***
Изуку, казалось, забыл, как дышать. Он впервые слушал одних из самых известных музыкантов города вживую, хотя и восторгался ими уже слишком давно. Физик одними губами повторял слова песни, вдыхая одновременно с великолепным вокалистом V[illian], и покачивался на волне восхищенных фанатов, внимая философии простых, но проникновенных фраз. Люди, заполнившие зал, походили на загипнотизированных умелым манипулятором марионеток, смотрящих ему в рот и готовых на все, лишь бы он только раз взглянул в их сторону. Мидория почувствовал мимолетное прикосновение к своей руке и вздрогнул, оборачиваясь. Зацепившись взглядом за удаляющуюся фигуру Бакуго, зеленоволосый слабо улыбнулся, прикусывая губу. Вероятно, блондин захотел покурить, так что волноваться о его исчезновении физик не видел смысла. Медитативная музыка обволакивала его блаженной эйфорией, а в мыслях царил невероятный покой. Лидер сегодня был неожиданно тактильным и ласковым, и Изуку казалось, что они стали ближе, чем когда-либо. Приятно и будоражаще, еще не победа, но ее отчетливое предвкушение. Ухватившись за это ощущение, вокалист не заметил, как выступление закончилось, а сцена опустела. Ведущий объявил об окончании первого тура баттла, зрители взволнованной, но уже уставшей волной потекли к выходу, а сам Деку направился к служебному коридору с гримерками в надежде перехватить Кацуки. В полупустом коридоре сновали задержавшиеся музыканты, негромко переговариваясь и таская инструменты, и Изуку с любопытством наблюдал за ними, не решаясь пройти вглубь. Он прислонился спиной к стене, отмечая про себя, что чувствовать себя частью этого яркого непредсказуемого мира было весьма захватывающе. Раньше все его мысли занимала только наука, но сейчас ей пришлось потесниться, чтобы в сердце глубоко засели шумные гитаристы Red Zero, немного нервная, эмоциональная музыка Бакуго и его дерзкие блестящие глаза. Мидория покачал головой, улыбаясь самому себе и накрывая ладонью глаза. Он даже представить себе не мог, как сильно утонет в таком непохожем на него самого человеке, с каждым днем усердно вытаскивая наружу все новые и новые грани взбалмошного характера, узнавая его и открываясь ему. « Неужели, я…» Мысль прервал громкий хлопок дверью, и Изуку вздрогнул, поворачивая голову в сторону шума. Большие зеленые глаза расширились еще сильнее, стоило вокалисту увидеть неожиданную сцену, невольным свидетелем которой он стал. Даби крепко стиснул шею Кацуки пальцами, прижимая его лицом к стене и что-то шепча на ухо. Барабанщик пытался вырваться, упираясь ладонями в поверхность перед собой, но темноволосый мужчина на его потуги только ехидно усмехался, свободной рукой скользнув по широкой спине блондина. Бакуго был явно взбешен, скалился и рычал, но его ответа слышно не было, а Даби только продолжал расслабленно улыбаться, удерживая его за шею. Наконец Кацуки удалось вырваться и оттолкнуть от себя темноволосого, однако он тут же был прижат к стене, судя по всему, больно ударившись при этом затылком. Даби чуть наклонил голову в бок, сказал что-то еще и неожиданно поцеловал барабанщика, глубоко и напористо, прикрыв глаза и продолжая улыбаться. Деку судорожно сглотнул, сжимая руки в кулаки. В груди стремительно разрасталась зудящая чернота, а где-то между ребер болезненно заныло. Поджав губы, он отвернулся, отказываясь верить своим глазам, и бросился к выходу из клуба, не обращая внимания на оклик Джиро, стоявшей возле бара. Ему было больно и горько, глаза щипало, а в горле стоял тугой ком, не дававший ни сглотнуть, ни сделать вдоха. Изуку не помнил, как добрался домой, скорее всего бежал, не глядя, не думая, не позволяя себе остановиться. Когда за его спиной глухо щелкнула входная дверь, юноша, пытаясь отдышаться, уставился в пустоту, чувствуя только, как колотится в ушах собственный учащенный пульс. Осознание, отодвинутое на потом шоком, накрыло вязкой, похожей на кисель, волной, придавливая своим весом к полу и выталкивая наружу переполнявшие Деку эмоции. И в этот самый момент, когда первая горячая слеза начертила на покрасневшей щеке мокрую полосу, Мидория наконец понял, о чем будет текст их новой песни.***
