Холодная речка

"И лампа не горит. И врут календари. И если ты давно хотела что-то мне сказать, то говори..."

      Солнце разбудило Наташу пением птиц и ярким солнечным светом. Девушка машинально, с закрытыми глазами, начала искать под подушкой мобильник, но его там не оказалось. «На пол он упал что ли?» Пронеслось в голове у нее. «Так. Будильник не звонит. Машины за окном не ездят. Голова болит. Время скорее всего часа 3. Блин, а что-так-тяжело-то…» Брюнетка перенесла руку из-под подушки на свою спину. «Опа на!» — Серёнь? -… — А в ответ тишина… Знаешь, а мне тут такое приснилось… — Наташ, спи… — пробурчал в подушку парень лежащий рядом. «Стоп!» Ната открыла глаза и огляделась вокруг. «Ебааааа…» Она попыталась встать, но сонный, а точнее спящий, офицер не дал ей этого сделать, сгребя ее в свои объятия и повалив обратно на пружинистую кровать. «Ёб твою бога царя да душу мать… Не приснилось по ходу». Студентка посмотрела на блондина, уткнувшегося носом ей под грудь и обнявшего ее за талию. Сердце забилось чаще и стало покалывать. Хорошо сложенный парень, одетый сейчас так же, как и сама Ната — в нательную рубашку и серые штаны, сжал девушку в своих руках, как ребенок сжимает большую плюшевую игрушку и мирно сопит. — Даже часы не снял… — Голубоглазая посмотрела на правое запястье спящего. Часы показывали 4 часа утра. Наташа осторожно высвободила руку и протянула ее к светлым волосам. — Мягкие… «Знаю его… А точнее не знаю… Ну короче… Знакомы меньше суток… Почему же так спокойно? Я уже поняла, что каким-то раком провалилась в 42 год. Но что мне тут дальше делать ума не приложу.» — Приятно… Девушка за своими размышлениями не заметила как начала гладить парня по волосам. — Ой! Прости… — Ната одернула руку. Генрих переложил голову на подушку и посмотрел на брюнетку из-под упавших на лицо прядей. — Я же сказал — приятно… Ты красивая… — Что прости? — Ты очень, очень красивая Наташа покраснела. — Ты же говоришь на русском без акцента… — Тебе показалось. — Но ты же … — Тебе. Показалось, — Отчеканил немец. — Как скажешь. — Ты прекрасно меня понимаешь. — Генрих… — Знаешь, мне кажется я влюбился… Мне никогда так не было спокойно с человеком. — Ой, браток, это просто гормоны у тебя бушуют на фоне недо…кхм… Ну в общем гормоны это, гормоны… — Правда? , — усмехнулся парень. — Угум… — Сама не лучше… — В смысле? Парень сдвинул ткань с района ключиц. — А это что? — ой ё… Прости, пожалуйста… — У тебя жених-то остался дома, а? — Ост… То-есть нет… — Погиб? — Если только в моих глазах. — Понятно… Любишь его? — А если б любила у тебя бы сейчас было — вот это? — Ната ткнула пальцем в засос, оставленный ею вчера… — Думаю, что нет… Парень смутился и сел на край кровати. — Нужно позавтракать. — Я приготовлю! — Ната вскочила ногами на кровать. — Зачем? Тут хозяйка есть… — Я извиниться хочу. — хорошо… — Так! — Девушка поставила руки по бокам, — Мне нужна сковорода, яйца, помидоры, масло и соль. По запросам студентки, ей были выданы 5 яиц, кружка молока, специи, сало и какой-то чугунный круг с бортиками. — А это… Где этот… Как его… А! Ухват. — Вот, — Полная старушка протянула брюнетке то, что она просила, — Дочка, ты ж вроде русская, так на какой ляд ты с собаками этими связалась то? Бабушка всем своим видом высказывала, как бы это странно ни звучало, сострадание. — Бабушка… Меня Наташей зовут, а вас? — Можешь меня Бабой Машей звать. — Баба Маша, — Наташа принялась вилкой взбивать яйца с солью, пока Генрих вышел умываться, — А вы добровольно впустили в дом немца? — Нет, конечно. — Вот и меня никто не спрашивал. Я просто… Я с друзьями искупаться решила, а он меня спас, получается. — И что же теперь сразу в постель к нему ложиться… Наташу начали злить слова хозяйки дома. — Баба Маша, ни к кому в кровать я не ложилась. — А как же… — Это другое! Он… Он другой. Не похож он на фашиста. На немца — да. Но немец не всегда ровняется фашист. А ещё… Ещё… Капля яичной смеси выплеснулась на белую нательную рубашку девушки. — А ещё он хорошо русский язык знает… Слишком хорошо. — А ты, я смотрю разбираешься. — Я историк, мне положено в исторических личностях разбираться. — А с чего бы это он — Историческая личность? — С того что он меня старше лет на 75 минимум… Глаза старухи округлились… — Так вам же обоим на вид лет 20… Он что же, старше меня получается… — Да нет, баб Маш, — Ната с задумчивым видом вылила смесь на уже растопившееся на сковороде сало, — Это меня ещё тут быть не должно… Меня нет… — Так вот же ты, деточка, — изумилась старуха, — с чего бы тебя нет то? По щекам брюнетки потекли слезы. — А вот так вот. Меня не должно тут быть. Этого дома здесь не должно быть… Здесь… Здесь урочище… У.ро.чи.ще. — Наташенька… — Да только, блять, с Наташенькой могла такая хуйня произойти! — Ната уже перешла на крик — Только Наташенька могла в прошлое провалиться и конкретно, сука, к немцам… Только Наташеньке мог… Грубая ладонь резко упала на губы девушки, заставив ее замолчать. — Тише… Успокойся, Натали… — Генрих развернул Наташу к себе лицом и, прижав ее к себе, стал поглаживать ее волосы. — Господин… — Проваливай, старуха! — Но… — Я сказал — ПРОВАЛЫВАЙ! Баба Маша быстро вышла из своей избы, стараясь не злить немца. «Ага, как же — не такой он… Бедная девочка. До чего довели…»