Драконы императора Китая

В 1102 году на равнине Канто в Японии высадилось странное войско. В нем было чуть больше тысячи человек, но никто и подумать не мог, что они приведут с собой самых настоящих драконов. Молва разнеслась по стране быстро. Дом Минамото, усилившийся после недавно окончившейся войны Госаннэн, собрав союзников, решил преподать беловолосым чужакам достойный урок… И почти все они исчезли в пламени. Некоторые, правда, выжили. Эйнар Таргариен, предводитель чужеземцев, отправил их в качестве посланников к местной знати, передав требование присягнуть на верность Повелителю Драконов. Кто-то подчинился просто из страха. А кто-то и добровольно — к тем же Минамото счеты были у многих. Среди последних был и Фудзивара-но-Киехира, правитель княжества Муцу. Следующую сотню лет его потомки были вернейшими союзниками сегунов. Эпоха Хэйан завершилась раньше срока и в стране установился сегунат дома Тарагарена. В 1198 году 82-й по счету Божественный тэнно по имени Такахира отрекся от власти и на Хризантемовый трон сел молодой сегун Эйгон Тарагарена, который, наконец, сосредоточил в своих руках всю власть на архипелаге. И понял, что ему этого мало. Первой его целью стало королевство Корё, где после очередной гражданской войны всем управляла военная клика и пост монарха стал, по сути, декоративным. К сожалению, король Синджон до своего освобождения в 1204 году не дожил, зато его сын и наследник Хиджон первым же делом принес вассальную присягу Драконьему Владыке из-за Узкого моря. Первая победа досталась легко, Эйгон решил, что надо идти дальше. Тем более, что дальше было великое царство Цзинь… которое, внезапно, уже завоевывал кто-то другой. Великий хан кочевников из северных степей. Они встретились в месте, которое осталось в истории как Огненное поле. Эйгон предложил Темучжину мир и союз, но тот отказался — и остался здесь в виде кучки пепла. Царство Цзинь пало к ногам победителя. И его южный сосед, царство Сун, тоже. Небесный Мандат был в руках у белокурого иноземца, восседавшего на огромном драконе. Но не только драконы укрепляли его власть. Он хорошо знал местные обычаи и верования, не забывая между делом создавать единую веру для всех своих владений — на основе буддизма. Ну а себя он, недолго думая, провозгласил новым воплощением Будды [1]. Династия, вновь объединившая страну Чжунго, получила название Великая Ся (大夏) [2]. Сам Эйгон, получив титул Великого вана, принял тронное имя Тяньли (天歷). После покорения следующей в очереди державы — тангутского царства Си Ся (она же Западная Ся) — император Тяньли принял решение разделить свои завоевания на четыре части, посадив в каждой из них на престол своего верного вассала. Единственным исключением стала Корё, где по-прежнему правил Хиджон, признававший императора Драконов своим законным сюзереном. Детство и юность Эйгона прошли в городе Камакура, резиденции сегунов Тарагарена — в свое время этот город был первым, над которым поднялось черное знамя с драконом. Но теперь он решил основать новую столицу своей империи и выбрал для этого самое удобное с его точки зрения место на юге острова Кюсю [3]. Новый город должен был стать не только административным, но и торговым центром всей Азии. У города было много названий: жители островов Ниппон называли его Сайко-кё, но для большей части подданных, чьим родным языком был хань, он именовался Шанцзин или «Верховная столица». Спустя века он оставался крупнейшим и богатейшим городом Востока, где встречались народы, языки и религии. В общем, нагляднейшая витрина великой империи, на вершине которой он находился. Покорение страны Дай Вьет стала для императора Тяньли последним завоевательным походом. Дальше он занимался укреплением и усвоением того, что уже получил. Разумеется, валирийцы еще в Японии были каплей в море и сохранили за сотню лет свой первозданный внешний облик лишь благодаря принятым в их среде бракам между родственниками. Впрочем, в последние десятилетия они все активнее смешивались с аборигенами — так, например, незаконнорожденный брат самого Эйгона вскоре после присоединения Корё взял в жены одну из дочерей короля Хиджона. Но для чистокровных Таргариенов Эйгон эту практику строго запретил — он считал, что драконью кровь нужно держать в чистоте. Первые годы в администрации и военном командовании