Пусть Сигма и был лишён волнения, он не был обделен страхом, что вообще-то усугубляло ситуацию.
Нет, серьёзно, вы просто не можете представить в полной мере всю серьезность его проблемы, ведь вместо положенного беспокойства, Сигма всегда чувствовал животный страх и панику. Это не было тем предчувствием, которое ощущали люди при тревоге, это не было опасением.
Это был сковывающий ледяной страх, ощущавшийся на нём, как вторая кожа. Который дышал ему в спину и заставлял оглядываться сотни раз по сторонам, привлекая к себе лишнее внимание.
И когда он снова ощущает это чувство, как в первый раз, Сигма старается не подавать виду. Ненавязчиво оглядывается, поджимая губы и царапая ногтями ладони, дабы успокоиться. Юноша четко ощущает на себе чужой взгляд, провожающий его по коридорам, но в конце концов сбрасывает это чувство на тот факт, что здесь всегда толпы людей, а следовательно и случайные мимолетные взгляды.
Но когда это повторяется, это уже не ощущается случайностью. Это ощущается, как сигнал бежать, сломя голову. Это ощущается как страх. Сигма держится ближе к Дазаю, чуть ли не беря его под ручку и всё чаще ходит с опущенной вниз головой, скрываясь за длинными локонами.
Осаму поглядывает на него с настороженностью и пытается подобрать правильный момент, потому что он искренне не понимает, что происходит.
— Сигма, — в голосе недовольство и сталь, но они разбавляются его мягкой подбадривающей улыбкой, которая пытается сказать, что вот этот тон — он не плохой. Дазай устал гадать и просто напросто переживать.
— Что?
— Объясни-ка мне, что за чертовщина творится с тобой в последнее время. Ты нервный. Очень. И просто пойми, что я переживаю за тебя, но я не могу помочь тебе решить проблему, когда не имею и малейшего понятия о том, что с тобой происходит.
— Я в порядке.
Вот так. Коротко и сухо, будто действительно ничего не случилось. Дазай бы поверил, если бы этот разговор случился лет пять назад, потому что тогда он бы и правда ничего не понял. Но Сигма ему откровенно лгал, и это было видно.
Осаму тяжело вздыхает, произнося:
— Сигма, даже если это что-то незначительное — оно тебе мешает. И я хочу тебе помочь. Не лги мне, а скажи, как есть.
Юноша мнётся ещё около минуты, бегая взглядом по полу, царапая запястья и кусая губы, а после задерживает дыхание на пару секунд и выдаёт:
— Мне кажется, что за мной кто-то следит.
Дазай немного удивлен. Нет, он правда обескуражен, но почему-то должного волнения за друга пока что не чувствуется.
Здесь что-то не так.
— Ты уверен?
— Вот именно, что нет! Я просто прихожу сюда и это повторяется из раза в раз. Мне кажется, что меня постоянно кто-то высматривает, но как только я повернусь, чтобы увидеть — никого и в помине нет! Это ненормально, мне кажется я схожу с ума.
Дазай хмурился, поджимал губы и, окей, ладно, теперь он понимал, что происходит. Но как успокоить Сигму и решить эту проблему, представлялось сложно.
— Хорошо, сделаем так. Завтра я буду твоими ангельскими глазками. Как только ты чувствуешь, что эта шняга опять началась — говоришь мне, и я быстренько осматриваюсь. Может быть я замечу что-то подозрительное, а дальше посмотрим. Главное не бойся, ангелок, всё будет в норме.
Сигма участливо кивает головой, на половину находясь в своих мыслях и возможно, этот план звучит не так плохо. Дазай по-настоящему переживает за него, так что это вполне может сработать.
*****
Осаму думал над этим ещё пару часов.
Но не потому что переживал за друга, а потому что он, блять,
не переживал. Он должен был переживать. Сигма думает, что за ним следят и Сигме некомфортно, а Дазай ничего не может с этим сделать. Да, ему определенно стоило волноваться, потому что сейчас у него есть все эти гребаные чувства и он более менее научился с ними ладить.
Но он не ощущает должного беспокойства и вместе с этим начинает бояться, что с ним опять что-то не так. Может это очередной его дефект? Подарок судьбы? Может быть судьба показывает ему тот факт, что соулмейт уже заранее от него отрекся, и Осаму снова теряет способность к чувствам? Он не слышал о таких случаях, и видимо, он станет первооткрывателем во многом.
Господи, блять, только ему могло так повезти.
Но всё же — это не то, о чём сейчас нужно переживать.
Да, звучит очень забавно.
*****
И на следующий день всё становится чертовски понятно, и у Осаму пропадает вся напряженность, словно с его плеч сняли что-то ощутимо тяжелое.
Он не переживал, потому что, видимо, его интуиция подсказывала, что угрозы просто нет. Вернее, Сигма, конечно, оказался прав — за ним и правда следили. Но это не представляло угрозы.
Это был обычный поклонник. Или просто заинтересованная персона. Абсолютно удивительная для Сигмы, и абсолютно ожидаемая для Дазая.
Угрозы не было. Николай Гоголь вряд ли мог представить какую-либо угрозу, ходя за ними хвостиком и просто,
блять, глазея.
Окей, это было немного жутко. Но Осаму вроде как спец в расшифровке всего непонятного, касаемо людей. И ему хватило мимолетного взгляда на этого
влюбленного бешеного придурка, который смотрел на Сигму такими глазами, словно в нём заключен весь мир.
И Осаму вроде был рад тому, что это действительно не опасно для его друга.
Это было забавно, потому что реакция Сигмы на его уверенное заявление была абсолютно уморительной. Он побледнел, покраснел и возможно даже позеленел раза четыре, как минимум. И, о да, он был заинтересован. Так что, Осаму был даже счастлив наблюдать за тем, как что-то зарождается прямо у него на глазах.
Но с другой стороны, Осаму был готов прямо сейчас найти Достоевского и сказать ему, чтобы он передал своему дружку держать свои лапы подальше от Сигмы.
Сигма — ангел. И Дазай всё ещё не отучился, банально, защищать его, потому что это вошло в привычку. Это было чуть ли не его прямой обязанностью. Но он повторяет себе каждый раз, что это глупо, по-детски и так чертовски нелогично. Сигма больше не маленький мальчик, он вообще-то может постоять за себя. И справиться с такой проблемой, как
слегка навязчивый поклонник, он в силах.
Как оказалось, Осаму не в силах справиться с осознанием того, что люди оказывается не врут. Никто не будет с ним вечно. И Сигма рано или поздно нашел бы себе более хороший вариант, нежели Дазай.
Это глупо и по-детски, поэтому Осаму молчит.
Осаму молчит, потому что ещё с детства мать готовила его к такому исходу. Риск быть брошенным был всегда. И он должен был быть к этому готов.
Осаму не готов.
