Whispers in the Dark

И снова жёлто-оранжевым холстом ложился под ноги осенний асфальт. Будто какой-то художник оставил небрежные мазки масляной краски грубой кистью. А вот и мой дом; мой подъезд; мой этаж. И кто-то почти «мой» ждёт на лестнице, но это не Себастьян. К Чёрту! Прошла мимо и нервно начала искать ключи. - Ань… ты в порядке? Ага, разумеется, как же иначе?! Из-за дрожи в руках, ключ не попадал в скважину. - Кись… ну, прости. Прощу, как и десятки раз прежде. Прощу. Вот напьюсь. Наслушаюсь грустных песен. Разобью что-нибудь… и прощу. Обязательно. Ещё и замок заклинило, никак не поверну! - Выслушай! Нет… Нет. Нет! И ещё раз НЕТ. Ну, наконец-то щелчок, и ручка поддалась… В последний момент Лёша снова попытался схватить меня за локоть; и снова я вырвала руку и захлопнула перед ним дверь; и снова обессилев, сползла по её внутренней стороне. Он продолжал стучать, а у меня даже не было сил подняться и снять с себя мокрую одежду. По щекам текли слёзы. В квартире тепло, темно и тихо. Пахло чем-то вкусным, но несмотря на двухдневную «диету», это не побудило никакого интереса. - Аня, нам надо поговорить! «Нам»? «Нас» нет… и никогда не было. «Мы» были плодом МОЕГО воображения и пределом МОИХ мечтаний. Был «Он»: смотрящий далеко вперёд, его амбиции, институт и юриспруденция; его друзья и одногруппницы; его хобби: музыка и спорт; его собственная квартира, купленная родителями, готовящими его к карьере и серьёзному будущему. И была «Я»: живущая одним днём, мои девять классов и неоконченная художественная школа; моя замкнутость в собственном мирке, имеющем выход только в Интернет; моя детская вера в Рай в шалаше и любовь до гробовой доски. «Я» и «Он» жили в разных мирах. Потребовалось слишком много времени, чтобы это понять. «Я» - глупая принцесса из сказки про любовь, а «Он» - первоклассный адвокат из высоко-бюджетного триллера. Такие персонажи, увы, не пересекаются ни в одном из существующих жанров кинематографа… - Аня открой! С*ка, бл*ть, ну не тупи! Ну и х*й с тобой! Пи*дец! За дверью стало тихо… Лёша ушёл… Жизнь похожа на школьную тетрадку. Кто-то задаёт тему, и ты открываешь её перед собой. Такую беленькую и красивую: с лаковой обложкой и гладенькими страничками. Новенькую. Ещё пахнущую типографской краской. И начинаешь писать. Может быть что-то своё, а может под чужую диктовку. Так или иначе, на девственной бумаге остаётся твой почерк. И поначалу ты аккуратно выводишь каждую буковку, циферку, чёрточку. Получая от этого какое-то почти эстетическое удовольствие. Затем переворачиваешь лист. А на обороте писать уже не так интересно. Потому что там заметны следы, продавленные старым текстом. Но ты ведь знаешь, что испещрив оборот, перейдёшь на новый лист. Почти такой же гладкий как и первый, хотя на нём скорее всего тоже есть лёгкие ложбинки от стержня ручки. Менее заметные. Но вот появляется первая клякса, и это немного ослабляет интерес; первая помарка, и это ослабляет его ещё больше… Но окончательно он умирает после первого исправления красной пастой… Постороннее вмешательство, подчёркивающее твою ошибку. Ярко. Безжалостно. Ты продолжишь писать в этой тетради. Потому что так надо. В ней появится ещё много замечаний и оценок. Но уже не будет того благоговения, с которым вырисовывались первые штрихи. Той аккуратности, с которой ставились первые знаки препинания… Ведь… Жизнь похожа на школьную тетрадку. Она может быть в линию, или в клеточку. Не важно. Так или иначе – это грани. За одни можно выходить, за другие нет. За поля заходить нельзя. Нельзя ли? По сути… они означают лишь одно – границу за которой близится пустота. Жирная черта у края. А я люблю рисовать… В рисовании нет чётких рамок. Сюжет может выйти далеко за пределы листа, насколько хватит фантазии. Изображение уже закончилось, но линии уходят в бесконечность, и воображение дорисует недостающий фрагмент. Я люблю рисовать… И для таких как я все деления становятся лишними, загромождая рисунок ненужными полосками. Я снова вышла за поля… Или, может, я выпала за них? Мокрый кашель душит горло. Сырая одежда липнет к телу. Влажная сигарета тлеет, осыпаясь пеплом прямо на пол коридора. Так нельзя. Есть мятный чай в столе на кухне в трёх метрах от меня. Есть сухие вещи в шкафу в спальне на расстоянии десяти метров. Есть пепельница и балкон метрах в семи… Но нет сил сделать всё правильно. Не физических… нет… Моральных. Я просто выжата изнутри. Даже слёзы закончились… Тело больше не плачет. Плачет душа. Плачет беззвучно. - Не знал бы я, что меня призвали именно Вы, юная леди, ни за что бы не поверил... – послышался из темноты голос Себастьяна. Сильные руки с лёгкостью оторвали меня от пола. Сейчас я безвольная марионетка в его власти. Сопротивляться не могу и не хочу. Моя голова на его плече. Будь, что будет…