живым. — Это жажда крови, — Чан сглотнул комок в горле. Минхо был так спокоен, когда очнулся, что он почти забыл, насколько опасным может быть вампир-новичок. Прошла целая вечность с тех пор, как он был рядом с кем-то настолько недавно обращенным. Последним был Феликс, который был невероятно послушным даже в первые дни. — Это… не очень приятно, но если ты будешь следить за питанием и не забывать о себе, то всё будет хорошо. К тому же у тебя теперь есть ковен — мы тоже будем присматривать за тобой. — Это страшно… — прошептал дрожащим голосом Минхо. Он уставился вперед, на одеяло, укрывающее его колени, а соломинка так и прижималась дразняще к его нижней губе. Чан чувствовал себя так, словно его пытали, когда открытый пакет был так близко и в то же время так далеко — он мог только представить, как Минхо вредит себе, не питаясь. — Я знаю, мой хороший, но всё наладится… — Я на секунду забыл, кто я такой, — тихо продолжил Минхо. Чан видел, как кровь в пакете подрагивала от его мозолистых пальцев. — Всё, о чем я думал, это как сильно горит мое горло и что мне нужно убить… — С тобой всё в порядке, — поклялся Чан, забираясь на кровать. Поравнявшись с Минхо, он забрал пакет и прижался к его губам простым поцелуем. Минхо замер, а затем легкое, горячее дуновение воздуха обдало Чана в неровном ритме. Пока Минхо плакал, Чан продолжал ворковать утешения и обещания лучшего будущего, прижимаясь к прохладной коже своей половинки. — Я так горжусь тобой… Я почти не помню своего превращения, но то, что я помню, было ужасно страшно. Ты очень сильный, малыш. Ты сделал это… ты выжил. Ты очнулся… ты вернулся к нам… ты такой замечательный, Минхо. Спасибо тебе. — Можно… можно мне взять пакет, пожалуйста? — слова Минхо были тяжелыми от слёз и страха. Чан кивнул и сел обратно ему на бедра, прижав соломинку к его губам. Минхо позволил Чану кормить его, потягивая кровь, пока его собственные пальцы впивались в одеяло. Это было… вкусно. Она была прохладной, но почему-то оставалась теплой на вкус. Живой, сладкой. Заставляла тепло в его нутре пузыриться, словно бы шампанское. Он закатил глаза, высосав пакетик до конца, и языком слизнул последние капли с клыков. — Чан… — прохрипел он. У него закружилась голова, как будто он был на волосок от того, чтобы напиться до потери сознания. Комната вокруг него будто закружилась и поплыла, когда он отчаянно потянулся, чтобы выпить еще. Потребность захлестнула его, поглотила полностью. Он больше не был Ли Минхо, бывшим охотником. Он был голодом. — Минхо! Минхо застыл, расширив глаза от ужаса. Посмотрев вниз, он увидел, что Чан держит второй пакетик в стороне от него. На другом предплечье у него были длинные раны, черная кровь капала с бледной кожи и наполняла комнату неповторимым ароматом. Это было похоже на… копченое дерево. На лес. На комфорт. — Чт-что я сделал? — прошептал он, ужас был скрыт отвращенным смирением. Его рука пульсировала от боли, и он с готовностью разорвал бы себя на куски, если бы это означало, что Чан никогда больше не пострадает от руки своего неблагодарного партнера. — Ты… просто немного разволновался, — Чан нерешительно улыбнулся ему. — Всё в порядке… — Извини… — Минхо осторожно взял Чана за руку. Через мгновение он наклонился и попробовал темную кровь. На вкус она не напоминала ничего из того, что он когда-либо пробовал в своей жизни, но он слишком сосредоточился на том, чтобы излечить раны, вместо того, чтобы снова потерять самообладание. Голод, грызший его изнутри, словно утих, пока он слизывал чанову кровь, окрасившимся в алый цвет языком проводя по коже. Когда на Чане не осталось крови, Минхо отстранился. Дыхание приходило в норму, а замедленное