Shadow Of The Dark Side

      С каждым разом место становилось холоднее. Из подвала несло жутким холодом, поэтому парни принесли со второго этажа матрас с кровати и сами одеяла. Спать в той ужаснейшей комнате не хотелось. На фото глаза не были выжжены только у Томми и Олли, которые покинули этот мир, к сожалению, одним из самых худших способов умереть.       В этом месте никто не высыпался. В этом месте никто не чувствовал голода. В этом месте все страдали, бились в агонии и страхе. Это место было создано для страданий, боли, чтобы здесь сходили с ума. Но кто это место создал? Реально ли оно?       Из всех шестерых Йоонас первый начал сходить с ума. Его мысли в голове путались. Он всегда был слишком впечатлительным, а теперь совершенно неуравновешен. Дьявольская смерть Томми и разодранное тело Олли мучили его на протяжении всего времени. Он не мог спать, отчего появилась жгучая боль в голове, будто в мозг вливали стопроцентной концентрации кислоту. Он без конца ходил по комнате, двигался, даже когда сидел на одном месте он покачивался, как шизофреник в психбольнице. Комната с фотография его пугала не по-детски. Паранойя начала развиваться куда сильнее, чем до этого. Ему казалось, что за ним кто-то следит. Он дёргался от каждого звука, прикосновения, он перестал быть тем парнем, который защищал Нико и не позволял тому бояться, уверяя, что он рядом. Теперь Порко был уязвим. У него были вспышки импульсивности, когда он со всей силы бил кулаком по стене, нанося себе увечья. Он готов был разбиться головой об пол, лишь бы освободить себя от боли, которую с каждым часом он ощущал чётче. Сколько времени прошло — он понятия не имел.       Друзья пытались ему помочь, но в итоге тот начинал истерически смеяться, чем ещë больше напоминал психопата. Он стал более склонным к суициду на третий день, когда пытался себя задушить подушкой, когда хотел разбить вазу и осколком вскрыть себе вены, когда хотел спрыгнуть со второго этажа и повторить это несколько раз, чтобы наверняка себе сломать шею. Каждый раз его спасали, из-за чего он злился. Йоэль предлагал ночью Порко связывать, чтобы тот ничего не натворил, но Нико запрещал. Моиланен чувствовал как ночью Йоонас менялся. Он становился нежным и милым брошенным котёнком в коробке около мусорки. Блондин таял в руках рэпера, расслаблялся и полностью доверял, но днём всё продолжалось. Никто не знал, когда наступает день, ночь, какое время и число. Это место было оторвано от цивилизации и времени.       В один день Йоонасу окончательно сорвало крышу. Он стоял в гостиной и держал в руке пистолет времён Второй Мировой. Трое его друзей умоляли бросить оружие, но блондин направил дуло оружия на них. При этом глаза были наполнены страхом, ужасом, он чувствовал как внутри всё сворачивалось.       — Йоон, мы тебе поможем, только брось пистолет, — со слезами на глазах умолял его Нико.       — Нет, мне уже никто не поможет, также как и вам. Мы обречены. Это место не отпустит нас живыми, — говорил Порко словно в каком-то бреду.       Он твёрдо держал одной рукой пистолет, направляя на друзей, направляя на Йоэля, который своим телом закрывал Алекси и Нико. Рука Йоонаса задрожала и они его начали заставлять развернуть руку. В магазине была лишь одна удачно сохранившаяся пуля. Кто-то с силой сгибал его локоть, подвёл оружие к виску. Парни видели, что Порко сопротивлялся, но его будто держат силой и управляют рукой. Этот кто-то был чудовищно сильным.       — Я… меня заставляют, — прошептал он сквозь слёзы на глазах. — Простите за всё… люблю вас.       Его взгляд остановился на Нико, после чего он улыбнулся своей фирменной улыбкой и воздух пронзил звук выстрела. Пуля прошла насквозь, а уже мёртвое тело гитариста упало на пол. Этот кто-то выполнил свою обязанность, он заставил Порко нажать на курок. Бездыханное тело лежало на полу, а из дырки в голове выливалась кровь, прокладывая свои багряные реки через лоб или же затылок.       Нико не смог устоять на месте; он сорвался и подбежал к телу блондина, беря его голову в свои руки. Его щёки обливались слезами, а глаза, нос и губы были красными. Он не верил, что человек, который его всегда веселил и уводил из страны уныния, сейчас мёртв.       — Ник, — Йоэль отозвал друга и показал на картину.       Красивые голубые глаза, в которые Моиланен любил смотреть, видя там веселье и заботу, проявились. А вот внутри Хокка будто что-то удалили. Йоонас был для него братом, почти братом-близнецом, с которым они безумно похожи, имели одни цели и выкладывались в полную силу. Порко знал то, что больше никто не знал насчёт Йоэля. Похоже, Хокка с этим секретом и умрёт.       — Между нами столько всего было, — продолжал горевать Нико. — Прекрасная долгая дружба, бесконечная поддержка. Господи, как же он радовался, когда я признался, что влюбился в Минну. Как же он мне помогал понять свои чувства к ней. Хотя, вспоминая пьяные поцелуи в отеле или на сцене…       — С самого начала заигрывали друг с другом, а в итоге умудрились это не испортить, а просто наслаждаться этим. У вас была шикарная дружба, — продолжил Йоэль.       — А вы были крутыми братьями, — улыбнулся Нико.

