Холодная речка

      — Пустите меня в Сталинград! Дмитрий стоял перед медицинской комиссией и орал во всю глотку. — Голубчик, ну вот скажите мне на милость, на кой черт вам нужно именно туда. Да и вообще на данный момент стоит вопрос о том сможете ли вы вообще летать. — Да мне хоть в пехоту. Вообще не важно. — Но зачем? — Вы все равно меня не поймете. Просто надо и все. — Товарищ лейтенант, — женщина со строгими чертами лица листала медицинскую карту больного, — я думаю вам не стоит разговаривать с комиссией в таком ключе. Вы перенесли достаточно сложную операцию на ногу. Из-за того, что вы давали себе лишнюю нагрузку у вас, появилось воспаление на месте раны. Нет, заражения крови вам, каким-то чудесным образом удалось избежать конечно, но это не исключает того факта, что у вас пострадала часть мышечной ткани. — Вы меня из-за этого списать решили? Да поймите вы, я в тылу сдохну раньше, чем на фронте. А с ногой у меня все в порядке! В конце концов, не оторвало же мне ее. Парень показательно сделал несколько упражнений. Врачи зашуршали карандашами по бумагам. — Значит так. Пройдете небольшой курс реабилитации, потом повторную комиссию, а там уже ваше командование будет решать куда вас отправлять.

***

      15 Декабря. Снова вьюга. Снова наступление. Снова потери. Но уже все не так бессмысленно. Ната сидела на втором этаже руин какого-то дома и наблюдая в прицел тихо переговаривалась со своим новым напарником. Высоченного мужика подослали к девушке, когда та уже была на позиции с формулировкой, как передал сам мужик “Нечего хрупкой барышне одной в развалинах сидеть. Да и приказ поступил, быть у вас вторым номером”. Клубы пара, стелящиеся от мужчины перекрыли Наташе весь обзор. — Послушай, Пархоменко. Отодвинься от меня, а! Демаскируешь нас нахрен, своим дыханием, — девушка пихнула ефрейтора и тот отполз. — Ты чего такая злая то? — Недотрах! — Чего? — Чего слышал. Не мешай пожалуйста. Я только себе место нормальное нашла. — Нет, вот тебе и барышня! Я ей помочь пришел, а она еще и дерется, — мужчина прислонился спиной к стене, — Тебе сколько лет то Ковшова? — Двадцать полных. — Тю! Мелкая еще совсем. Чего тебе дома то не сиделось рядом с мамкой? — Нет у меня мамки. И папки нет. Сироты мы с братом. Родители до войны погибли. — Извини, не знал. А брат где? — Здесь. Километрах в десяти от города. — Так ты за ним поехала что ли? — Нет. Так получилось, что обоих сюда перекинули. — Понятно. А у меня, ведь, знаешь, всю семью расстреляли, пока я по кустам под Харьковом шарился, с этой гребаной винтовкой. — Соболезную, — Ната положила палец на спусковой крючок. — Да, не разговорчивая ты… — Пархоменко, — девушка застыла у прицела, сжала и разжала челюсть, пытаясь успокоиться, — заткнись и не мешай, если не помогаешь! Выстрел. Человек, которого Ната высматривала в прицел рухнул на землю. Тут же прозвучал второй, и его сосед упал рядом. Ната оторвалась от оптики и взглянула на напарника. Тот перезаряжал винтовку. — Пархоменко… — А ты что думала? Что я только трындеть умею?       Девушка вошла в блиндаж. Несколько часов пути по заснеженной дороге сильно утомляли. Еще и машина постоянно норовила уехать в сугроб. Нате вообще не нравилась зима, а уж такая, что сугробы во многих местах были в два раза ее выше, вообще вызывала тихий ужас. А залитый кровью и почерневший от сажи снег еще долго будет сниться ей в кошмарах. — Товарищ капитан, группа Ковшовой и Пархоменко задание выполнила, — брюнетка приложила ладонь к виску. — Спасибо Наташ, — Иван встал из-за стола и обошел снайперов по кругу и сел обратно, — Как тебе новый напарник? — Ва… Товарищ капитан, вы же знаете, что я привыкла работать одна. — Да. Но ты, Нат, сама знаешь, что работать в условиях городского боя в одиночку практически невозможно. — Да, но ты не учитываешь, что я … Имею большой опыт, — Ната оперлась о стол и посмотрела брату в глаза. Пархоменко, почувствовав накалившуюся обстановку нервно сглотнул. — Наташа, — капитан поднялся и встал в ту же позу, что и девушка, смотря ей в глаза, — теория и практика разные вещи. А вот у Пархоменко, — парень показал на мужчину пальцем, — как раз есть практический опыт. Он тут с лета. — Но… — А будешь возмущаться, я тебя в тыл отправлю! — Не посмеешь! — Ната выпрямилась и сделала два шага назад. — Еще как посмею. Я тебе давно подарочек за день рождения обещал. — Спасибо, товарищ капитан, я уж следующего подожду. Ефрейтор кашлянул, напоминая родственникам о своем присутствии. — Извини Сергей Никифорович. Можете идти. Оба! — парень грозно посмотрел на снийпершу и та, резко выдохнув вышла на улицу.       Куря сигарету рядом с сослуживцами, появившийся в дивизии недавно Сергей впал в раздумья. — Слушай, — кивнул он одному из парней, — а Наталья, ну снайперша которая, она с капитаном что… Того что ли? — С каким? — Ну который, Ковшов, кажется. — А! Да не. Они брат с сестрой. Но странные оба. Капитан вот как что-нибудь, как разозлиться ляпнет, так вот хоть об стенку бейся, что б разобрать что конкретно он сказал. То мы «додики», то нас всех к какой-то обаме в жопу посылает. Вот честное слово, не знаю, что такое обама, но звучит обидно. — А Наталья? — А Наталья, ну что, Наталья, мне иногда кажется, что она все наперед знает. И когда приказ тот или иной придет, и когда немец наступать будет и в каком количестве. Я не знаю, может она с кем из разведчиков «того», но ни с кем кроме брата и диверсантов она не общается особо. Чаще всего одна ходит. Хотя иногда, вон, Ваське – гармонисту песни новые напевает. Вот у меня ее любимая «струйкой дым понесло, тишина, запечалилась в небе луна…». У нее жених, вроде как, погиб осенью. — Много ты про нее знаешь. — А чего ж не знать. Земля слухами полнится. Да и не так уж и много у нас баб военных в округе. А тебе чего, понравилась что ли? — Да нет. Напарник я ее новый…