Холодная речка

      Около грузовика, замещающего собой сцену, шумя и потрескивая играл граммофон. Закутанная в теплую шаль певица, держа в руках кружку с горячим чаем тихо подпевала мелодии вальса. Ната сидела на импровизированной скамейке и наблюдала за кружащими с санитарками бойцами. Самой ей танцевать не хотелось, однако навязчивый Пархоменко все никак не хотел отставать. — Пархоменко, я же сказала, что не танцую! — Наташа, ну тебе, что сложно хоть немного угодить своему напарнику? — Сложно. И я сотню раз говорила, что своим напарником я тебя не считаю и считать не буду. Я работаю одна и точка. Сергей наклонился и подняв Нату на руки, потащил ее к танцующим. Поставил ее на ноги перед собой и положив ее руки к себе на плечи начал двигаться. Девушка попыталась вывернуться из рук партнера, однако это только усугубляло ситуацию. Пархоменко только еще ближе прижимал ее к себе. — Пархоменко, я тебе сейчас вмажу! — Да ладно… На глазах у всего духу не хватит. А потом и не вспомнишь. — Чего тебе от меня надо? — Ната посмотрела мужчине в глаза с недоверием. — Ковшова, мы же с тобой напарники. Я твой второй номер, а ты мне не доверяешь. Так нельзя. — И поэтому ты насильно потащил меня танцевать. Ты бы еще меня изнасиловал и сказал, что это нужно, чтобы сблизиться и доверять друг-другу, — девушка снова попыталась вырваться. — А что, не плохая идея. Просто разговаривать же ты со мной не хочешь. — Да пошел ты! — Ната с силой толкнула бойца и развернулась что бы уйти, но тот схватил ее за руку и притянул к себе.       Девушка начала бить парня в грудь, но тут ему на плечо легла чья-то ладонь, а когда тот обернулся, в лицо полетел кулак. Пархоменко упал, держась за челюсть. Ласточкин схватил его за грудки и занес кулак для повторного удара. — Дима, стой! — Наташа накрыла его кулак своей ладонью, и парень начал остывать. — Наташ, что у тебя тут происходит? — Дима отпустил мужчину и повернулся к Нате, — какого хрена он к тебе приставал? Это кто вообще? — Это Сергей Пархоменко. Он мой напарник. Вернее, Иван поставил мне его вторым номером. — Так. С этим разобрались, а какого он тебя удерживал? — Не знаю, что на него нашло. Он пытался вытащить меня потанцевать, а я не хотела. Я вообще не хочу с ним работать. Вернее, вообще ни с кем… — При чем тут работа? — Да при том, что Пархоменко считает, что нам нужно больше общаться, чтобы лучше работать. Мы же «Напарники», — Ната показала пальцами кавычки. Пархоменко начал отходить от удара и поднялся на ноги. Пластинка уже давно перестала играть и на шумевшую троицу уставилось больше десятка бойцов, но мужчину это не смутило. — Слышь, авиация, а ты не охренел? — подошел он в плотную к лейтенанту. — Опять ты? — Дмитрий опять начал закипать, — А я ведь тебя узнал. Это ты меня тогда в плечо толкнул! — Он вновь схватил снайпера за грудки. — Да что ты говоришь, — Сергей хищно улыбнулся, — ну давай, ударь еще раз.       Дмитрий огляделся на толпу и отпустил Пархоменко. Одернул авиаторскую куртку и растерев шею взял Наташу за руку. — Уж как ни будь в следующий раз, — подошел ближе, обнял ефрейтора за шею и шепнул на ухо, — Еще раз увижу тебя рядом с Ковшовой вне боя и тебе конец. Улыбнувшись, он похлопал Сергея по спине и развернувшись потянул Нату за собой, оставив ошеломленного мужчину позади.       Летчик вел девушку куда-то дальше и дальше от позиций в сторону реки. Когда Наташе уже надоело бежать, пытаясь успеть за парнем она резко остановилась, всплеснув руками. — Ласточкин, да куда ты меня тащишь? — Ото всех по дальше. — Зачем? — Ната злилась. Опять ее без спросу кто-то куда-то тащит. Опять она остается с кем-то, и она подвергает его опасности. Опять… — Поговорить с тобой хочу. — О чем, Дим? Неужели этого нельзя было сделать там. Зачем на открытую местность то выходить, да еще и вдвоем?       Наташа бесилась, размахивала руками и нервно ходила из стороны в сторону словно загнанный в клетку зверь. Дмитрий же спокойно наблюдал за этой картиной и улыбался, убрав руки в карманы галифе. — Ты такая милая, когда злишься. — Что? — Ната остановилась. — Наташ, выходи за меня, а? — Ласточкин подошел к нате в плотную и достал из кармана кольцо. Ната подняла на него расширенные от удивления глаза. — Что? — Что-что. Люблю я тебя, Ковшова, и хочу, что б ты стала моей женой. — Но… Но как… Дим, нельзя… М-мне нельзя… — Почему? — Нельзя, Дим, — Ната обняла себя за плечи, — Нельзя. Со мной нельзя —никому находиться рядом долго. — Да с чего бы? — Потому что я убийца! Убийца! И за то, что я убиваю кто-то сверху меня наказывает, убивая моих близких! — Ната кричала, слезы текли по лицу, по телу шла мелкая дрожь. — Нат, — Ласточкин развернул девушку к себе и взяв ее лицо в свои ладони заставил посмотреть себе в глаза, — Ты не убийца. Это просто война. Так надо. — Дим ты не понимаешь. Ты там в небе, стреляешь из своего пулемета и не видишь, что происходит там в низу. А я… Я все это вижу! Как люди умирают. Всю эту кровь… Дим, я кажется уже с ума схожу… Я, когда кровь вижу… Когда ее вижу, как человек умирает, мне хочется еще больше. Еще раз выстрелить еще одного убить. Я уже как маньяк какой-то… — Наташ, это просто адреналин. Это пройдет, слышишь, пройдет, — Дима ткнулся в ее лоб своим, — и я… Никто тебя не наказывает. Просто это такое стечение обстоятельств. Ты же сама говорила, что тебя сюда из будущего закинуло, потому что ты здесь нужнее. Так может ты за тем здесь и нужна? Ты же одна из самых эффективных снайперов Сталинграда. О тебе газеты пишут, Наташ. Ты знаешь, как тебя в газетах прозвали в газетах? — Как? — Ната всхлипнула. — Линия жизни. Потому что, когда на позиции выходишь ты, немцев становится все меньше и меньше, а наших остается все больше. — Правда? Я не читаю газеты… — Правда. — На Паша, и Дина, моя первая напарница и …       Ната не успела договорить. Дима накрыл ее губы своими…