Холодная речка

       — Ребятки, — командир выстроил весь отряд, состоящий человек из двадцати, не считая гражданских, — Я только что получил радиограмму. Через три дня к нам должны прибыть гости. А если быть точнее, «Дуглас» с провизией и «Яша», его прикрывающий. Они нам продукты доставят, а у нас раненых заберут и товарища Лисицына. И…, — командир замялся, — скорее всего Наташу, как человека, который, можно сказать, входил в состав диверсионной группы.       Вот уже две недели Наташа в роли снайпера находилась в составе партизанского отряда «Дяди Саши». Две недели, а казалось, будто не меньше месяца. Дни тянулись мучительно долго. Мысли метались от проблем прошлого… Или будущего… К задачам настоящего. Деревенские, которым удалось уйти в лес до наступления, вернулись в свои дома, если они еще оставались целыми. Остальные же отправились к родственникам, пока обстановка позволяла перейти линию фронта.       Ната вставала рано утром, бывало, даже до рассвета, чтобы сначала найти новые позиции, а потом обустроить их. Днём помогала Зое с ранеными и повару Валентине Борисовне по кухне. С Пашей пересекалась крайне редко. У него были свои задачи, с ней не связанные. В перестрелках и боях все это время отряд не участвовал. Даже наоборот — все старались вести себя как можно тише, пока из-за леса слышались пальба и взрывы. Наташу, как она ни рвалась, также не пускали на помощь пехоте.  — Ефрейтор Ковшова, у вас задача, думаю вам уже известная — нужно снять противовоздушку. Наши при наступлении, конечно покрошили немчуру, но у них несколько зениток осталось. — Наконец -то, — пробубнила брюнетка себе под нос. Ей очень хотелось помочь, и, понимая всю сложность ситуации, она могла помочь только делом. Информация могла изменить ее время. — Гости прибудут в период с часу до половины второго ночи. — Товарищ майор, — Наташа сделала шаг вперёд, — извините. Но… Противовоздушку нужно высматривать хотя бы за полчаса — час до прилета, а снимать так вообще, когда они засекут наши машины. А я не стреляла ночью… — Я знаю, Наташ. Ты у нас для подстраховки. Не зря же они «Яшку» отправили. — Товарищ командир… Александр Сергеевич, а можно мне тогда завтра на охоту ночью сходить? Хотя бы попробовать? — На охоту нельзя. — Но… — Без «но». Отсыпайся лучше. — Так точно.       Расстроенная, девушка поплелась опять к медикам. — Нет, Зоя, ну это какое-то издевательство. — Ну что у тебя опять случилось? Сергеич опять на охоту не пускает? — рыжая не переставая мотать бинты улыбнулась подруге. — Да. Иди, говорит, отсыпайся. А как тут отоспишься, когда ты – боевая единица, а сделать ничего не можешь. Может у тебя есть какие-нибудь успокоительные? Нет! Лучше снотворное! — Ковшова, ну ты дуру то из себя не строй. Знаешь же, что у нас из лекарств, вон, только самогон остался. И тот на шишках… — Да знаю я. Это я так… — Шла бы ты, боевая единица, правда спать. А то время уже позднее. — А ты? — А у меня, Потапов еще не перевязанный. Так! Все. Иди уже.       Ната упала на кровать и накрылась с головой одеялом. «Твою мать! Везде гонят. Когда отпустили на охоту в последний раз, как-то не заботились о моей безопасности. Или они просто надеялись, что меня там прихлопнут? Ну в прочем действительно. Одной проблемой меньше…» Поток мыслей прервал знакомый мужской голос: — Наташа… Ковшова ты спишь? -… — Наташ… — Лисицын, — Ната высунула голову на улицу, — чё те надо? — Хотел спросить, как у тебя дела. — В час ночи? — Ну ты же не спишь… — Не… Ну что… Железная логика. — Ну так ты выйдешь? — Погоди оденусь. Натянув гимнастерку и, обувшись в кирзачи, как была с растрепанными волосами девушка вышла на свежий воздух. — Чего хотел? — Послезавтра детей из деревни вместе с раненными эвакуируют на транспортнике. — А куда? — В Куйбышев. — Понятно. А ты… Мы… Короче по нам с тобой какие приказы? — Я в Москву, а по тебе приказ в письменном виде прилетит, так что пока непонятно. Тебя же, по сути вообще здесь быть не должно. — Это уж точно… — Что? — А… Да ничего. Я, правда, сама не ожидала, что так все получится. — Хочешь