покоренных земель доминировали валирийцы. И даже столетия спустя после стольких поколений разбавления крови, потомков Великой Валирии можно было без труда отличить не только по фамилии, но и по отдельным чертам внешности [4]. В 1246 году император Тяньли умер и трон наследовал его сын от второй жены Рейнис, Эйнис Таргариен, принявший имя Юаньтун (元統). Он стал первым императором, создавшим себе по местному обычаю гарем — хотя наложниц он выбирал исключительно валирийской крови. Он вообще много китайских обычаев восстановил: прием на государственную службу по результатам экзаменов, укрепление северных и западных границ от набегов варваров и так далее. Монголы к тому времени потихоньку оправились после разгрома на Огненном поле, кроме того, нельзя забывать и о стране Ляо на западе. То, что император не пытался, как его отец, завоевывать всех вокруг, было воспринято ими как слабость, Тому были основания — Эйнис-Юаньтун с детства был известен своей болезненностью и робостью. И многие все чаще поглядывали на его величайшего полководца и сводного брата Мейгора, сына Висеньи, первой жены и старшей сестры Эйгона. Мейгор не получил от отца трон, зато унаследовал дракона Балериона и меч Черное Пламя. К тому же Эйнис назначил брата своим первым советником. Первое время они действовали рука об руку, потом начались серьезные разногласия, но до кровопролития не дошло — Мейгор тихо-мирно сгребал в свои руки все больше власти, пока Эйнис не ушел из жизни по совершенно естественным причинам. Сам Эйнис хотел передать трон одному из своих сыновей, но Мейгор узурпировал власть и сам объявил себя императором. Он утверждал, что Эйнис хотел сделать наследником именно его, но никаких весомых доказательств тому не было. Зато было полно сторонников в имперской администрации и армии, а сыновья Эйниса еще при его жизни привыкли держать языки за зубами, глядя на то, как Мейгор чем дальше, тем сильнее превращает их отца в марионетку. И то, что все закончилось именно так, не стало для них сюрпризом. Некоторые, вроде Эйгона, сына Эйниса, пытались бросить ему вызов — их судьба стала наглядным уроком всем, кто выжил. Мейгор, или император Чжэнхуа (成化), начал свое правление с военного похода на север. Есу-Темур, хан кереитов, пытался повторить подвиг Темучжина и вновь объединить монголов и Мейгор… Нет, не стал его убивать. Он помог ему подчинить все прочие племена, на что Есу-Темур ответил ему вассальной присягой — и с тех пор набеги на империю со стороны монгольских степей почти прекратились. Следующей войной Мейгора стало подчинение царства Дали, где он поступил с точностью до наоборот, вырезав всю правящую семью и посадив на их место верных ему ханьцев. Это была не последняя война императора Чжэнхуа, были еще походы в Западное Ляо, в земли нивхов, которые хоть и не покорились ему полностью, но согласились платить дань империи. К сожалению, он был настолько увлечен войнами, что так и не успел завести себе наследника. А в 1254 году, во время подавления восстания в Дали местная ведьма наложила на него проклятие и напророчила, что умрет он мучительно и бесславно. Так и случилось. Спустя пятнадцать лет во время полета он сорвался со спины Балериона, упал на густое дерево, ударился несколько раз о ветви, сломав себе спину и обе ноги. Да так и умер от потери крови, никем не найденный. Поскольку своих сыновей у Мейгора не было, престол унаследовал его племянник Джейхейрис. Который уже в 1269 году, сразу после воцарения, нарушил традицию и взял в жены китаянку. И вдобавок набрал полный гарем азиатских наложниц. Мейгора многие боялись, но многие его и ненавидели — прежде всего за то презрение, что он испытывал к местной культуре. Зато Джейхейрис, он же император Чжичжэн (至正), очень активно это исправлял. Он передал престол в Дали местному знатному вельможе, сделав страну еще одним вассальным королевством (а не личным императорским владением, как раньше). Он разрешил местным жителям самих выбирать себе правителей [5] — при условии их подчинения Драконьему Трону в Шанцзине. А еще он ввел для всей страны единую письменность, созданную на основе китайской, японской и монгольской [6], чтобы еще крепче объединить свою империю. Он сел на престол в молодые годы и прожил очень долго. После него династию Великая Ся ждало еще много всего хорошего.