Кацуки долго стоял под горячими струями душа, смывая с себя стыд и отвращение. Он был не готов к тому, что чудовище снова появится в его хрупком равновесии и принесет с собой пронизывающий льдом пожирающий хаос. Прикосновения холодных длинных пальцев все еще ощущались на коже, и блондин остервенело тер намыленными ладонями шею и спину, тысячу раз прополоскал рот, но все никак не мог избавиться от ощущения, словно на языке расползается привкус могильной гнили… ~flashback Тойя Тодороки, сын главы одного из крупнейших кланов организованной преступности Японии, был личным проклятьем для Бакуго. Они встретились семь лет назад, когда барабанщик еще учился на последнем году старшей школы. Кацуки тогда был совсем без тормозов, дерзким, наглым и взрывным, лез в драки постоянно, нося на себе их последствия с очевидной гордостью. Однажды ему не повезло наткнуться на членов банды Тодороки. Шестерки были им избиты до полуобморочного состояния, а сам Бакуго, лелея собственную ликующую гордыню, совершенно по-идиотски сообщил им свое имя. А они запомнили. Спустя несколько дней на парня напали со спины возле его дома, надели на голову мешок и вырубили битой. Кацуки тогда на несколько часов даже память о последних днях потерял, а шрам от раны до сих пор уродливым клеймом прятался в его волосах. Когда блондин пришел в себя, перед ним на корточках стоял самый красивый и самый опасный юноша из всех, кого он знал. О, он отлично знал Тойю Тодороки, трудно было не знать наследника преступного синдиката, который частенько приезжал к их школе забирать домой своих младших братьев и сестру. Тойя чуть наклонил голову набок, приподняв дрожащий подбородок подростка двумя пальцами, и слабо улыбнулся. Его поза была расслаблена и непринужденна, но глаза пробирали до костей холодом всех арктических льдов. - Что за щенок попал в нашу стаю? Кацуки не сразу понял, что обращаются к нему, и тупо моргнул, хмуря брови. Его словно оценивали, поворачивая голову в разные стороны обжигающе-ледяными пальцами. - Хм… Мои люди не говорили, что ты немой, кажется, ты даже назвал им свое имя, - Тодороки театрально поднял глаза к потолку, потирая свой подбородок и будто бы задумавшись. – Кажется… Бакуго? Блондин вздрогнул, отшатываясь назад настолько, насколько это было возможно, и продолжая молчать. Юноша поднялся на ноги, отряхнул несуществующую пыль и сунул руки в карманы, смотря на мальчишку сверху вниз. - У меня брат твоего возраста, и мне очень не хотелось бы вредить тебе, щенок, - щурясь, продолжил Тойя. – Так что у тебя один вариант - отработать ущерб, ведь ребята, которых ты избил, имели некоторые обязанности. Тот момент стал началом конца. Кацуки с головой погряз в непроглядных густых тенях преступного мира, отрабатывая свой долг, а еще с каждым заданием, с каждый взаимодействием все сильнее погружался в пронзительный лед голубых проницательных глаз. Тойя был терпеливым наставником, жестким боссом и в последствии страстным любовником. Как только мальчишка переступил порог восемнадцатилетия, ему открылся огромный мир плотских удовольствий, которые в потрясающем количестве таил в себе темноволосый юноша. И если первое время Тодороки был мягок и спокоен, присматриваясь к своему щенку, то спустя полтора года Бакуго уже перестал чувствовать что-то, кроме боли. Безграничная преданность и вера начали сходить на нет, оставляя после себя лишь опустошение и гнев, перемешанные со страхом. И Кацуки терпел, потихоньку пытаясь свести их взаимодействия на нет, переступал через себя, отправляясь на задания, и глотал обезболивающие после встреч с красивым чудовищем, которое когда-то любил. После одной из таких