ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ: НОРМАНДИЯ
Глава 1
Немец и еврей
«Обучение всемирной истории в так называемых гимназиях и сегодня находится в очень плачевном состоянии. Немногие учителя понимают, что изучение истории никогда не может заключаться в том, чтобы учить исторические даты и события наизусть и повторять их наизусть; дело не в том, знает ли ребенок точно, когда произошло то или иное сражение, когда родился полководец или даже когда монарх (обычно очень незначительный) вошел в корону своих предков. Нет, клянусь Богом, это неважно. «Изучать» историю означает искать и находить силы, являющиеся причинами, ведущими к тем следствиям, которые мы впоследствии воспринимаем как исторические события». ― Адольф Гитлер, Майн Кампф***
Франция оказалась не такой, какой её себе представлял Эрен Йегер. Он был уверен, что когда-то этот город был красивым, процветающая сельская деревней, лошади цокали по мощеным дорогам, торговцы выкрикивали свой товар, любовники украдкой целовались, прогуливаясь рука об руку, дети бегали по улице, играя в игры, пока матери кричали, чтобы они были осторожны, дедушки, курящие трубки и вспоминающие прошлый век, и маленькие девочки, сидящие на краю тротуара и разговаривающие со своими куклами. Он предположил, что, должно быть, так оно и было, потому что увидел вещи: заброшенные фруктовые лавки, украденные и разваливающейся, старую трубку в сыром водосточном желобе и куклу, которая пережила бомбардировку, с её фарфоровым лицом, просто запачканным грязью. Он осторожно шагнул через беспорядок. Он потерял счет, сколько дней немцы бомбили этот город, известный как улей французского Сопротивления. Эрен подумал, что это позор. Лишь горстка повстанцев, а в результате целый город был опустошен. Он надеялся, что горожане смогут быстро сбежать. Война была для тех, кто вызвался воевать, а не для мирных жителей. Он лично ненавидел, что война не может принадлежать исключительно солдатам, испытывающим силу против силы, как в старые времена. Теперь расплачивались и гражданские лица. Он видел новости, налёт на Лондон, союзники бомбили французские города, чтобы разрушить рельсы, чтобы помешать немцам, гражданские цели, никаких реальных военных преимуществ, кроме деморализации. Он был не согласен с этим, но не его дело высказываться. Он сделал, как ему сказали, приказал своему взводу выполнять свои обязанности и провел их через эту войну живыми. Этого было достаточно. — Йегер, — прошептал его товарищ Жан Кирштейн и кивнул в сторону здания. Эрен жестом приказал остальным остановиться. Он доверял инстинктам Жана, и если этот человек сказал, что в здании кто-то есть, Эрен не собирался рисковать. Он приготовил свой MP40 и пополз вперёд по обуглённому дереву, разломанным кирпичам и разбитому стеклу. В доме было темно, и он остановился, чтобы глаза привыкли. Вместе с этим он прислушался. Низкий стон оседающих обломков внезапно прервался фырканьем. Винтовка Эрена была направлена прямо на него. Не вражеский солдат, решил он. Солдат не сделал бы такой ошибки новичка. Когда он услышал тихий шорох женщины, он понял, что это гражданские лица. Как, черт возьми, они выжили и зачем они вообще остались? Эрен заметил, как за закрытой дверью движется тень, и занял оборонительную позицию за стеной. Он услышал, как к главному входу подкрался солдат, и свистнул им сигнал не приближаться. Была вероятность, что это были вооруженные бойцы французского Сопротивления, но также возможно, что это был какой-то ребенок, потерянный и испуганный, и нервный солдат мог случайно застрелить невинное гражданское лицо. — Herauskommen, — крикнул он в сторону закрытой двери. — Die Stadt hat sich ergeben. «Выходите. Город сдался.» Он знал, что это, бесполезно. Это была северная Франция, и он сомневался, что местные жители говорят по-немецки. Если бы им повезло! Их команда больше недели была без переводчика. — Ich nähere mich. — он снова крикнул. «Я приближаюсь.» На всякий случай он притаился. Он подкрался к земле, пока не оказался прямо перед дверью, и постучал концом винтовки. — Ich werde die Tür öffnen. «Я собираюсь открыть дверь.» Он