сердцебиение становилось таким, каким было, когда он только очнулся. — Лучше? — мягко спросил Чан. Минхо кивнул, не доверяя своему голосу. — Хорошо… А как твой живот? Как думаешь, с этим тоже справишься? Наверняка Хёнджин начинает волноваться, и я хочу убедиться, что ты в безопасности, прежде чем увидишься с ним. — Ох… Я никогда не думал об этом, — Минхо бездумно прижал ладонь к губам, не замечая, как прижимает подушечку большого пальца к кончику клыка, пока не прорвал кожу. Его собственная кровь была не так хороша, как кровь Чана. — Он… с ним всё будет в порядке? Буду ли я представлять для него опасность? Придется ли ему убить меня, если я потеряю контроль, ведь именно этого требовали их тренировки? Неужели это станет моим концом, после всего, что мне удалось пережить за все эти годы? — Ты не причинишь ему вреда, — заверил его Чан, поднося второй пакетик. — Вот, котенок… выпей, хорошо? Тебе станет легче, когда ты насытишься. — Мне нравятся все эти ласковые прозвища… — пробормотал Минхо, делая глоток. Чан только хмыкнул, потянулся вверх и аккуратно расправил колтун на его волосах, пока тот пил. — Я… я не привык к ним. Они заставляют меня чувствовать себя… маленьким. Хорошо. — Буду иметь в виду, — счастливо усмехнулся Чан, наблюдая, как лицо Минхо раскраснелось от поддразниваний и кормёжки. В глубине души он жалел, что не смог поддразнить Минхо до всего произошедшего, чтобы увидеть, как охотник краснеет как можно сильнее. — Ты хороший… и ты можешь иметь желание чувствовать себя маленьким и нежным, не жертвуя тем, насколько ты сильный и независимый… — Они там такие громкие… — Минхо поморщился от какого-то крика. Чан ухмыльнулся, осторожно прижимая ладони к его ушам. — Они не громкие. Ну, не громче, чем обычно, — Чан оставил поцелуй на носу Минхо. — Просто сейчас твой слух очень чувствительный. Когда ты привыкнешь к своим новым чувствам, ты заметишь, что всё начнет успокаиваться и станет более сносным. — С ними правда всё в порядке? — спросил Минхо после нескольких минут комфортной тишины. — С… с Хёнджином ведь всё хорошо? Он всегда всё принимает близко к сердцу и держит в себе, пока не сломается… Я могу только представить, как вся эта ситуация его подкосила. — Он… ну, сейчас ему немного тяжело, но у него есть Джисон, так что всё будет хорошо. — Джисон? Когда они успели так сблизиться? — Минхо наклонил голову в замешательстве. Он встречался с Джисоном всего один раз, когда он с остальными появился в его квартире. Формально Хёнджин больше общался с другими членами ковена Чана, но он знал Хёнджина лучше, чем кто-либо другой, и не понаслышке знал, как трудно было младшему охотнику открыться. — Ох… эм… — Чан скорчил гримасу и посмотрел на свои руки. Минхо нахмурился: ему не нравилось, что его партнер вдруг стал таким напряженным. — Что случилось? — спросил он снова. — Ну… по пути сюда мы попали в засаду на дороге, — объяснил Чан, не в силах встретиться с вопросительным взглядом Минхо. Он услышал, как его половинка резко втянула воздух, но не поднял глаз от своих коленей. Он играл с пустым пакетом из-под крови, как будто это могло его заземлить. — Джисон… он принял удар, направленный на Хёнджина. Мы вернулись в квартиру, но… но он был в очень плохом состоянии. Он не хотел брать у меня кровь. Я… я думал, что потеряю его, но потом Хёнджин по-попытался накормить его кровью из миски… и, наверное, инстинкты Сона взяли верх. — Они связаны, — это был не вопрос. Чан вздрогнул, как будто его ударили, всё еще боясь прямо посмотреть на своего партнера. — Угу… Джисон был в ужасе, но Хёнджин заверил его, что всё в порядке, — Чан сглотнул. — Я… я думаю, что это хорошо для них, честно говоря. Джисон