встреч он чуть не откинулся от потери крови, и вовремя подоспевшие на помощь Каминари и Киришима успели его спасти. Остановили кровотечение, вызвали скорую, подняли все свои связи, только чтобы друг больше никогда не встретился с Тодороки Тойей. ~ Кацуки выключил воду, съехал спиной по стене и уткнулся лицом в колени. Его начинало потряхивать от нахлынувших воспоминаний того пиздеца, через который он больше не хотел проходить. Тойя совершенно неожиданно возник из ниоткуда перед ним в коридоре того клуба, лениво улыбался и что-то говорил о ностальгии, а Бакуго прошибало волнами колючего холода, пока мозг судорожно соображал, куда и как сбегать. Тодороки назвался Даби, сказал, что ушел из семьи и хотел бы все начать с начала, а Кацуки послал его, пряча за напускной бравадой и дерзким оскалом давний почти забытый страх и отвращение. Мужчина поцеловал его, а перед глазами блондина возникли блестящие зеленые глаза и россыпь веснушек, и только благодаря этому барабанщик не блеванул Тодороки в рот. - Боже, только не снова… - прошептал Бакуго в свои ладони, унимая дрожь и чувствуя, что на этот раз непременно должен противостоять чудовищу сам. Он сразу же выяснил у старых знакомых, что ублюдка из клана поперли за нездоровую тягу к насилию, неприемлемую даже в рядах отбитых головорезов, и эта мысль придавала сил. Потому что не было больше чувства вины за то, что сбежал и разорвал все связи. Не было отчаянного больного чувства, терзавшего разодранную в клочья душу. И были наконец силы и воля, чтобы бороться.***
Изуку шел на репетицию в смешанных чувствах. Он закончил работать над мелодией и текстом нового трека и был более чем доволен, вложив в него все свои эмоции, все негодование, обиду и боль, и ему казалось, что в голове стало чуть поспокойнее. Однако, как только большой комплекс репетиционной базы показался за поворотом, в груди снова сдавило. Юноша остановился, потер зудящее место и шумно выдохнул, собирая себя в кучу. «Он ничего тебе не обещал. Успокойся. Успокойсяуспокойся, черт возьми!» Мидория не знал, как будет вести себя, когда снова встретится со взглядом Бакуго, но смело двинулся в сторону нужного здания, убеждая себя в том, что жизнь не заканчивается, и он сможет пережить это странное чувство потери, растущее внутри. Эйджиро и Денки уже настроили гитары и, весело переговаривались, играя то один кусок новой песни, то другой, когда Изуку вошел в студию. Барабанщика еще не было, и вокалист невольно облегченно выдохнул, улыбаясь друзьям. - Я закончил, можем сегодня попробовать, - сообщил он гитаристам, на что те воодушевленно закивали, подключая инструменты. Деку вооружился микрофоном и, подойдя к ноутбуку Каминари, сам включил предзаписанный семпл, выбрав только дорожки синтезатора и барабанов. Ему было необходимо хотя бы один раз до прихода Кацуки спокойно выплеснуть наружу эти слова, чтобы не отвлекаться на бушующее пламя обиды и ревности.***
Бакуго замер на пороге студии, с трудом сглатывая. Его появление осталось незамеченным за мощными аккордами и звонким голосом Мидории, и блондин, закрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной. Он вошел как раз в тот момент, когда задрот, стоя к нему спиной, чуть наклонился вперед, сделал глубокий вдох и запел, почти закричал слова куплета. Hey liar, hey liar! What do you think of living without me? Hey liar, hey liar! Nani ga uso de dore ga shinjitsu? Кацуки забыл, как дышать, прекрасно понимая, что имеет в виду Изуку, и делая однозначный вывод, что вокалист видел его тогда в клубе с ублюдком Тодороки. Как много он видел, что каждое его слова сквозит такой отчетливой болью? Must be a dream i see Marude deja vu no you Trying so hard to know inside of you Satring your eyes to feel kono omoi ga Todoku youni to negau kedo Risou to wa uraha So cold Tonari de hohoemu kimi Барабанщик закусил губу и усмехнулся, опуская взгляд в пол и чувствуя