медленно повернул ручку и услышал шорох за ней. Как только проход стал достаточно широким, из него выскочила рука с ножом. Эрен поймал руку и ударил ею о косяк двери. Он услышал крик мужчины, и нож выпал. Эрен увидел, как другая рука в той же рубашке потянулась к упавшему лезвию. Нападающий собирался драться левой рукой? Прежде чем у него появился шанс, Эрен отбросил нож в сторону. — Стой! — приказал он. В этот момент вбежал Жан, но Эрен поднял руку, чтобы остановить его. — Haben Sie ein Problem? — спросил Жан. «У вас проблемы?» Эрен покачал головой. — Sie sind Zivilisten. «Они гражданские.» — Französischer Widerstand? «Французское Сопротивление?» Эрен не был уверен, но простой нож казался мелочью для того, кто пытается противостоять оккупационным немецким войскам. Он держал пистолет наготове, не собираясь рисковать, и толкнул дверь. Там, сгорбившись и сжимая книгу, стоял маленький человек. Эрен почти подумал, что этот человек был ребенком, но узкие глаза были старше, возможно, старше тридцати лет, наполненные мудростью и упрямством, которые приходят только со временем. — Wer sind Sie? — тихо спросил он. «Кто ты?» Мужчина просто смотрел. Эрен снова попытался по-французски: — Qui êtes-vous? — Глаза маленького человека расширились в знак признания. — Êtes-vous Français? «Разговариваете по-французски?» — Oui, — подозрительно сказал мужчина. «Да» — Verdammt, — выругался Эрен, закатывая глаза. «Проклятие» — Parlez… vous… allemand? «Вы говорите по-немецки?» — Non, je ne parle pas ta langue. «Нет, я не говорю на вашем языке.» — Scheiße! Ich habe Pech. «Чёрт! Мне не повезло.» Эрен хотел выругаться ещё, но ему нужно было попробовать ещё кое-что. — Ты говоришь на английском? Маленький человек моргнул в искреннем удивлении. — Я… д-да. Я немного говорю. Это было началом. Эрен знал всего около десяти фраз по-французски, и только что израсходовал три из них. — Как вас зовут? — спросил он по-английски с сильным немецким акцентом. — Меня зовут… это… Ривай. Ривай Мартен. Ривай. Французское имя, а Мартин была самой распространенной французской фамилией. Насколько мог судить Эрен, его акцент был правильным. Не британский шпион и, наверное, не американец, хотя Эрен никогда не встречался с американцами и не знал, как они звучат. — Вы член французского Сопротивления? — Нет! Клянусь, это не так. Эрен посмотрел на книгу, прижатую к груди мужчины. — Что это? Маленький человек сжал его крепче. Эрен вошёл, топая военными ботинками по обломкам, и вырвал книгу у него из рук. — Пожалуйста, эта книга для меня всё, — кричал мужчина, но ботинок Эрена не давал ему рвануться вперёд. Эрен пролистал страницы, и его лоб нахмурился. — Это просто Библия, — возразил мужчина. — То, что англичане называют Ветхим Заветом… Разумеется, владение Библией не является незаконным. — Да, когда это на иврите, — пробормотал Эрен и снова посмотрел на мужчину. — Ты еврей. Как твоё настоящее имя? Он заколебался, и Эрен увидел, что тот взвешивает преимущества лжи. Судя по глубокой морщинке на лбу, этот маленький человек понял, что это бесполезно. — Леви Аккерман, — признался он. Леви. Это было самое еврейское имя, какое только может быть у человека, и у Аккермана тоже были еврейские корни. Эрен посмотрел на группу, столпившуюся позади этого человека. — Все эти люди евреи? — Пожалуйста, — прошептал мужчина. — Они прошли через многое. По крайней мере, отпустите женщин. Ещё несколько километров, и мы будем в Бельгии. Лоб Эрена нахмурился между бровями. — Ты действительно думаешь, что я могу позволить тебе уйти? Город окружен немцами. — Пожалуйста, — умолял он. — Мы никому не причиняем вреда. Мы не члены Сопротивления. Они просто помогали нам выбраться из Франции. Эрен пожал плечами. — Значит потерпели неудачу. Мужчина вызывающе нахмурился, но Эрен увидел страх в его глазах. Немецкий солдат посмотрел на священную книгу, потом на маленького человека. — Я пока сохраню книгу, — сказал он и сунул её в сумку. — Но я не могу отпустить тебя. Мне жаль. — Он схватил мужчину за черные волосы и вытащил из комнаты. Он посмотрел на Жана. — Holt die restlichen Juden aus dem Haus. «Выведите