такой хороший малый, но он всегда так много делает для всех остальных. У меня такое чувство, что они уравновесят друг друга. — Я бы хотел согласиться, но не настолько хорошо знаю Джисона, — голос Минхо был таким резким, что Чан понял, что он злится не на кого-то конкретно, а на ситуацию в целом. — Я… наверное, я должен доверять твоему мнению. — Мин… — Можно принять душ до того, как я увижусь с кем-нибудь? — резко спросил Минхо. Наконец Чан поднял голову. Взгляд его серебряных глаз встретился с глазами Минхо, чьи зрачки стали такого же серебристого оттенка. Если Чан считал Минхо красивым с карими глазами, то теперь же, когда его взгляд стал цвета, такого же, как лунный свет, под которым они когда-то занимались спаррингом, его восхищение только утроилось. — Я позабочусь о том, чтобы это было возможно, — тут же пообещал Чан. — Дай мне минутку, и я всё подготовлю для тебя, хорошо, малыш? — Я могу сам принять душ… — Минхо надулся, но тепло в животе Чана подсказало ему, что его половинка была более чем рада такому предложению. — Сейчас вернусь, — Чан сладко поцеловал Минхо, прильнув к его губам на мгновение, и затем отстранился. Их связь радостно запела: Минхо потянулся за поцелуем, распахнув глаза, и снова выпятил губы. Чан не удержался и, поцеловав его, выскользнул из комнаты. Минхо лег на кровать, его мысли вихрем пронеслись по комнате. Теперь, когда он был один, было труднее отгородиться от мыслей, которые бомбардировали его мозг. Он никогда так не боялся самого себя, как в тот момент, когда потерял контроль над собой. Он так жестко контролировал себя, что ни разу не оступился, и всё же… И всё же он причинил боль Чану. Его рука пульсировала от фантомной боли, рана исчезла, но память о ней всё еще оставалась под кожей, как чернильное пятно, которое никак было не смыть. Он слышал, как остальные ходили и разговаривали за дверью, и не был уверен, хочет ли покидать спальню. По крайней мере, в кровати, под одеялом, Минхо был в безопасности. Он оберегал других от самого себя. Минхо не мог вспомнить, когда в последний раз ему было так страшно. Даже когда он дрался с тем парнем в переулке, понимая, что его противник без колебаний будет сражаться до смерти. Даже когда он впервые почувствовал, как его кол вонзается в чье-то сердце, как черная кровь покрывает его руку и впитывается в куртку, и он должен был наблюдать, как жизнь исчезает из серебряных глаз, пока тело не рухнет замертво. Даже когда он видел, как его собственный отец душил его первую любовь в собственной спальне, как его отчаянные глаза умоляли Минхо помочь, в то время как человек не мог ничего сделать, кроме как стоять в ужасе и смотреть. Всё это не шло ни в какое сравнение с тем, что он не мог контролировать собственное тело. Он причинил боль Чану, даже не осознавая этого, и всё потому, что держал в руках дурацкий пакет с кровью. Как он сможет снова доверять себе рядом с кем-либо? Чан обещал, что теперь у него есть ковен, что они будут следить за ним и оберегать его, но кто будет оберегать их? Что, если он снова поддастся жажде крови и причинит им вред? Он был чудовищем. Он был монстром. После стольких лет защиты прав сверхъестественных существ он стал тем самым типом, которого Охотники были вынуждены убивать ради блага людей. Если бы Хёнджин увидел его, ему пришлось бы убить Минхо. Это было частью их убеждений — это было их обучением. Их обещанием. Их целью. — Минхо… — внезапно его крепко схватили за запястье. Он подпрыгнул, но рука удержала его на месте. Моргнув, он наконец смог заметить обеспокоенное лицо Чана в нескольких сантиметрах от своего. Пальцами он обхватил его запястье, и только тогда Минхо понял, почему у него