Бродячий кот

      Минхо листает бесконечную ленту, спасибо процедурной генерации, лайкает рекомендованные посты и ждёт, когда на его улице тоже наступит осень. Обязательно как на картинках: жёлтые и оранжевые листья, клёнов в Корее не водится, но ведь не только клён желтеет; тёплая одежда с высоким горлом и тыквенные напитки в кофейнях.       Время идёт, месяца и сезоны меняются, погода становится прохладней, цветы увядают. Ли тоже кажется, что он становится кем-то другим. Подолгу глядит в зеркало утром, придирчиво разглядывает отражение, но ничего нового не находит, отчего приходит к выводу — изменения где-то внутри, то ли в желудке, то ли в мозге.       Минхо уверен — это к лучшему. Приятно порой не волноваться о проблемах и их решениях; жить одним днём. Сегодня на улице замечательная погода, написание теста по математике отложили, а мама утром приготовила блины с сёмгой. Но несмотря на это, картинки идеального будущего всё ещё всплывают по вечерам: университет, пары, прогулки от метро до кампуса с горячим кофе в руках, пыльная библиотека, друзья, коты и Джисон.       Впервые за долгое время пустота внутри не ноет, отражая радостные возгласы окружающих. Минхо всё ещё хочет быть похожим на Чана — трудоголиком с ярко выраженным перфекционизмом. Смелым, чтобы открыть маленький бизнес, и таким же ответственным, чтобы завести кошку. Но больше всего Ли не хочет стать тем самым взрослым, которые с жалостью смотрели на него в больнице, приговаривая о потерянных годах. Быть весёлым, радостным, открытым всему и всем, как Джисон. Особенным.       Хан сделал многое не только для котов, но и для Минхо. Необязательно идти доро́гой, которой прошли другие. Ли искренне благодарен, поэтому ускользающий от него Джисон чувствуется дырой в груди.       С каждым днём, после нелепой ссоры, младший закрывается всё больше. Визуально никаких изменений. Такая же яркая улыбка, громкий смех, шутки невпопад. Пожелания доброго утра, смешные фотографии котов и обещания Чану не забывать кошелёк. Но стоит Минхо попытаться прикоснуться, обнять на прощание или спросить что-то личное, как Хан тут же напрягается и хмурится. Повезло, если не сбегает под нелепым предлогом.       Джисон возводит стену. Помаленьку, кирпичик за кирпичиком и только ему известно насколько высокая и масштабная планируется постройка. Ли не хочет оказаться по ту сторону баррикады, а чтобы от неё избавиться, нужно знать причину появления — замкнутый круг.       Будь Минхо прежним, давно бы отступил. Но сейчас всё иначе, поэтому Ли бесцеремонно напрашивается к Чану на разговор, заранее предупреждая, что Джисон рядом оказаться не должен, узнать о маленьком междусобойчике тем более.       — Выкладывай, — добродушно говорит Бан, как только Минхо оказывается в кофейне. — Судя по тому, сколько раз ты написал имя Джисона — речь о нём.       Ли кивает, скидывает рюкзак на пустующее сидение и со вздохом приземляется рядом. Чан ставит на стол маленькую тарелку и кружку с чаем.       — Я, между прочим, терпеть не могу кофе, — Минхо подымает голову и встречается взглядом с Чаном. — Поэтому тыквенного меню на осенний сезон не жди.       Чан не торопит: тянется к печенью, жуёт, жмурится и довольно улыбается. Рассказывает, как недавно один из посетителей, лично вызвался подкормить вкусняшками бродячего кота. Минхо сам не замечает, как расслабляются плечи, сердце успокаивается и страх быть неправильно понятным растворяется в дружеской атмосфере.       — Хён, с Джисоном что-то не так, — Бан вопросительно поднимает брови и Ли спешно продолжает, — особенно, если это касается меня.       — Например? — подталкивает Чан, когда Ли неловко замолкает, осознавая, как звучит сказанное.       — Я не могу объяснить то, что сам едва понимаю. — Минхо вновь замолкает, отпивает горячий чай и пытается подобрать слова к картинкам, мельтешащим в голове. — Вчера, когда мы кормили котов, одна из мисок оказалась в канаве. Джисон решил её достать, вылезая, отказался от помощи. Посмотрел на протянутую руку, как на змею.       Чан выглядит задумчивым, покусывает нижнюю губу и барабанит пальцами по столу.       — Может, на работе не задалось?       Минхо отрицательно качает головой.       — Когда что-то идёт не так, он посмеивается, пытается свести проблему в шутку, но не делает вид, что всё нормально.       — Тогда почему не спросить напрямую?       — Потому что Джисон ничего не скажет. — Ли смотрит на Чана недоумевающе. Хан что-то решил, поверил в какую-то идею и теперь пытается следовать выдуманному плану. — Если он уже сейчас ничего не говорит, лишь молча избегает, значит и не собирается говорить вовсе.       Чан кивает несколько раз, вновь тянется к хрустящему печенью и озвучивает вслух банальный вопрос:       — А когда это началось?       — Помнишь тот вечер, когда он взъелся на тебя? — Бан кивает. — Мы тогда тоже поругались. Я, честно говоря, сам не понял почему.       — Прости, может я глупые вопросы задаю, но всё же. Если его поведение никак не влияет на вашу дружбу, зачем в этом копаться? Потому что видишь в нём кого-то большего, чем друга и боишься потерять?       Ли замирает с кружкой у рта, поднимает глаза на Чана, видит в человеке напротив лишь вежливый интерес. Минхо хочет, чтобы время отмоталось назад и Бан не задавал этот вопрос.       Джисон для Минхо и правда особенный. Непоседливый. Постоянно веселящийся. Несмотря на возраст он говорит взрослые вещи, поступая в разрез с ожиданиями окружающих, чем заставляет сердце Ли трепетать. Но точно так же трепетать заставляют милые котята, вкусная еда и красивый рассвет рано утром.       — Я люблю его как друга, — бормочет Ли в чашку.       Чан на это хмыкает, хрустит печеньем, ничего не говоря. Минхо же искренне уверен в сказанном. Игнорирует глупое сердце, стучащее в глотке, прямо как в тот день, когда удалось узнать кем был незнакомец во снах.       Чан неосознанно, в чём Минхо совсем не уверен, запустил в его голове процесс кипения и главным ингредиентом оказался мозг Ли. Минхо перебрал все сказанное и сделанное. Начертил в голове таблицу с двумя колонками, разобрал себя на части и пытался понять. А когда окончательно запутался, то принялся вписывать в рамки окружающих людей: малочисленных друзей из школы и танцевального кружка, знакомых, парочки, которые доводилось наблюдать в публичных местах. С другими людьми получалось гораздо проще, на них можно взглянуть со стороны, сравнить поведение. На себя же взглянуть со стороны не получалось, объективно как минимум.       К утру следующего дня становится только хуже. Минхо вспоминает Джисона: пытается найти намёки в поведении, в сказанных фразах, в отправленных смс, в случайных взглядах и прикосновениях. Но ответ оказывается прямо под носом: младший ничего не прятал. Лишь избегал, как сейчас. И несмотря на то, что Чан оказывается прав. Картинка для Минхо всё никак не складывается.       Минхо понимает, что единственный верный вариант — поговорить. Но теперь страшно вдвойне: ведь до этого Ли боялся оттолкнуть от себя неправильно подобранными словами, а сейчас Джисона можно потерять насовсем.       Нужно выстроить план: ещё раз обдумать причины странного поведения, придумать правильное начало диалога, подобрать слова так, чтобы речь не звучала зазубренным стихотворением. Паника — вот что чувствует Минхо, как в первые недели после аварии, когда ситуацию нельзя проконтролировать.       