Источник вдохновения

Винсенту нравилось на реабилитации. Тишина, таблетки два раза в день, покой, спорт, прогулки и трехразовое питание. Такими темпами он не только избавится от зависимости, но и потолстеет. Было непривычно находиться вдали от дома, но все еще быть окруженным заботой. Конечно же, Вальц понимал, что персоналу платят за их услуги, за их улыбки, но сотрудники излучали столько тепла и доброты, что об этом было легко забыть. Писатель даже подружился с несколькими медсестрами за то время, что пробыл в центре. Мия и Дилан регулярно навещали его в часы посещений, все невзгоды забылись, и они общались совсем, как прежде. Это была приятная перемена, а потому Винсенту не терпелось пойти, наконец, на поправку. А еще у писателя появилась привычка по вечерам, уже после отбоя, связываться с Эйденом и слушать новости из его уст. Винсент заметил, что парнишка много болтал, когда нервничал, а сам он превращался в неразговорчивый пень. Говорил, в основном, Эйден, а мужчина только слушал. Парень много рассказывал ему о книгах, о своих впечатлениях, о путешествиях по Европе и о Саймоне. Вальц был рад, что с котом все в порядке. Колдуэлл, как выяснилось, был настоящим кладезем интереснейших фактов о разных европейских городах, из их бесед писатель сумел многое почерпнуть. Сложнее всего Винсенту давались групповые встречи. Ему было крайне неловко находиться там с другими людьми, так же как и он сам, страдающими от алкоголизма. Кто-то из них был здесь добровольно, а кто-то принудительно, но на всех этих людей мужчине было физически больно смотреть. В их глазах, лицах, дрожащих руках Вальц видел отражение самого себя, свое собственное лицо. И то, что он наблюдал, ужасало его. Однако так же приятно было наблюдать и изменения в лучшую сторону. Он сам был в клинике уже десять дней и попривык к ее внутреннему распорядку, но сегодня должен был присутствовать новичок. Винсенту было лишь немного любопытно, что за новый человек будет сегодня с ними на групповой сессии, больше всего ему не терпелось закончить и записать кое-какие мысли поскорее. Все-таки новоприбывший пациент привлек его внимание. Новое лицо было трудно не заметить в толпе. Это был высокий мужчина средних лет, может, лишь чуть младше самого Вальца, скорее всего, некогда стройный и подтянутый, а сейчас отрастивший пивной живот. У незнакомца были темные волосы и такая же темная неопрятная борода. Мужчина по просьбе их куратора по очереди пожал руку всем собравшимся. Писатель заметил на запястье незнакомца небольшое тату – группа крови и резус-фактор. Стало быть, он военный. По правилам их собраний новички выступали первыми, а потому темноволосый мужчина с глубокими темными тенями под глазами занял стул в центре круга. Остальные участники тоже заняли свои места. - Для начала нужно представиться, - подсказал куратор. – Можно без фамилии, здесь только имена. - Я… эм… Фрэнк. - Привет, Фрэнк, - донеслось до него в разнобой. Здесь были и мужчины, и женщины разных возрастов. Все они пришли за помощью, но Винсент не понаслышке знал, как тяжело открывать свои грязные секреты в группе. Первое время создавалось впечатление, что кто-то совсем чужой лазает по твоей корзине с грязным бельем. Фрэнку тоже было трудно. Это было слишком хорошо заметно по его лицу. Вряд ли он сумеет что-то сказать на первой встрече. Куратор старался мягко подталкивать новичка, но добился лишь того, что тот намертво замолчал. Он еще успеет поделиться с группой своей историей, но точно не сегодня. Групповая сессия была последним намеченным занятием в расписании на день, а потому Винсент скоро погрузился в свои мысли, особо не вслушиваясь в рассказ Мэри, которая заняла место Фрэнка. Мэри пересказывала одну и ту же историю уже не в первый раз, а посему писатель позволил себе чуть расслабиться и прикрыл глаза. Вскоре он почувствовал на себе чужой взгляд – на него пристально смотрел тот самый военный. Как только Фрэнк понял, что его заметили, он отвел взгляд и сделал вид, что внимательно слушает Мэри. Винсент едва дождался окончания групповой встречи и чуть не вприпрыжку вернулся в свою палату. Он закинул в рот свои вечерние медикаменты и наскоро запил водой из стакана, уже усаживаясь за стол. Слишком многое он хотел записать и страшно боялся хоть что-то