Бездуховно, но душевно

Антон ненавидел сюрпризы. Но когда твой парень приезжает из Петербурга, чтобы украсть тебя посреди новогодней вечеринки у Шеминова и увезти в квартиру, где уже все наряжено и накрыт стол, — такие сюрпризы Шастун готов принять. Никакого "Голубого огонька", никаких новогодних обращений, то, что Новый год настал, они понимают по ярким всплескам салютов в небе, но друг для друга они сейчас ярче и громче любых петард. Поцелую со вкусом просекко, даже кажется, что внутри щекотно от пузырьков шампанского, но это чувство всепоглощающего счастья совсем не следствие алкоголя. Антон улыбается в поцелуй, отчего они то и дело сталкиваются зубами. — Я так рад, что ты приехал, — шепчет. — Я-то как рад, — вторит. Шастун судорожно вздыхает, когда холодные пальцы касаются ребер, лезут под футболку, исследуя свою законную территорию. Антон, не смущаясь, звонко гортанно стонет — все равно никто из соседей еще не спит. Арс скользит языком по соленой от пота груди, обводит ареолы сосков и прикусывает горошины. Антон чувствительный и отзывчивый, со всеми корпоративами и съемками они давно не виделись, дразнить его одно удовольствие. Растягивать приходится долго. Антон нетерпелив, давит пятками на поясницу, вскидывает бедра, елозит. Скулёж постепенно превращается в возмущенное мычание, и он тянет Арсения на себя, сжимает копну волос в ладони. — Вставь уже, — угрожающе щурится. Попов даже брюки не стаскивает, расстегивает ширинку, приспускает белье и входит. Так узко и горячо, что с непривычки Арсению нужно пару секунд привыкнуть. Он переводит взгляд на разгоряченного и тяжело дышащего Антона: в свете гирлянд особенно соблазнительного. Полуприкрытые веки, влажные от поцелуев губы, первые засосы расцветают на ключицах и ниже. Какое блядское зрелище. И только для него. — Каждый год желаю одно и то же, — подает голос Антон. — Не говори, а то не сбудется, — улыбается Арсений нежно. — Но я тоже, Тош, я тоже. Попов наклоняется для поцелуя и толкается наконец бедрами.