Я никогда не…

Начинать с чистого листа Косте никогда не нравилось. Что бы это ни было. Сложно было входить в новую жизнь после школы. Еще сложнее было возвращаться из армии, оба раза, но особенно во второй. Когда его ранило первый раз, он искренне думал, что обойдется. На нем все заживало, как на собаке, и из госпиталя он вышел уже через неделю, полный сил и готовый к новым свершениям. Может, задержись он там на пару дней, все было бы иначе, а может, не стоило сразу же соглашаться на ту операцию… С другой стороны, спрашивали его достаточно формально, зная, что стремления молодого капитана можно направить в любое нужное русло. Направили, блин. Работали на перевале. Костя знал его как свои пять пальцев, по крайней мере, сам был в этом уверен. Накрывали колонну с оружием. Вывели мирных, покурили на дорожку, приготовились… Он так и не узнал, кто их сдал и сдал ли вообще или это так хорошо сработала чужая разведка. Одно было ясно - накрыли не они, накрыли их. Эта бойня еще долго снилась ему в кошмарах, даже когда он вернулся в Москву и начал новую жизнь. Боль душевная почти каждый раз отдавала в физическую, и раненое плечо, которое собирали чуть ли не по кусочкам, снова разрывалось… Как он сумел восстановить его функцию, до сих пор оставалось для него загадкой. Наверное, если бы не мама, он так бы и остался с неработающей рукой и разбитой вдребезги душой, ноющей при любом упоминании чего-либо, связанного с войной. До сих пор где-то на клочке бумаги глубоко на дне ящика письменного стола у него был записан номер психолога, которого мама тогда нашла в каком-то НИИ, где проводилось исследование психики таких, как он, комиссованных вояк, которые ничего, кроме этого ужаса, в жизни не видели. Но научиться безболезненно перестраиваться он так и не смог. Слишком больно было каждый раз менять ритм жизни, привычки, алгоритмы. Когда ты раз за разом просыпаешься утром с одними и теми же мыслями, очень сложно перестать заполнять ими необычно пустую голову. Сейчас, конечно, было намного легче: нужно было забыть всего ничего, каких-то полтора-два месяца. Но за это время он испытал столько же чувств, сколько за всю свою жизнь, поэтому задача казалась почти невыполнимой. Но все шло легче, чем ему сначала думалось. И жить оказалось намного проще, когда голова не забита пустыми страданиями. Может, это весна на него так положительно влияла: придавала сил, ободряла и даже в какой-то степени окрыляла своей атмосферой нового начала. Работать с Юлей стало снова весело: ей тоже явно полегчало, отчего Косте становилось вдвойне радостней. Может, это все действительно было не зря? Жизнь преподносит разнообразные уроки в самых замысловатых формах. Им обоим, пожалуй, стоило научиться властвовать собой, как писал классик, и у них получалось. По крайней мере, у Кости точно. - Скорее бы лето, - буфет сегодня был необычно полон: затянулись важные экспертизы. Заскучав в обществе думающего компьютера, за кофе с бутербродом вылезли Белозеров и Амелина. Подтянулся из морга Петр Сергеевич: он закончил вскрытие и едва не уснул прямо на рабочем месте, и чтобы это не повторилось в метро, решил выпить чаю на дорожку. Костя и Юля давно уже застолбили диваны: от того, что покажет анализ, зависело, поедут ли они на задержание. - Веселая у вас здесь компания, я смотрю, - Галина Николаевна усмехнулась, стоя в дверях. - Да вот, мечтаем о лете, - вздохнул Сергей, наливая начальнице кофе. - Осталось всего ничего, пара месяцев, и… - И будем точно так же работать, только еще и в жару, - Рогозина, как всегда, была максимально объективна. - Что, даже на пару дней на дачу не отпустите? - Белозеров сделал жалобные глазки. - И сами не поедете? - Ладно, дача - это святое, - начальница махнула рукой, присаживаясь за стол. - Но вы не слишком-то расслабляйтесь. Сейчас себе напридумываете всякого, а потом будете все лето бегать тут и жаловаться. - Понятно, на море можно не рассчитывать, - Костя нарочито расстроенно вздохнул, вызывая у Юли улыбку. - Знаете, сколько лет я уже не был на море? - Боюсь, что еще столько же не побудешь, - Оксана развела руками. - Можешь, конечно, дать в газете объявление «Дорогие граждане! Не