забыть. Пациентам настоятельно рекомендовали соблюдать комендантский час, после десяти вечера стоило бы выключить свет и начать готовиться ко сну, но Вальц часто полуночничал. Если персонал и знал про его посиделки, то его никто не трогал до тех пор, пока мужчина никому не мешал. Он включил небольшой настенный ночник над столом и принялся за работу. Черновиков набиралось уже достаточно много. В голове писателя в последнее время был такой сумбур, что он втайне жалел того редактора, кому на вычитку достанется его будущий роман. Вальц увлеченно щелкал подушечками пальцев по кнопкам пишущей машинки, тихие щелчки эхом раздавались по палате. Он так увлекся работой, что, когда телефон завибрировал на столе, он чуть не подпрыгнул. Это был Эйден. - Привет, Винсент, как ты? - Привет, малыш, - мужчина взял дурную привычку называть парня именно так. Эйден не возражал, а Вальц получал удовольствие от этой маленькой вольности. – Все хорошо, намного лучше. - Я рад… Я проведал Саймона, у него все в порядке. - Спасибо, не представляешь, как много это для меня значит. Они поговорили еще немного, прежде чем парень совсем не раззевался. Вальцу было очень приятно болтать с Эйденом, рассказывать о прогрессе своей новой книги и выслушивать его мысли по поводу старых и новых идей, но писатель пожалел его и поспешил распрощаться. Сам он еще чувствовал себя бодрым. Он всегда ложился поздно и так же поздно просыпался, и сейчас не мог изменить своим привычкам. В реабилитационном центре были к нему милосердны, а потому распорядок дня начинался с одиннадцати. К завтраку Винсент мог бы выйти и к девяти, как большинство пациентов, но это было выше его сил. Впервые за много месяцев пробуждения стали приятными. Головные боли и тремор отступили благодаря медикаментам, приступов агрессии тоже не было. Его совместная работа с доктором Кэмпбелл также приносила свои плоды. Психотерапевт очень помогала Вальцу справиться с последствиями длительного запоя, она была очень довольна тем, что ее пациент снова начал писать. Доктор однажды сказала писателю: - Я очень рада, что Вы вернулись к своей главной страсти, Винсент. Это очень поможет в процессе исцеления. - Почему? – Мужчина не сразу сообразил, о чем она говорит, но почти моментально сам же мысленно хлопнул себя по лбу и ответил на свой вопрос. - Часто мы предлагаем нашим пациентам хобби, чтобы заместить разрушительные привычки менее вредными занятиями. Убаюкивающий и спокойный голос доктора Кэмпбелл сам по себе был терапевтическим. Она будто знала, что это сильный инструмент в ее работе. Даже с самыми озлобленными и непредсказуемыми наркоманами она умела найти общий язык. За ее профессионализм Винсент бесконечно уважал ее, наверное, только поэтому на сегодняшнем сеансе он, не подумав, сболтнул: - Я, кажется, влюбился… Лиза чуть наклонилась в кресле, выглядела она при этом искренне заинтересованной. - И кто же эта женщина, которая сумела очаровать Вас, Винсент? Вы ни разу не упоминали ее на наших встречах. – В ее голосе послышалась легкая, беззлобная усмешка. - Все дело в том, что это… - ну что ж, сказал «А», говори «Б», - это не женщина. Это парнишка, про которого я рассказывал, Эйден. – Вальц сразу почувствовал себя старым извращенцем. Ладно уж, умудрился на пятом десятке незаметно втрескаться по уши в мужчину, но он же был вдвое младше Винсента. Впрочем, он никогда не спрашивал, сколько Эйдену лет, но мужчина не дал бы ему больше двадцати пяти. А, скорее всего, молодому человеку было двадцать три, как и его дочери. Писатель боялся даже спрашивать, чтобы не чувствовать себя еще большим придурком. Тем временем, его психотерапевт внимательно наблюдала за внутренней борьбой, наверняка отразившейся на его лице во всех красках. Лиза не спешила ничего комментировать или задавать ненужные вопросы. Эйден итак всплывал в их беседах слишком часто. Вальц густо залился краской под ее прожигающим взглядом. Теперь-то он понял, что доктор Кэмпбелл уже давно сделала выводы, исходя из того, что он наговорил на сеансах. Мужчина понял, что он уже рассказал ей и об их весьма странном знакомстве, и о том, как мальчишка умудрился спасти ему жизнь, и то, что он согласился кормить кота, и про их беседы все разболтал. Вальц застонал про себя – кажется, до него доходило дольше всех.