***

      Примерно вечером Моиланен осознал, что его уже никто не удержит. У Йоэля сил не хватит, а Алекси войдёт в положение и не будет мешать. Но парень просто хотел немного отдохнуть от этого безумия. Уже не первый год он искал утешение в ванне под душем. Рискнуть и пойти в комнату, которая находилась на втором этаже и была в не лучшем виде, казалось, глупостью, но другого варианта не было.       — Я в душ схожу, может немного успокоюсь, — оповестил друзей Моиланен, а вокалист сразу вскочил с дивана.       — Я буду стоять за дверью, если что сразу кричи, — шатен кивнул головой и достал из какого-то убитого жизнью шкафа рваное полотенце, которое более менее выглядело.       Серая грязная напольная плитка, которая местами была разбита. На стенах тоже была плитка, вот только её оттенок пересекался с нежно-розовым и серым, хотя второй цвет пришёл со временем, и поверхность по любому держала на себе кучу пыли. С белого замызганного чем-то потолка свисала штукатурка, а в углах был достаточно паутины, чтобы укутать, например, свою руку. Унитаз был весь побитый и потресканный, а раковина внутри облита чем-то жёлтым. Внешние трубы, которые были видны, покрылись толстым слоем ржавчины так, что спокойно можно было пальцами отломить кусок. А вот ванная была немного чище, чем всё остальное в этой комнате.       Нико побоялся полностью раздеваться, поэтому снял с себя рубашку и штаны, но предпочёл остаться в боксёрах, наплевав на то, что потом будет неудобно ходить. Он включил воду, которая прерывно хлынула из лейки, имея желтоватый цвет. Поставив душ на крепление, Моиланен забрался в ванну и ещё раз всё оглядел. Дверь комнаты была закрыта, но не на защёлку, а за ней стоял Йоэль с битой, которую вытащил из кладовой.       Мысли были заполнены убийством Йоонаса. В последнее время они стали куда больше времени проводить вместе. Постоянные объятия, прикосновения, внимание к мелочам со стороны блондина — всё это хоть и нравилось Нику, но было неправильно хотя бы с той стороны, что он встречался с Минной. Но Порко был скорее отличным другом, который всегда был готов быть рядом, приехать хоть ночью, но именно он был склонен к непонятному поведению.       А как же Минна? Если Нико погибнет в этом месте, она же себе места не найдёт. Порой, Моиланену казалось, что более подходящую к себе девушку он никогда не встречал. Она его понимала, всегда поддерживала, помогала в записи песен, играя роль бэк-вокалистки. Так ещё и была очень красивой и безбашенной, поэтому она быстро влилась в компанию группы и нашла общий язык с Йоонасом. Нико боялся её оставить одну, но понимал, что из этого дома он не выберется.       Вода стекала по его волосам и спине, звонко падая на дно ванны, где скапливалась, не успевая уйти в трубу. Рэпер прикрыл глаза и провёл руками по волосам, делая глубокий вдох, задерживая дыхание. Ему нужно было перезагрузиться, чтобы полностью успокоиться. Но, видимо, дом этого не хотел.       Парень и не заметил, как вода в ванне начала скапливаться, а уровень поднимался всё выше и выше. Когда он почувствовал, что жидкость достигла уже его икр, он открыл глаза и опустил голову, не веря своим глазам. Стоило ему посмотреть на дно ванны, как вода окрасилась в грязный серый цвет, будто ведро, в котором споласкивали половую тряпку, вылили в эту воду. Нико нахмурил брови и начал переминаться с ноги на ногу, отходя в другую сторону, подальше от душа.       