совершайте, пожалуйста, преступлений в летнее время: очень хочется на море. С уважением, майор Лисицын». - Как будто тебе никто из твоих кавалеров не предлагает смотаться на Лазурный берег, - фыркнула Юля, вызывая у коллег недоумевающие взгляды. - Я в том смысле, что тебе тоже неделька отпуска лишней не будет. - Будете хорошо работать - все по неделе отпуска получите, - Рогозина допила кофе и положила в карман шоколадную конфету. - А те, у кого дети, может быть, даже по две. А пока - марш по местам, особенно эксперты, операм еще, может, на задержание ехать. - Да-да, - Юля покачала пальцем в сторону Оксаны. - А то еще не успеем сегодня взять. - Вот и ведите машину быстрее, чтобы уж наверняка, - съехидничала в ответ Амелина. - Девочки дерутся, - протянул Костя, потягиваясь. - Не будьте друг к другу так строги, давайте жить дружно. Но обе пропустили его слова мимо ушей. - Ты все время ее так защищаешь, - Юля встала. Видимо, решила все-таки послушаться совета. - Можно подумать… - Неправильно думаешь, - Костя тоже поднялся. - Может, это я тебя защищаю. Он прекрасно знал, что она сейчас ответит. - Я ни в чьей защите, вообще-то, не нуждаюсь, - сказала Юля, отворачиваясь. Но, кажется, на ее лице мелькнула улыбка. - Я знаю, - Костя кивнул. Старая добрая Юля. Как ей идет быть такой! - Давай побыстрее, пожалуйста, у меня еще на вечер планы, - она чуть ли не бежала в сторону гаража. - Что, свидание? - он спросил совершенно дежурно, даже не задумываясь. Вопрос заставил ее остановиться и развернуться. С лица исчезли уверенность и спокойствие. - А если свидание, ты сильно расстроишься?.. - она говорила почти шепотом, стараясь не смотреть ему в глаза. Нет, она когда-нибудь его добьет… - Расстроюсь, - он тоже говорил тихо и твердо, отрывая слова друг от друга. - Но дело твое. - Костя, ну ты чего так нахмурился? Я же пошутила! - она рассмеялась и снова засеменила в сторону гаража. - Смешной вы, Константин Львович! Наверное, еще месяц назад от этой шутки Костя бы упал на месте, не чувствуя ног. Но сейчас он был даже рад, что она снова на такое способна: шутит, ехидничает, хитрит… За это он мог многое ей простить. - Неудачная шутка, да? - она села за руль, громко захлопывая дверь, заставляя гараж вздрогнуть громким эхо. - Сойдет, - Костя усмехнулся, кидая шапку на заднее сиденье. - Да и даже если бы ты вдруг собралась на свидание… - Только не надо мне врать, что тебе все равно, - она вырулила из гаража, подглядывая в зеркало заднего вида. - И думать, что я вся такая ветреная, тоже не надо. Эта фраза требовала вдумчивого ответа. Либо никакого. Поэтому для начала Костя решил промолчать. Тяжелее всего было признаться самому себе, что он и правда вырисовал себе в голове образ легкомысленной кокетки. Ну разве Юля такая? Нет. Но с такой меньше спросу, а значит, и ждать от нее чего-то большого и чувственного не стоит. Так намного легче переживать эту непонятную паузу в отношениях, которых, по сути, и не было… - Я так не думаю, - теперь он избегал ее взгляда. - И ничего я не вру. Да, подумать-то он подумал, а внятного ответа все равно не получилось. - Мне очень важно знать, тот ли ты еще Костя Лисицын, который все это начал, - она смотрела на дорогу, сохраняя каменное лицо. - А это что-то изменит? - он не до конца понимал, что она пытается сказать. - Изменит, - они не успевали проехать на зеленый сигнал светофора. Юля плавно сбавила скорость. - И что ты хочешь услышать? - интересно, на что она рассчитывает: что он стал другим человеком или остался прежним? А главное, какая из его версий ей нужна? - Ну нет, так будет слишком просто, - она тихо усмехнулась. Повернулась к нему, прожигая насквозь улыбающимися светлыми глазами. - Дождись меня пожалуйста, ладно? - Ну хоть какие-то сроки обозначишь? - О чем мы там сегодня говорили? О лете? - зажегся зеленый, и она надавила на педаль газа. - Если до осени ничего не поменяется, так и скажи мне: «Юлька, ты - дура, я устал». Ладно? Костя понимал, что дословно эту фразу не сможет повторить, даже если будет очень зол. А он, наверное, будет. Точно будет. Но ему почему-то не верилось, что она сможет все бросить и оборвать: все увереннее теплилась в нем надежда, что он ее дождется.