честно скажу? — Давай. — Если бы не ты, то я бы у немцев ещё месяц как минимум куковал. А так даже быстрее все получилось. — Почему? — Ты убрала у них сразу два командующих звена: меня и Фридриха. А я перебил им связь и подорвал мост, который они строили через реку. К тому же умудрился взорвать два грузовика в которых было оборудование для восстановления связи и люди, которые могли ее быстро восстановить… Пока случай выдался. Как итог – наши продвинулись вперед. Пусть не на много, но все же. — А почему из-за меня? — Мне хотелось тебя защитить. Связи у меня с центром, да и с партизанами не было, ну, точнее не было возможности выйти на связь, поэтому я не мог получить распоряжения по поводу тебя. — Но я бы могла продолжить с тобой там, как ты сказал: «куковать». — В определенный момент Фридрих все равно догадался бы, что ты не моя невеста, не переводчик, да и вообще… Он не настолько глуп. Выпить любит — это да. Это его и сгубило, — Парень ухмыльнулся. — Откуда ты знаешь? — Я его с тридцать девятого знаю. Он снайперов за три километра чувствует, а тут с бодуна вышел осмотреть позиции, а тут ты такая красивая в кустах лежишь. — А как… — Ночью пацаны за картошкой бегали и услышали разговор офицеров. Пересказали мне. — Понятно. — И все же. Как ты оказалась посередине реки, не заходя в нее? Наташа замешкалась. — Я… В общем, я тебе действительно всю правду рассказала. Правда не знаю. Пошла искупаться, нырнула, а потом меня, как будто кто-то отпускать не хотел. И мне сон приснился. Какая-то бабка все твердила, что я не на своем месте, не в том времени, и тут пуф! Меня на верх выталкивает, а там ты… — Сказки мне рассказываешь, — Парень поджал губы и почесал затылок, — Ладно. Я сам убил твое к себе доверие. — Верить или не верить твое дело… Я правда больше ничего не помню. — Хорошо. Не буду тебя мучить. — Я пойду? — Да.       Девушка поднялась со скамейки, на которой они с Павлом сидели до этого, поежилась от холода ночи уходящего лета, сделала шаг в сторону своего жилища, но лейтенант тут же развернул ее в свои объятья. — Наташ… Не волнуйся. Все будет хорошо. Девушка упёрлась ладонями в грудь парня. — Зачем ты это говоришь? — Я слышал, как ты плакала прошлой ночью. Ната застыла истуканом. Сердце, оступившись, забилось чаще, в противовес мыслям о предательстве. Может это и есть та самая химия, что заставляет прощать человеку все? — Все будет хорошо. Слышишь? Девушка поддалась эмоциям и, обняв парня в ответ, расплакалась. — Я знаю, Паш, я все знаю. Даже больше чем ты. Но у меня здесь нет никого. Понимаешь? Никого. Все остались там. Все. И друзья, и одногруппники, и брат. Понимаешь? Брат. Он меня с двенадцати лет один воспитывал. А сейчас я с ним связаться даже не могу. Ни позвонить, ни написать. Просто пшик… И нет никого. Вообще никого. — У тебя я есть, Зойка. — Знаешь сколько в этой войне погибнет? Знаешь?! Почти сорок два миллиона человек в Советском Союзе. Понимаешь?!, — Ната забила кулаками в грудь парня, — Сорок два! Из них мирных жителей, не военных, около двадцати трёх миллионов. Где гарантия что мы в эти цифры не войдём?! Паш, где? — Наташа! Успокойся. — Ты сам начал этот разговор. — Я и закончу. Я не буду спрашивать, откуда ты все это знаешь. Просто успокойся. Не надо истерить… — Я пойду спать, — Наташа оттолкнула блондина и развернулась, — Спокойной ночи. — Наташ… Наташа, — попытался остановить девушку Лисицын, — Подожди. Я не хотел обидеть. — Твою мать, Лисицын! Отстань ты от меня! Дай ты мне спокойно пожить! Я очень тебе благодарна. Спасибо, что спас. Но… Блять! Я не понимаю, что ты от меня хочешь! То ты в любви признаешься, к себе располагаешь, обнимаешь, успокаиваешь, то, сука, чуть ли не истеричкой называешь. В конце концов к немцам отправляешь! Нет, спасибо, конечно, что спас, и все такое. Но смысла от этого не прибавляется. Определись уже нужна я тебе или нет! — Нат… — Отстань! Я не хочу пока с тобой разговаривать!       Брюнетка, не став слушать, что там ещё говорил парень, убежала и, оказавшись “дома”, упала на кровать и мгновенно уснула.