себя полным идиотом. Текст звучал как послание, обличающее самые темные и тяжелые, болезненные мысли и вопросы, которые он сам себе неоднократно задавал еще тогда, пять лет назад. Тогда, когда любовь и преданность были заменены болью, а он, глупый наивный мальчишка с гипертрофированным чувством собственной значимости, искал в себе причины перемен и боялся даже подумать о том, что дело может быть вовсе не в нем самом. Еще тогда ему стоило хотя бы попытаться разглядеть за красивой маской монстра, медленно и методично пожиравшего его. Изуку оказался смелее. Не напрямую, но так открыто и честно выражал свои эмоции, что Кацуки почти дернулся к нему, стремясь заключить в объятия, уткнуться носом в бледную длинную шею и бесконечно долго шептать извинения. Рассказать ему все, развеять все сомнения, и свои, и чужие, и спрятать в его теплых руках свое сердце от любых чудовищ. Бакуго был абсолютно уверен, что там оно было бы в безопасности. Он неловко переступил с ноги на ногу и задел тяжелый чехол с новыми тарелками. Громко звякнув, они привлекли внимание Денки, и тот поднял на него свой взгляд, приветственно кивая. Поведение гитариста не осталось незамеченным, Мидория обернулся, не прекращая петь, и его голос дрогнул. Кацуки выдержал его взгляд, хмурясь и прикусывая щеку изнутри, снова улавливая в изумрудных глазах уязвимость, боль и осуждение и принимая их. Он виноват и обязан все исправить. Закончив петь, Деку несколько секунд тяжело дышал, восстанавливая дыхание и продолжая коситься на лидера, а потом схватил свои вещи и молча вышел из студии, задевая блондина плечом. Бакуго провел рукой по волосам и потащил свой чехол к стойкам, надеясь, что еще не потерял веснушку окончательно.***
Оставшиеся до второго тура баттла две репетиции прошли как в тумане. Изуку приходил раньше всех, разогревался, преимущественно молчал, не вступая в разговоры. Он игнорировал лидера, как мог, и сбегал с репетиций сразу же, как только последний аккорд переставал звенеть. Ему хотелось подойти после репетиции и прижаться к барабанщику со спины, обнять поперек живота и уткнуться носом во влажную шею. До жути хотелось объясниться и потребовать объяснить, а потом поймать губами сухие искусанные губы и слизать с них горечь табака. Liar был единогласно выбран треком для выступления, а Мидории казалось, что вместе с тем, как завершилась работа над песней, как он выплеснул все свои вопросы в пронзительно-болезненный надрывный текст, его понемногу начало отпускать. Потому что он видел ту же боль, отражавшуюся в блестящих глазах Бакуго, без сомнения сразу же осознавшего, что каждый раз на репетициях он слышит однозначно направленное послание. Головой физик понимал, что ведет себя, как ребенок. Обиженный и оскорбленный подросток, напрочь лишенный логики и разума, не способный совладать со своим сердцем. Но каждый раз, когда его взгляд цеплялся за сильные загорелые руки, за блестящую от пота спину или взъерошенные светлые волосы, внутри все переворачивалось и будто бы кровоточило, и Деку не мог найти в себе сил, чтобы бороться. Вечером перед выступлением Мидорию немного потряхивало. У него начались каникулы, времени было достаточно, чтобы проветрить голову перед важным для группы событием, и юноша решил пройтись. Спустившись в небольшой сквер за домом, физик плюхнулся на скамейку под погасшим старым фонарем и набрал номер Урараки. - Деку? - Привет, красотка… - Как ты? Звучишь не очень, мне приехать? Юноша слабо улыбнулся, проводя рукой по лицу и потирая переносицу. Она всегда так тонко чувствует его состояние, поразительно! - Нет, все в порядке, просто… Завтра важный день, и я… Ох… В трубке послышалось копошение, словно девушка перемещается в пространстве, а потом звук открываемой упаковки с чипсами. - Я буду рядом, ты же знаешь? - Конечно, как всегда… - Что тебя беспокоит сейчас? Опять блондинистый говнюк нарычал? Мидория откинулся на