остальных евреев из дома.» Жан усмехнулся. — Juden! «Евреи!» — Schießt nicht auf sie, — строго приказал Эрен. «Не стреляйте в них.» Жан возразил: — Sag ihnen, dass sie sich nicht widesetzen sollen, sonst schieße ich. «Скажи им, не сопротивляться, или я буду стрелять.» Эрен посмотрел на Леви. — Переведи им это: не сопротивляться. Выходите из дома мирно. Я постараюсь сохранить вам всем жизнь, но мы расстреляем любого, кто будет сопротивляться. Леви снова нахмурился. — Оставишь нас в живых? — Если я смогу, — торжественно сказал Эрен. — Вы евреи, но вы гражданские. Я не убиваю мирных жителей. Леви оглянулся на спрятавшуюся группу и заговорил с ними по-французски. Эрен смотрел на их изможденные лица и надеялся, что они подчинятся. Затем он вытащил Леви из дома. Худощавый мужчина прикрыл глаза от солнечного света, пробивающегося сквозь скользящие весенние облака, и Эрен задумался, как долго он прятался в помещении. Судя по его запаху, возможно, дольше, чем пять дней бомбежки. — Господин Гауптман! — крикнул Эрен высокому немецкому капитану. Вперёд вышел мужчина с каменным лицом, запавшими глазами и усталыми щеками. Эрен отсалютовал одной рукой, а другой крепко сжал Леви. — Hauptmann Woermann. Ich hab‘ eine Gruppe Juden gefunden. «Капитан Верманн. Я нашел группу евреев.» — Juden? Wie widerlich! «Евреи? Какая гадость!» Мужчина плюнул Леви под ноги. — Verschwende nicht unsere Zeit, Jäger. Töte ihn. Brenn das gesamte Haus nieder. «Не трать наше время, Ягер. Убей его. Сжечь весь дом.» — Герр Гауптман, — быстро сказал Эрен. Он подошёл ближе к командиру и понизил голос. — Нашему лагерю не хватает помощи. Мы могли бы использовать этих евреев в качестве слуг. — Это грязные твари, которые уничтожат Германию, — усмехнулся капитан, и Леви огрызнулся на него. — Лучше убить всех евреев. — Он вытащил свой пистолет и нацелил его на Леви. — Герр Гауптман, — сказал Эрен громче. — Нам действительно не помешала бы помощь, особенно с уборными. Никто из солдат не хочет помогать с этим. — Убирать дерьмо? Подходящая работа для людей ниже дерьма. — Китц убрал пистолет. — В любом случае, пустая трата пули. Найдите остальных, которые прячутся там. Вытащите их всех. Если они слишком сильно сопротивляются, стреляйте в них. Йегер, ты отвечаешь за этих дворняг. Если они капризничают, ты можешь выбрать соответствующее наказание. — Так точно, герр гауптман, — сказал молодой человек, сухо отсалютовав. Он вернулся к своему взводу. — Kirschtein, wir werden die Juden mit uns zurückbringen. Ich werde einen Platz für sie arrangieren. «Кирштейн, мы возьмём с собой евреев. Я дам им комнату.» Он потащил Леви обратно в их лагерь. Нехотя мужчина последовал за ним. — Тебя не убьют, но работать придется, — объяснил Эрен по-английски. — Почему ты это сделал? — тихо спросил Леви. — Мне пришлось. Мой долг доложить моему капитану о вашей группе, — холодно сказал Эрен. — Мой взвод уже окружил ваше здание. Я не мог отпустить тебя на свободу. — Я имею в виду, позволил мне жить. Не знаю, что ты ему сказал, но он собирался убить меня. Почему ты остановил его? Эрен сурово смотрел вперед. — Опять пришлось. Сзади послышались крики, за которыми последовали два выстрела. Леви в ужасе обернулся, но Эрен потянул его за собой. — Не усложняй, пожалуйста, — прошептал он. — Ты жив. Оставайся в живых. Делайте что угодно, лишь бы выжить в этом мире. Похороните свои эмоции, измените себя, даже поменяйте свою религию, если нужно. Просто оставайся в живых. — Изменение моей религии не изменит того факта, что я родился евреем, — мягко сказал Леви. — Я проклят в любом случае. Идишер мазель. Эрен огляделся в замешательстве. — Что это обозначает? — Идишская удача. Не повезло, — пробормотал Леви. — Это единственная удача, которая есть у нас, евреев. Идишер мазель. — Что ж, тебе повезло, что тебя нашел я, а не кто-то другой, — с ухмылкой сказал Эрен. Глаза Леви сузились, и он прорычал: — Эсс дрек унд штарбн, тахшет. «Ешь дерьмо и умри, сопляк.» Эрен криво усмехнулся. — Я не стану просить о переводе. Я знаю, когда меня ругают. — Энкуле! — Вместо этого Леви усмехнулся по-французски. «Отъебись!»