так сильно щиплет в носу. Под ногтями запеклась кровь. С запозданием он почувствовал боль в руке. Опустив взгляд, он с искренним удивлением увидел, что по надплечью тянутся рваные раны, а некогда загорелая кожа зияет и открыто кровоточит. — Я… я не хотел… — у него закружилась голова. — Знаю, — прошептал Чан, наклоняясь, чтобы слизать кровь. Минхо почти ненавидел то, что он чувствовал, как его раны затягиваются, слюны его было достаточно, чтобы быстро заживить порезы и очистить руку от почти черной крови. Отстранившись, Чан облизал губы, затем прикусив их. — Я… я знаю, ты не хотел, котенок. Ты просто перегружен… Мне очень жаль. Я не должен был оставлять тебя одного так рано… — Тебе не нужно нянчиться со мной, — голос Минхо был пустым. — Я в порядке… — Нормально, когда не всё в порядке, — пообещал он, осторожно переплетая их пальцы. — Ты можешь срываться и психовать… Я чувствовал, как ты паникуешь. Это было не так явно, как физическая боль, но я знал, что ты расстроен. — Чувствую себя монстром, — признался Минхо, его голос опасно дрогнул. — Ты не монстр, Минхо, — от внезапного отсутствия ласковых прозвищ тепло внутри Минхо задрожало. Он прижался к Чану, отчаянно ища утешения от нахлынувшего страха, который попирал каждую клеточку рационального мышления, которые он мог даже попытаться наскрести. — Ты… у тебя такая красивая душа. Как только я встретил тебя, мне захотелось подарить тебе весь мир… — Я не… — Ты даже не представляешь, каким невероятным ты выглядел, когда мы впервые встретились, — тихо размышлял Чан, проводя пальцами по волосам Минхо. — Лунный свет на твоей коже, блеск твоих глаз… Думаю, я начал влюбляться той ночью. Ты был таким серьезным и красивым… Я не мог поверить, что ты настоящий. — Ты ведешь себя глупо и слащаво… — проворчал Минхо, молча умиляясь тому образу, который Чан рисовал для него. По всей видимости, Чан почувствовал это: Минхо ощутил, как его партнер улыбается ему, прижимаясь губами к его кадыку. — Думаю, тебе нравится, — поддразнил Чан. Минхо хмыкнул и попытался отстраниться, но сдался после малейшего сопротивления со стороны другого. Прижавшись ближе, Минхо закрыл глаза, и из его горла вырвался тихий урчащий звук. Хёнджин обычно подшучивал над ним, говоря, что он похож на мурлыкающего кота, но в этот момент он не мог заставить себя наплевать на это. Кроме того, Чан, казалось, был совершенно очарован этим звуком. Минхо понял это по тому, что в животе у него потеплело, словно он сделал сальто. — Я приготовил для тебя ванную, — промычал он. — Остальные отвлеклись, убирая продукты, так что мы сможем пробраться туда незаметно. — Как в шпионском фильме, — Минхо тихонько хихикнул. — Да, как в шпионском фильме, — Чан сел, заслужив недовольное ворчание своего партнера. — Давай, пойдем помоемся и согреемся. Ты почувствуешь себя лучше, когда примешь душ и наденешь что-нибудь удобное. — Примешь душ со мной? — спросил Минхо, не успев осознать, как сильно он нуждается в том, чтобы его партнер остался с ним. — Конечно, — Чан даже не замешкался. — Всё, что захочешь. — Не говори так… список будет бесконечным. Я буду просить тебя обо всем. — И пожалуйста, — Чан прижался поцелуем к уголку рта Минхо. — Я дам тебе. Дам тебе всё. Минхо почувствовал, как покраснел, но это было отдаленно. Вернее, он знал, что должен покраснеть, но настоящее тепло, которое он так хорошо знал, было слабым и умирающим. Он знал, что должен покраснеть, но ощущение было таким, словно он отчаянно цеплялся за край обрыва, и его хватка ослабевала по мере того, как кровь в его организме превращалась из человеческой в вампирскую. Он никогда больше не сможет краснеть, не по-настоящему. Не будет больше