треугольники

«На лёд приглашается Камила Валиева.» «Пишется новая книга. Книга, посвящённая только Камиле Валиевой» «Новый мировой рекорд, дамы и господа!» «Допинг-проба Валиевой дала положительный результат» Ками зажмуривается, будто от яркого света, закрывает уши ладонями, и тихо-тихо считает до десяти, пятидесяти, ста — она надеется избавиться от пожирающих бесконечно-утопных мыслей. У Ками в пятнадцать — расшатанная психика, грязные обвинения и комочек счастья в руках в виде любви к Щербаковой. Маленькая Ками льнет к Ане после чемпионата мира среди юниоров, с восхищением смотрит на улыбчивую Анюту, которая тормошит ее темные волосы, поздравляет и крепко-крепко обнимает. «Пахнет домом и цветами» — отмечает тогда Камила, утопая в объятьях и наслаждаясь ее присутствием рядом. Ками сжимает ладонь в маленький кулачок, прижимает к губам и очень волнуется за прокат Ани — оглядывается, где она, что делает и как выглядит. Знакомый цветочный аромат заполняет её легкие, она оборачивается и видит перед собой яркую-яркую Анечку, такую прекрасную и совершенную — Валиева сразу оказывается согретой ее тёплыми касаниями. — Ань, у тебя все получится! Камила шепчет это, смотря открыто, совершенно чисто и восхищенно. Аня улыбается ласково, по-особенному. — Спасибо, малыш. Это для меня действительно важно. Аня мажет тёплыми губами по ее виску и уходит. А Ками не может оторвать от неё взгляд — следит за тонким силуэтом везде, куда бы та ни пошла. Камила смотрит на неё всегда с полным доверием во взгляде; сладостно называет «Анюта»; отправляет ей «спокойной ночи» с сердечком в конце, получая ответное сообщение, заставляющее сердце выписывать такие кульбиты, что представить страшно. Аня часто приходила к ней. Играла с Лёвой, говорила, что такой вкусный чай только у неё, касалась тонкими холодными пальчиками её души, пробираясь с каждым разом всё дальше и дальше — ближе к сердцу. Камила готовила пасту, понимая, что немного пересолила соус, а ещё, что Анюта не любит, когда много базилика и специй. Анечка говорила, что все вкусно, хвалила ее кулинарные способности, просила добавки и заставляла щеки Камилы покрываться предательским румянцем. Аксиома первой любви — она всегда должна быть взаимной. Но не в этой жизни, к сожалению. Маленькая Ками уже тогда заметила странно-изучающий взгляд Саши на Аню, скрытно-влюблённый Анюты на Сашку. Камила обижалась, держала всё внутри себя, свыкаясь с мыслью, что непонятное чувство, раздирающее грудную клетку, обязательно пройдет/исчезнет/испарится. Щербакова ведь не виновата, что не любит её: она же всегда любила свою яркую девчонку, а Камиле по-дружески улыбалась, тормошила волосы и помогала с выбором платья, застегивая молнию на спине и оставляя на чужой коже касания холодных пальцев. — Малыш, ты чего грустишь? Трусова врывается в её мысли. Камила смотрит на неё и перед глазами цветными пятнами плывут вишнёвые губы Ани; их касания под столом во время конференций, которые заметила Валиева, совершенно случайно, и теперь никак не сотрёт из памяти; как копна её предзакатно-рыжих волос касалась лица Щербаковой; и взгляды, направленные друг на друга, заставляющие коленки сломанной-переломанной Валиевой подгибаться. «Малыш» Камилу передергивает. Так называет ее только Аня. Больше никто. — Все нормально. И не называй меня так. Валиева покидает раздевалку, а Трусова провожает ее шокированным взглядом. «Чего на неё нашло?» — вопрос уже в пустоту. Камила по-детски ревнует, понимая, что не должна, но ничего не может с собой поделать. Она ведь тоже хочет взять Аню за руку на конференции, и чтобы её улыбка была направлена только ей — хотя бы на несколько секунд. Четырнадцатилетняя Ками с восхищением смотрит на Анюту, поддерживает её всем своим маленьким сердцем, хлопает во время прокатов и кричит, кажется, громче всех, что-то вроде: «Анюта, ты умница!». Пятнадцатилетняя Камила Валиева чувствует, как силы покидают ее, когда она ступает на пекинский лёд в индивидуальном турнире. Аня хватает ее за локоть, — нежно, как всегда, — и ведёт в свою комнату. Ками морщит носик, совсем по-детски: она же в этом номере живет с Сашей, но, к счастью, ее там не оказывается. — Малыш, что такое? Где моя сильная девочка? «Малыш» «Моя» Камила расплывается в грустной улыбке. Она устала, но сердце наполняется теплом от услышанных слов. — Ань, они же сделают так, чтобы я не выиграла. Никто не отдаст мне медаль. Сказали, что награждения не будет, если я буду в тройке. Голос Ками дрожит, а глаза начинает застилать пелена. Аня притягивает девушку к себе, оставляет нежный поцелуй на макушке, и укутывает привычным цветочным ароматом со спокойствием. Раскачивается с ней из стороны в сторону, будто убаюкивая, поглаживает волосы, пропуская пряди сквозь пальцы, и шепчет на ухо, что все будет хорошо. — Ничего не будет хорошо, как ты не понимаешь?! Медали нет, награждения из-за меня не будет! Камила чувствует, как истерика начинает рвать все изнутри, и неприятный ком подкатывает в горлу, вместе с солеными слезами, так предательски стекающими по щекам. — Ками, малыш, послушай меня! — Аня кладёт ладони на ее щеки и вытирает дорожки слёз. — Ты в курсе про: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее»? Ты пройдёшь через всю эту боль и возродишься, как феникс. Я знаю. В конце концов, кто тут у нас феномен и самая уникальная фигуристка на свете? — Даже не знаю кто это может быть. Камила наигранно хмурится, будто размышляя, а Аня расплывается в улыбке. Легонько щёлкает ее по носу, предлагает пройтись и выпить по чашечке чая с мятой. Валиева понимает, что все это причиняет боль. Она наслаждается Аней, ее касаниями, трепетными поцелуями и нежным «малыш», произнесенным шепотом на ухо. Но она ещё понимает, что все это — игра. И когда все закончится, ей будет очень больно. Ками предлагает Ане поговорить с Трусовой. «Дурочка ты, Камила» — говорит она самой себе, задыхаясь от боли в грудной клетке, когда видит, что они вместе зашли в знакомую ей подсобку. Делает шаг — и оказывается у приоткрытой двери. Ками чувствует, будто умирает, а сердце разбивается на сотню маленьких осколков — Саша целует Аню, прижимая тонкие бёдра к маленькому столику; её руки жадно исследуют чужое тело, а губы проводят линию поцелуев от шеи до ключиц, оставляя жгучие чернильные отметины. Камила давится слезами и умоляет боль отпустить её. Она чувствует, как задыхается. Внутри что-то ломается и оставляет после себя руины боли и разочарования. То, что раньше казалось сказочным, вмиг рассеивается и превращается в останки былого великолепия. Валиева хочет исчезнуть.