спинку скамейки и уставился в темное, затянутое облаками небо. Звезд не было видно, и он просто следил за тем, как лениво ползут сизые пятна в чернильной вышине. - Мы не разговариваем. Урарака фыркнула и захрустела чипсами. - А надо бы, знаешь? Давно пора уже выяснить все, ты себя сожрешь! Но ты его избегаешь и себя изводишь так, что на человека перестаешь быть похож! - Я знаю, но… Что я ему скажу? Что ревную, как школьница? Что видел, как он целуется с другим? Что я… Черт, да я даже себе не могу в этом признаться! - Кроме него, это видят уже все, Изуку! Это очевидно, как день и ночь, и тебе точно станет легче, если ты… Юноша вздрогнул от резкого звука захлопнувшейся двери машины неподалеку. Ему мгновенно стало не по себе, и он покосился по сторонам. - …и ничем иным это чувство быть не может! Ты меня понял? Эй?! - Да, я понял… Слушай, Урарака, я, кажется, не один тут, и… В следующий миг затылок пронзила резкая боль, мир перед глазами померк, будто на голову надели мешок, и Мидория погрузился во тьму.***
- Кто-нибудь смог до него дозвониться? Кацуки нервно грыз ноготь на большом пальце, пытаясь найти Деку, но телефон на той стороне был выключен. Круглолицая подружка задрота так же не могла до него достучаться с вечера. Она примчалась в клуб полчаса назад в слезах и со словами, что их вчерашний звонок неожиданно прервался, а Изуку написал ей сообщение, что пошел домой и все хорошо. Но она не поверила. И никто не поверил, а Бакуго пожирал страх. Бесконтрольный ужас от осознания того, кто мог за этим стоять. Тряхнув головой, барабанщик попытался взять себя в руки и остудить голову. Ну не может же гнида Тодороки зайти настолько далеко, верно? Не может же?.. Киришима присел возле друга на диван и положил ладонь тому на плечо, кусая губы. - Бро, мне кажется, нужно вызывать полицию… Кацуки уронил лицо в ладони, чувствуя, как по спине бежит струйка холодного пота. Первой его мыслью было действительно обратиться к стражам порядка, однако поиски могли бы затянуться очень надолго, учитывая специфику японской бюрократии, и к тому времени, как расследование хоть как-то двинется, Деку уже мог бы быть… Вздрогнув от своих мыслей, Бакуго резко выпрямился и тряхнул головой. Нет, задрот должен быть жив, еще суток не прошло, им просто нужно продумать все варианты. Времени до выступления оставалось несколько часов, так что терять драгоценные минуты он не собирался. Поднявшись на ноги, барабанщик подошел к мини-холодильнику, вытащил бутылку воды и жадно присосался к ней, опустошая наполовину. Покосившись на хлюпающую носом Урараку, юноша нахмурился еще сильнее и потер шею. - Так, начнем с начала. Круглолицая, перечисли все места, в которых он любит бывать или может находиться сейчас. Куда он ходит, когда находится в нестабильном состоянии? Шатенка подняла на него полные неприязни глаза и смахнула со щеки очередную слезу. - Это все из-за тебя, мудила… Если бы не ты… - Не доводи до греха, женщина, - угрожающе зарычал блондин, делая шаг в ее сторону, и бутылка опасно захрустела в его кулаке. – Только ты знаешь… Его прервал стук в дверь. Все находящиеся в комнате синхронно вздрогнули, оборачиваясь на звук, надеясь на то, что это вокалист, и непроизвольно задерживая дыхание. Кацуки бросился к двери и распахнул ее настежь, но каково было его удивление, когда вместо Мидории за ней оказался барабанщик группы V[illian]. - Что за… Юноша, выкрашенный в красно-белый сплит, с равнодушным видом посмотрел ему в глаза. Блондин смутно припоминал его, но никак не мог понять, где до прошлого тура баттла его видел. Парень провел рукой по волосам и переступил с ноги на ногу. - Могу я войти? - С хрена ли... Эйджиро отодвинул лидера от прохода и молча впустил пришельца, закрывая за ним дверь. Парень остановился посередине комнаты, достал мобильный телефон и абсолютно спокойно произнес: - Меня зовут Тодороки Шото. И я знаю, где ваш вокалист.