Бездуховно, но душевно

«Ебать какая послушная псина, цирковая что ли?» — были первые слова, которые Тоня сказала Арине. Дочка директора и самая отвязная девчонка школы, которые повздорили насчет места для выпускного. Ариша настаивала на ресторане в центре города: повод нарядиться, как на бал, танцевать до утра, а потом встречать рассвет на набережной. Тоня хотела набухаться за городом, где полиция точно проверять выпускные не станет, а еще родаков поедет меньше в какую-то глушь. Естественно, послушал родительский комитет Попову. Компромисс был достигнут, когда Шастун все-таки напилась в подсобке «отверткой», а Попова натанцевалась и завалилась к ней. Слово за слово, взгляды все игривее, а руки уже блуждают по телу, когда Тоня тянется первой, чтобы испортить макияж Ариши (наверняка папенька в лучшем салоне все организовал, ничего для дочурки не пожалел). Попова тихо хнычет, такая недотрога, что в итоге изголодалась по ласке, а так, как длинные нежные пальцы с обгрызенными ногтями скользят по бедрам — ни один парень так не сможет. Они заказывают такси, вваливаются к Антонине («не зови меня так!») домой, бальное длинное платье и выглаженный брючный костюм летят в разные углы. — Послушная сучка, — вот так оскорбления превращаются в комплименты, пока Тоня трахает Ришу, натягивая цепочку на шее сильнее. Девушка выгибается и высовывает язык, скулит и виляет бедрами. Настоящая цирковая сука, но ей это нравится, а Шастун нравится эта покорность. Она целует Арину в плечо, сбавляя темп, и на мгновение кажется, что это обещание — это больше, чем пьяный секс, больше, чем желание удовлетворить какие-то свои кинки или поэкспериментировать. Ариша оборачивается на Тоню и тянется поцеловать. — Можно я потом тебе отлижу? — просит она тихо и смущенно, словно Тоня может сказать ей «нет», словно сама не течет, не сжимает мышцы, чтобы получить хоть какую-то стимуляцию. — Можно, моя хорошая, еще как можно.

***

Наблюдать за тем, как тяжело дышит Арина, когда холодное остриё ножа скользит по ее коже, счищая воск, — завораживает. Лезвие то касается тупой стороной, соскабливает белые капли, то переходит на острый кончик, натягивая нить напряжения, растягивая нить доверия. Ариша втягивает живот, грудь часто вздымается от коктейля адреналина и возбуждения в крови, кажется, что она опьянена. Тоня давит холодным лезвием так, что кожа натягивается, становится почти больно, но даже тогда Арина смотрит преданно и покорно. Она знает, что лезвие никогда не рассечет кожу, никогда не будет «чересчур» страшно или неприятно. — Моя охуенная девочка, — шепчет Тоня и целует ласково в бедро. Ноги у Рины дрожат после предыдущего оргазма, но ей не мешает это их призывно развести и тихо, просяще простонать. — Терпения, киса. Дай мне наиграться, — усмехнулась Тоня и прижала лезвие к клитору. Арина едва не дернулась в сторону. — Видишь? Мы только начинаем.