Неожиданно его хватают за лодыжку и сильно сжимают своей холодной конечностью. Шатен запаниковал и упёрся руками о стены, пытаясь выдернуть свою ногу из мёртвой хватки. Он срывался на крик, но никто не мог ему помочь. Йоэль стал дёргать за ручку, но дверь не поддавалась. Тогда он начал пытаться её выбить, чтобы проникнуть внутрь ванны, но ничего. Дверь будто незаметно стала железной. Алекси услышал крик Ника и побежал на второй этаж, замечая, как Хокка пытался плечом протаранить дверь.       — Помогите!!! — кричал Моиланен, а вокалист уже разбегался, чтобы пробить дверь.       — Ник!!! Я не могу открыть дверь!!! Сопротивляйся!!! — кричал в ответ Хокка, снова нанося себе увечья, но дверь так и не получилось открыть.       Шатена резко дёрнули куда-то вниз за ногу, будто ванна перестала иметь дна и всё что было ниже — это грязная мутная вода. Он свалился с ног прямо в эту воду, цепляясь руками за бортики, но теперь его тянули за две ноги. Парень чувствовал невыносимую боль, как будто его ноги пытались выдернуть.       Эти холодные конечности размножались; они обвили его ноги, переходя к животу и груди. Резко его с головой окунули в воду; парень бултыхался, пытался вырваться и вдохнуть ещё воздуха. Но противная вода уже давно оказалась внутри его рта, залилась в нос и уши. Конечно обвила его шею и с силой прижала ко дну ванны — у Нико не было шансов выбраться живым. Ещё около полминуты он брыкался, но постепенно тело начали покидать силы и шатен полностью захлебнул эту дурную воду внутрь своего организма.       Его тело перестало двигаться, а сердце биться. В этот же момент Йоэлю удалось открыть дверь и он вбежал внутрь. Единственное, что он заметил, так это бездыханное тело Ника, которое лежало в ванне, омытое чистой прозрачной холодной водой.       — Нет, — прошептал Хокка и закрыл рот рукой.       На теле рэпера были видны сильнейшие гематомы — синяки были тёмного цвета. Его определённо обездвижили, а потом задушили, либо заставили захлебнуться. Алекси с новой волной ужаса смотрел на друга и не мог поверить в то, что видел. Нико мёртв.

***

      В комнате на полотне картины проявились два изумруда, которые не могли за раз продемонстрировать все возможные оттенки… теперь уж точно не могли. Маттсон сидел на диване и смотрел на всё это. Где-то осталось кровь от тела Йоонаса, на втором этаже в ванне лежало бледное тело Нико, в подвале покоилось растерзанное тело Олли, а тело Томми так и не было найдено.       Кто это всё делал — неизвестно. Для чего это делалось — тоже не понятно. Скорее всего эти вопросы навсегда засядут в этом доме, так и не узнав ответа. А были ли парни готовы к этим ответам?       Йоэль спустился со второго этажа и заметил Алекси, который смотрел в одну точку на полу. Почему-то именно сейчас ему хотелось сказать то, что он пытался скрыть долгие годы. То, что набирало обороты с каждым днём.       — Ты как? — Хокка сел рядом с темноволосым, а тот прижался к нему.       — Мне страшно, — прохрипел заплаканным голосом Каунисвеси.       — Слушай, я знаю, что это не в тему, но времени осталось мало. Мы обречены на смерть. Поэтому я хочу сказать это сейчас, — блондин сделал глубокий вдох. — Мы с тобой давно знакомы и я только недавно начал замечать, как моё тело реагирует на тебя. И нет, здесь нет ничего пошлого, просто… моё сердце чуть ли дыру не пробивает в грудной клетке от одного твоего взгляда. Я понял это лишь недавно, и очень жалею, что не сказал раньше. Может получилось бы пробыть вместе куда больше времени, чем у нас было. Алекси, я…       — Йоэль, убей меня, — потребовал младший, а Хокка аж опешил от услышанного.       — Что? — нервно усмехнувшись, старший смотрел на парня, а тот действительно имел ввиду то, что сказал. — Н-нет.       — Пожалуйста, — начал умолять Маттсон, подогнув ногу под себя и садясь удобнее, смотря на вокалиста. — Я боюсь. Мне больно. Я не могу больше здесь находиться.       — Алекси, мы ведь всё равно умрём. Я не хочу пачкать руки твоей кровью…       — А я не хочу умереть извращённым способом. Я не хочу мучится. Я бы очень хотел, чтобы меня убил ты, пожалуйста, — просил перкуссионист, а Йоэль не мог и представить у себя в голове эти кадры, где он лишает жизни такого дорогого человека.       — Алекс, я люблю тебя…       — Я знаю, — улыбнувшись одним уголком ответил парень. — Я видел твои взгляды, я чувствовал твои прикосновения. Поэтому я тебе доверял. У тебя получилось это сказать, но теперь… Если ты меня действительно любишь, прошу, убей меня. Я не хочу, чтобы это делал кто-то другой. Если я тебе дорог, убей меня, я тебя умоляю, — младший чуть ли не ревел, произнося каждое слово.       Йоэль долго думал над его словами и понимал, что если они живыми не останутся в любом случае, то лучше не ждать своей скорейшей гибели.       — Хорошо, — кивнул блондин, а Каунисвеси обнял его, прижимаясь всем телом.       Затем он поднялся с дивана и направился в кладовую, откуда вернулся с ножом. Он встал перед вокалистом и протянул ему холодное оружие, а тот взглянул на предмет, посмотрел в глаза Алекси и понял, что тот настроен и ждёт лишь его отдачи.       Хокка встал перед младшим и принял нож. Он нежно провёл ладонью по бледной бархатной щеке Маттсона и запустил её в чёрные волосы парня, притягивая к себе ближе. Он долго смотрел в ярко-голубого цвета глаза, в которых тонул каждый раз, когда сталкивался с ними. Блондин желал, чтобы время замерло и больше ничто не мешало этому моменту, но в этом месте время никому было незнакомо. Йоэль склонился чуть ниже и прошептал:       — Я не представлял бы своей жизни без тебя. И если бы была моя воля, я бы спас тебя, малыш, но я слишком слаб. Моя любовь к тебе неизмерима, даже моя самая тёмная клетка души пропитана этим чувством…       — Я тоже… тебя люблю, — ответил Алекси, после чего последовал трепетный первый и последний их поцелуй, через который хотелось передать всё, что только хранилось внутри души каждого.       По щеке Йоэля потекла слеза, а рука крепко сжала нож, подставляя его острый конец к животу младшего. Переборов себя ради Алекса, вокалист протолкнул остриё предмета глубже, вонзая его в тело, которое он не успел прочувствовать полностью. Скулёж и сдержанные стоны боли были слышны, но Маттсон оказался сильнее, чего сам от себя не ожидал. Его руки постепенно перестали держаться за сильные плечи Хокка, отпуская его жилетку, валясь с ног.       Блондин аккуратно упал на пол, а кровоточащее тело темноволосого лежало на его коленях, но своими руками он прижимал парня ближе к себе. Тепло и жизнь постепенно покидали тело Алекси, а Йоэль уже не мог остановить свои слёзы, которые рекой лились из его глаз. Он видел, как глаза младшего постепенно начали закрываться, а дыхание его стало тяжёлым. Рука Хокка была вся в крови, а нож уже давно лежал где-то в стороне.       Вокалист сжимал в своих рукам уже почти мёртвое тело; он проклинал в мире всё за то, что ему не удалось пробыть с Алекси хотя бы месяц. Это короткий месяц, за который он бы подарил бессмертное количество любви, чего действительно заслуживал перкуссионист.       — Прости меня, за всё… я не смог тебя спасти…