На первое занятие Ли опаздывает, поэтому топчется в коридоре, прислушиваясь к голосам за дверью. В руках учебник по биологии, перед глазами текст, изобилующий едва выговариваемыми терминами, а мысли далеко.       Когда занятие заканчивается, Минхо бесшумно проскальзывает на своё место. Новая тема, как вещает сосед по несчастью справа, очень сложная, поэтому пятиминутный перерыв решено сократить до двух. Пока преподаватель расписывает абиотические факторы, Минхо продолжает копаться в собственной голове.       Чан сдержал обещание, показал клинику, в которой всем одиннадцати пушистикам проведут чипирование. Пристроить котов в забитые приюты оказалось не так просто, но Джисон не собирался сдаваться. Заваленный подготовительными тестами Минхо, очень хотел в устроенном беспорядке поучаствовать.       Задетый кем-то стул, скрипит. Минхо, вырванный из собственных мыслей вздрагивает. На доске круги, формулы, загогулины разных размеров, а посередине аккуратное солнце. Ли ничего не понимает, пропущенный урок не играет на пользу.       Уже чипированных животных охотней принимают в приюты и обеспокоенность Джисона вполне понятна. Никому не хочется прощаться с прилипчивым рыжим котом — Первым. Он всё такой же энергичный и прожорливый. Не сосчитать сколько раз он удирал от Минхо, когда тот пытался почистить шерсть от репейника. И всё так же любил Хана, проводя у него на руках непозволительно много времени.       Ли твёрдо решил: если не получится пристроить Первого в питомник поближе, он заберёт его домой.       В библиотеке после занятий Ли не задерживается: бессонная ночь даёт о себе знать. Дорога до дома сопровождается новыми мыслями. Если Первый так важен для Джисона, будет ли это правильно — самому его забирать. Может быть, выросшему на улице коту, окажется некомфортно в четырёх стенах.       Дома тепло и уютно, пахнет готовящимся в духовке мясом. Мама кивает сыну, тут же возвращает взгляд к телевизору.       Минхо тошнит от тишины. Закрывшись в комнате, он отписывает Джисону короткое сообщение, старается думать о чём-то отстранённом. Сосредоточиться не получается, взгляд сам падает на телефон. Всё, чего Минхо хочет прямо сейчас — убедиться, что Хан не собирается исчезнуть.       Невесомое чувство свободы, поселившееся внутри совсем недавно, в итоге превратилось в груду кирпичей, оседая обломками в желудке. Приближающиеся экзамены, поступление в университет, отдаляющийся по неизвестным причинам Хан — для этих кирпичей, как смесь из бетономешалки — склеивает намертво, без шансов разобраться с чем-то одним.       Минхо выключает свет, вертится на подушках, пытаясь проглотить застрявший в горле ком. Но ком вообразил себя кирпичами в желудке и решил эволюционировать в камень на душе. Ли хочет, чтобы кто-нибудь подарил ему огромную кувалду.       Вместо материализовавшейся из ниоткуда кувалды, оживает телефон, подсвечивает белым светом угол комнаты. И когда старший видит имя Джисона на экране, вновь чувствует в теле необъяснимую тяжесть.       — Прости, — начинает тараторить Джисон ещё до того, как Минхо успевает сказать хоть что-то, — сегодня полным-полно покупателей.       — Извини, что отвлекаю. — Голос хрипит, нос пощипывает и Ли откашливается.       — Что-то случилось? У тебя голос такой…       — Нет-нет! — перебивает Минхо и замолкает.       Слишком много важных тем для разговора следует поднять и это явно нужно делать не по телефону. Ли соскучился и поэтому написал, хотел удостовериться, что у Хана всё отлично.       — Скоро ведь экзамены, волнуешься? — Минхо прислушивается к голосу в трубке, пытается уловить хоть какие-то нотки эмоций: чтобы подстроиться, чтобы не выдать себя. Но вместо намёка на эмоции слышит звон дверного колокольчика и проезжающую мимо машину. — Не переживай, я ещё в первый день нашей встречи понял, что ты не сдаёшься просто так. Всё будет хорошо.       — Ага.       Ком в горле, который по плану должен эволюционировать в камень, делает кульбит и открывает новую ветку эволюции, превращаясь в нечто липкое и ужасно горькое. Оседает на языке желчью, горчит и заставляет слёзы подступать к глазам.       — Хён, если не поступишь, обещаю поговорить с хозяином, он возьмёт тебя на работу, — Джисон чуть посмеивается, а у Ли нет сил даже улыбнуться.       Минхо не проронил ни слезинки, когда очнулся в больнице после аварии парализованный ниже пояса; не плакал, когда врач озвучил крайне маленькие шансы на выздоровление; не плакал, когда поворот головы отдавал дикой болью, которую едва заглушали дорогущие анальгетики. Но готов разрыдаться как ребёнок прямо сейчас.       — Ой, Минхо-хён, покупатели.       Младший сбрасывает звонок до того, как Ли успевает попрощаться.       Минхо сползает по подушкам вниз, утыкается лбом в матрас и зажимает рот ладонями, чтобы никто не услышал рвущийся наружу громкий всхлип. Уши закладывает и Ли едва понимает, что нужно вдохнуть. Вдох получается рваным, изломанным, а на выдохе смешивается с солёными слезами, кажущимися очень холодными.       Ли смотрел собственному возрасту в глаза, как страшному монстру. Каждый день пытался его обойти. Хан же развернул спиной и протянул руку. Старший затылком ощущал зловонное дыхание, но чужая рука вела уверенно.       Минхо хочет видеть в словах Джисона прямой намёк: они и дальше проведут много времени вместе. Хан тот, кто заставил оглянуться и поверить, что потерянные два года — потерянные лишь для окружающих. Приглядевшись, можно увидеть тех, кому нет дела до возраста.       Потому что цифра в паспорте не определяет то, кем ты должен быть и чем обладать. Это счётчик прожитых дней, нужно понять это как можно раньше, а самое важное — осознать. Потому что понимание без осознания — очередная яма. И Минхо не может найти подходящих слов, чтобы описать насколько сильно он благодарен Джисону, за, казалось бы, банальные вещи.       А теперь Ли снова страшно, потому что монстр притаился и готов сцапать, стоит Хану ослабить хватку. Минхо не может позволить этому произойти, потому что он больше не уверен в том, что переживёт ещё одну эмоциональную яму.       Нервно окинув взглядом пустующую улицу, Минхо закрывает глаза, вдыхает, считает до трёх и выдыхает. Сердце клокочет дикой птицей в горле и при каждой задержке дыхания звук становится лишь громче, разлетаясь по всему телу, как по пустой бочке. Ли кидает взгляд на телефон — Джисон опаздывает на пять минут.       Минхо пытается сконцентрироваться на чем-то ещё: шуме деревьев, проезжающих ниже по улице машинах, редких голосах, доносящихся из чужих домов. Но в желудке, ровно по центру, так что даже прощупать пальцами можно, разверзлась дыра и теперь ужасно болит. Ноет от всевозможных движений, мыслей, вдохов и попытках сделать вид, что всё в полном порядке.       Когда Минхо наконец успокаивается, а мозг перестаёт беспощадно придумывать новые и новые ситуации, в которых старший выглядит в глазах Джисона как полный придурок. Хан наконец появляется из-за угла и завидев Ли, машет. Минхо сглатывает, сильней вдавливается плечами в кирпичную стену.       Джисон выглядит куда лучше: здоровый цвет лица, никаких синяков под глазами, на голове небрежно уложенные волосы. Да и улыбка во все тридцать два вместе со сверкающими глазами тоже говорят о многом.       — Хён, — начинает младший едва успев поравняться с Минхо.       — Привет.       Ли слышит свой голос и удивляется его спокойствию.       — Знаешь, я решил больше не брать дополнительных смен и отказался от разовых подработок.       Минхо соскребает себя по частикам с внутренних органов, выдаёт тёплую улыбку, потому что действительно рад видеть Джисона более живым и счастливым.       — Я так и подумал.       — Да? — Хан хмурится и чуть тише переспрашивает: — я такой очевидный?       — Нет, выглядишь выспавшимся, даже непривычно.       Хан кивает и о чём-то задумывается. Ли, пользуясь моментом, скользит взглядом с головы до пят, нервно сглатывает. Сны пусть и помнятся плохо, но разрозненных кусков достаточно, чтобы закружилась голова.       Джисон таскает свободные футболки и утопает в объёмных толстовках с капюшоном. Даже когда на улице невыносимая жара, максимум, который Хан показывает — голые коленки и локти.       Минхо примеряет образ из снов на реальность, осознаёт — если Джисон и в жизни окажется таким, Ли проще снова сигануть под колёса машины.       — Кстати, — Минхо вздрагивает, но тут же успокаивается, когда младший продолжает разглядывать что-то под ногами. — Хочешь стоять на кассе или работать в зале?       — Чего? — Джисон тут же расплывается в хитрющей улыбке, — так уверен, что я не поступлю?       — Хён, тогда обещай, что не станешь втайне от меня устраиваться на какую-либо работу. — Ли кажется, что скоро у него начнётся аллергия на резкие перепады настроения.       — О-обещаю, — голос всё же подводит, Минхо запинается и чувствует, как наливаются красным щёки.       Джисон лишь шире улыбается, и развернувшись топает в противоположную сторону.       Минхо плетётся следом, пытается игнорировать собственный мысленный душераздирающий вопль. Ли знает, он провёл нешуточный анализ. Младший всегда вёл себя вызывающе, с самого первого дня: заигрывал, шутил и говорил двусмысленные вещи. Всё это — глупая манера общения. От мыслей отвлекает внезапно остановившийся Джисон.       В кустах напротив копошится кот. Из листвы видно только торчащий хвост и слышны причмокивающие звуки.       — Ты кормил котов? — шёпотом спрашивает Хан.       — Только рано утром, но теперь приходится сразу выкидывать миски.       Джисон подкрадывается к коту, перебирает пальцами в воздухе, а по лицу расплывается хитрая улыбка. Пушистик занят настолько, что совершенно не слышит шорох подошвы по асфальту — непозволительная для бродяжки роскошь.       Вытащив кота из кустов, Джисон удивлённо замирает, а через секунду получает по лицу когтями. Минхо этого кота никогда не видел, чёрный, без намёка другого цвета в шерсти. Кот из рук выпрыгивает, отбегает на несколько метров, подозрительно обнюхивает воздух.       — Ты в порядке?       У Джисона на щеке две одинаковые царапины: глубокие, яркие и явно очень болезненные.       — Я его никогда не видел, — бормочет младший, прикасаясь к лицу.       Кот людей не боится, но приближаться к себе всё равно не позволяет. Терпеливо дожидается в стороне, пока Минхо положит ему свежей еды. Джисон на нового пушистика смотрит подозрительно и немного обиженно.       В кустах оказывается железная банка из-под кошачьего корма. Еда в ней совсем свежая, но как банка оказалась глубоко между веток — неизвестно.       — Ты тоже их так бросал, — бормочет Джисон по дороге в аптеку.       — Думаешь, кто-то решил подкармливать бродяжек?       — Тогда, нам нужно быть осторожней на угловых поворотах, — смеётся Хан. — Если это второй Ли Минхо, то я умываю руки.       — Эй!       Ли очень соскучился по Хану. Вот такому: живому, радостному и улыбающемуся. Но сказать об этом всё никак не получается. Счастье между ними осязаемое, такое же настоящее, как чувства друг к другу.       