Бездуховно, но душевно

Омеги затуманенным взглядом смотрят на альфу, пока умелые языки скользят вокруг головки члена, ласковые ладони выжимают из альфы очередной оргазм. Арсений смотрит на Антона и Сережу сквозь ресницы, лениво облизывается, наблюдая, как омеги жадно целуются, слизывая при этом семя с уретры, с кожи и губ друг друга. Стоны удовольствия, блаженно закатанные глаза и причмокивание влажными губами — Попов возбуждается уже от этого. Аромат омег сильный, нахально лезет в ноздри, забивает собой легкие, как травка, а дурманит даже лучше. — Антош, будь хорошим мальчиком, залезь на Сережу и покажи себя во всей красе, — хрипло командует Арсений, и Шастун послушно кивает забирается на спину омеге и ждет, когда ласки возобновятся, но теперь уже ласкать альфа будет их. Омеги скулят и целуются, обнимают друг друга крепче и дергают бедрами: один трется о покрывало, другой о спину. Арсений старательно вылизывает их от смазки, длинный язык то широко мажет по входу, то ввинчивается и ласкает стенки. Тогда смазка течет по губам и подбородку, капает на постель. Попов пьет её, довольно урчит и сплевывает на ладонь, чтобы затем поласкать себя этой рукой. — Арс, вставь, — просит Антон. Течка у него началась недавно, он требователен и нетерпелив. — Мм, пусть продолжает, — не соглашается млеющий от ласк Сережа, которого еще вчера оба так хорошо отодрали, что его аппетит на какое-то время удовлетворен. — Арсений, — возмущается Шастун и елозит, в воздухе повисает недовольное «не слушай Лазарева». Попов и не собирался, он может угодить обоим — ложится на спину и манит Сережу себе на лицо, пока Антон седлает бедра и громко стонет, задавая такой темп, который нравится именно ему.