настоящего, неподдельного румянца. Он будет искусственным. Чужая кровь будет окрашивать его бледную кожу до конца его жизни, сколько бы она ни длилась. — Ты прекрасен, — прошептал Чан, увлекая его в ванную и закрывая за ними дверь. Минхо не доверял себе настолько, чтобы ответить. Он просто хотел помыться и лечь спать — он даже не хотел больше ни с кем разговаривать. Он знал, что должен хотеть увидеть Хёнджина, но ему просто больше не хотелось. Он так устал. — Пойдем, малыш, — хмыкнул Чан, осторожно снимая с тела своего партнера одолженную у Хёнджина одежду. Минхо увидел себя в зеркале и почувствовал, словно его окатило ледяной водой: он выглядел точно так же, но совсем по-другому. Он едва узнал знакомое лицо, смотревшее на него. — Минхо? — Иду… — пробормотал он. Он и не заметил, что Чан тоже разделся, пока его внезапно не облили горячей водой. Нахмурившись, он отпрянул и покачал головой. Чан хихикнул, ведь Минхо выглядел как тонущий котенок, а затем начать намыливать его волосы. Минхо вздохнул, прислонившись щекой к плечу Чана. Он прикрыл глаза наполовину, ровно настолько, чтобы в них не попадала вода. Так он заметил, что шрамы на груди Чана казались чуть более розовыми, чем обычно, от жары. — Они болят? — прошептал он, нежно касаясь одного из шрамов. Чан на мгновение смущенно хмыкнул, а затем понимающе замычал. Он тщательно смыл шампунь с волос, стараясь не попадать Минхо в глаза. — Уже нет, — ответил он. — Иногда болят, если я слишком много питаюсь… примерно как шрамы болят при смене погоды. Джисон не знает, почему так происходит, но я знаю, что он пытался выяснить это, хоть я и просил его не беспокоиться. — Слишком много — это сколько? — Гораздо больше, чем один пакет крови, — тепло усмехнулся Чан, начав натирать тело Минхо знакомой пахучей пенкой. Минхо вспомнил, что именно он подарил Хёнджину это мыло, когда они учились в старших классах, и младшему охотнику так понравился его запах, что после этого он пользовался только им. — Ты, наверное, почувствуешь, если станет слишком больно. — А, да… Я всё время забываю о связи. — Это… это определенно странно, — согласился Чан, смывая воду. — Потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть. Будем надеяться, что нам дадут это время. — Что ты имеешь в виду? — Минхо отстранился настолько, чтобы посмотреть ему в глаза. — У меня плохое предчувствие, что всё будет не так спокойно, — озабоченно нахмурил брови он. — Венданди ни за что не уйдут мирно. Если не отомстят за того парня, то накажут Сынмина и Чонина, или закончат начатое с моим ковеном. Нашим ковеном. — Нам придется решить, что делать дальше, — пробормотал Минхо, прислушиваясь к успокаивающим прикосновениям Чана, вытирающего прилипшее мыло. — Но… мы можем сделать это завтра. В течение одной долбаной ночи всё может быть тихо. Это меньшее, чего мы заслуживаем. — Угу… утром, — согласился Чан, оставляя поцелуй на лбу Минхо. — Давай высушим тебя, чтобы показать тебя остальным, пока они не начали ломать дверь. — Хёнджин никогда бы им этого не позволил, — фыркнул Минхо. — Он так старался вернуть свой дурацкий депозит. Он бы даже не позволил им смотреть на краску, если бы они делали это неправильно. — Не знаю, котенок, — Чан снова хихикнул, и от этого звука в животе Минхо стало радостно мурлыкать. — Хёнджин может быть первым в очереди, кто сорвет дверь с петель. — Тогда нам лучше поторопиться, — сказал Минхо, не делая ровным счетом ничего, чтобы отойти от тепла, исходящего от душа или объятий Чана. — Мм, и правда, — Чан тоже не шевелился. — Немного позже. — Да… немного. А если они подождут до тех пор, пока вода остынет? Тогда им придется платить Хёнджину за отопление в конце месяца.