Джисон берёт Минхо за руку осторожно. Чуть сжимает пальцы, безмолвно задаёт вопрос, старший очень хочет ответить на него положительно. Они замирают посреди тротуара, недалеко от того места, где встретились впервые.       Заветное «нравишься» никто не произносит, будто признание способно убить их обоих. У Хана по лицу скользят эмоции. Брови сведены вместе, приоткрытые губы чуть подрагивают. В тёмных глазах искорками вспыхивает надежда и тут же тает.       Ли готов простоять вот так всю жизнь. Уже достаточно видеть Джисона счастливым и улыбающимся. Изредка касаться его и слышать голос.       Минхо нужно признаться. Рассказать, что последнее время он только и делал, что думал. О снах. О том смысле, который Джисон привнёс в жизнь своим появлением. Рассказать, как он переливал свои чувства из формочки в формочку, смотрел какая подойдёт больше.       Но не может. Разве имея за спиной только безвозвратно потерянное время и страхи, запрятанные глубоко внутри, Ли имеет право принимать чужие чувства, говорить о своих и обрекать дорогого для себя человека на страдания.       Минхо старательно лгал родителям, друзьям и самому себе. Преуспел настолько, что даже отражение в зеркало превратилось в другого человека.       Ли улыбается, отпускает руку Джисона, отступает назад.       — Прости.       — Нет, Минхо, объясни, — просит Хан. — Каждый раз, когда я намекаю или говорю о своих чувствах, ты выглядишь печально. Я ничего не понимаю.       — Прости, что из-за меня столько проблем. — Минхо замолкает, закусывает губу, отвернувшись в сторону. — Как объяснить то, что не вмещается даже в несколько предложений?       — Дело во мне?       — Не в тебе и не во мне, — качает головой Минхо. — Пожалуйста, давай поговорим об этом после экзаменов?       Джисон отворачивается, прячет ладошки в карманах, кидает тихое:       — Конечно, хён.

ฅ^•ﻌ•^ฅ

      Первого октября объявляют даты сдачи экзамена. Минхо в полученном бланке видит шестнадцатое ноября. А под датой выбранный список экзаменов: до обеда корейский язык и математика, после двухчасового перерыва — биология и химия.       Уже дома, в настенном календаре, Ли обводит цифру шестнадцать красным маркёром, чувствуя себя героем телевизионного сериала. Собирает тетради в стопку, переслушивает записанные лекции, аккуратно выдирает листы, сортирует по темам и скрепляет цветными скобками.       Джисон, узнав дату экзаменов, желает удачи и обещает позаботиться о пушистиках, как следует. Чан, в случае успешной сдачи и поступления, обещает добавить в меню тыквенный кофе. Минхо допоздна пропадает в библиотеке, зубрит правила на переменах, и иногда прослушивает дополнительные онлайн лекции.       К середине месяца начинает казаться, что материала меньше не становится, а то, что удалось выучить, успешно забылось. Несколько пробных тестов написаны хорошо, учителя призывают успокоиться и работать в том же темпе. Ли мониторит сайт выбранного университета, часами смотрит на нужный балл и всё чаще представляет себя дворником с тяжёлой метлой.       В один из дней Минхо спасает Джисон.       — Привет. Выходи.       — Чего?       — Определённая особь кошачьего вида срочно требует вашего внимания.       — Ты что ли? — хихикает в трубку Минхо.       — Я, в том числе, — соглашается Джисон. — Поторопись, иначе пойдёшь пешком.       С того дня, как стала известна дата экзаменов, Хан написал всего несколько раз. Рассказал, что записал всех котов на чипирование и предал привет от Чана. Минхо скучал, но лишний раз старался об этом не думать.       Джисон терпеливо дожидается на улице, в руках у него тёмная переноска, внутри Первый.       — Я подумал, что тебе нужно пойти со мной. Если его пристроят в приют в другом городе, то из-за экзаменов ты не успеешь попрощаться.