Тонкая грань

Сердце стучит так быстро, что кажется, будто ещё чуть-чуть и оно выскочит, пробив грудную клетку, а затем упадет к ногам. Все прекращает существовать для Лены в тот момент, когда бутылка останавливается, горлышком указывая на Андреа. Глупая игра. Глупая вечеринка. Глупая ситуация. Ей хочется посмеяться и сказать, что ход не считается, ведь не будет же она в самом деле целовать свою подругу. Вот только какая-то частичка внутри неё трепещет от желания коснуться губ девушки. Кто-то свистит и кричит, мол, наконец, начинается что-то интересное. Гул людей, шум музыки, чей-то смех — все звучит будто искаженно. И комната, все это место, кажется нереальным. Лена смотрит на Андреа — её рот чуть приоткрыт, она придвигается ближе. — Мы правда должны это делать? — шепчет Лена, когда подруга оказывается совсем близко. — Таковы правила игры, — Андреа пожимает плечами и как-то неуверенно улыбается. — Боже, серьезно? Мы будем наблюдать за этим извращением? — по комнате разносится недовольное высказывание Лили, которая закатывает глаза, оглядывая всю компанию студентов, столпившихся, посмотреть, как её подруги будут целоваться. — Ещё как будем! Эта тухлая вечеринка хоть немного раскачается. Андреа осторожно касается ладонью щеки Лены. Горячее дыхание щекочет кожу. Губы де Мартез мягкие, а движения плавные. Внутри у Лены что-то ломается, ей хочется прижаться ближе, углубить поцелуй. В животе завязывается тугой узел, он стягивает все внутри, тянет ниже. Невыносимо. Лене безумно хочется удержать подругу, попросить поцеловать снова, когда Андреа совсем скоро отстраняется. Де Мартез смущенно смотрит блестящими глазами из-под полуопущенных ресниц. На щеках румянец. И Лена думает, что ни одного произведение искусства не сравнится с красотой Андреа сейчас. — И это все? — разочарованно кричит мужской голос. Хочется провалиться под землю из-за того что толпа зевак стала свидетелем произошедшего. Но ещё больше Лену смущает то, что ей понравилось. И ей не хотелось останавливаться. Глупая игра в бутылочку, на которую её уговорила Лили, глупый поцелуй с Андреа — всё это было неправильно. И чувства были неправильными. Лена ощущала себя гнойной раной, заразой. Нельзя желать поцелуев с подругой. Нельзя хотеть касаться подруги. Нельзя хотеть быть с ней так, как другие желают быть с человеком противоположного пола. Нельзя. Нельзя. Нельзя. Девушка встает со своего места и уверенным шагом направляется к выходу. Щеки и грудная клетка горят, как если бы Лена только что выползла из драки, где её наотмашь били, а из-за выпитого алкоголя картинка перед глазами расплывается. Её немного шатает. Прохладный вечерний воздух не помогает унять жар внутри, но он гораздо лучше спертого воздуха в квартире. Диссонанс внутри рождает невыносимость. Как можно так сильно желать кого-то и так сильно ненавидеть себя же за собственные желания? Лена осторожно прикасается к нижней губе кончиками пальцев. Проводит языком, зажимает губу зубами и прикрывает глаза. Ей правда не хотелось останавливаться. Невинное прикосновение губ Андреа пробудило внутри тех самых чертовых бабочек, о которых все твердят, когда описывают чувство влюбленности. Хотя, по правде говоря, Лена сравнила бы это ощущение с тем, как на аттракционах тебя подбрасывает вверх, а затем резко вниз. И ты чувствуешь себя одновременно таким тяжелым и таким легким. Пустым и наполненным. Странно? Пожалуй. Девушке тяжело сформировать для себя четкое понимание и описание того, какие чувства расцветали в ней. — Ты в порядке? Лена вздрагивает от неожиданности, она не слышала, как кто-то подошел. Но голос Лили мягкий, как всегда. — Да. В комнате душно, у меня закружилась голова, — Лена говорит почти правду. Лили подходит ближе, касается ладонью предплечья девушки. — Прости, что назвала это извращением. Просто было так странно видеть вас двоих: моих подруг, двух девушек — целующимися. Мне кажется это неправильно. «Неправильно» — все, о чем думает Лена. — Хорошо, что это быстро закончилось. А парни? Ну какие же они идиоты. По-моему, Билли пересмотрел порно, раз так возбудился от одной мысли о том, что увидит двух целующихся девушек, — Лили приобнимает Лену. — Хотя все эти однополые отношения сами по себе то ещё извращение. — Да, точно… — В общем, мне жаль. И мне показалось, что не стоит оставлять тебя одну. Ты ведь не виновата. Последнее слово звучит с нажимом и Лена хмурится. Может в том, на кого показала глупая бутылка и нет её вины, но чем объяснить эту нездоровую привязанность, которую она испытывает к Андреа? — А вообще, мне кажется таких людей нужно лечить. — Что? — Лена поворачивается лицом к подруге. — Ну этих гомосексуалов и тех, кому это нравится. Понимаешь? Это ведь неправильно. Ты разве так не думаешь? — Да. Да, ты права. Я просто немного задумалась, — у Лены в горле комок, который сдавливает, неприятно ноет. «Извращение». — Куда вы делись? — веселый голос Андреа заставляет Лену чуть отшатнуться. — У Лены закружилась голова. Андреа подходит к подругам, в глазах читается беспокойство. Она тянет руку и касается лба Лены тыльной стороной ладони. — Да ты вся горишь. Мой поцелуй был настолько горячим? — Андреа шутит, но у Лены внутри все холодеет. Собственная неправильность ощущается грязью, воспалением, которое срочно необходимо вырезать, пока оно не пустило корни. И Лена уверена, что нахождение рядом с очагом всех неправильных мыслей — необходимо свести к минимуму. Лена не хочет быть порченной. Больше всего ей хочется быть обычной, самой нормальной. Поэтому она должна уничтожить все зарождающееся внутри неё.

***

— Это Борис. Думаю мне пора, — Лена не оборачиваясь движется к двери. Андреа приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но отдергивает себя. Она разочарованно усмехается, поджимает губы и громко выдыхает. Затем подходит к холодильнику, достает бутылку вина и бокал, наливает тёмную жидкость. Какое-то время женщина стоит, облокотившись о столешницу и крутит жидкость в бокале, затем делает глоток. Приятная сладость винограда задерживается на кончике языка. Андреа думает о том, что была готова прижать Лену, шептать ей что-то на ухо до тех пор, пока та не потеряла бы самообладания. Пока граница не была бы стерта. Как долго должна тянуться эта игра, пока они, наконец, не облачат скопившееся влечение во что-то большее или пока совсем не избавятся его? Она берет телефон, делает несколько глотков, опустошая бокал. Вино чуть горчит и почти сразу ударяет в голову. «К черту». Андреа: Я внесу тебя в список гостей. Адрес отправлю чуть позже. Женщина смотрит на экран телефона, ожидая какого-то ответа или хотя бы знака, что сообщение прочитано. Ничего. Она проходит в гостиную, где ещё улавливаются нотки цитруса — запах Лены, и уже преобладает цветущий запах роз. Садится на диван и зажимает переносицу, потому что голова вот-вот взорвется. Перематывает в голове весь сегодняшний день, как старую кинопленку. Улыбается, вспоминая взгляд и фразу Лены, когда та прочитала записку принесенную с цветами. От мыслей женщину отрывает звук входящего сообщения. Чуть дрожащими руками, она берет телефон. Зои: Надеюсь я не слишком навязчивая? Просто увидела эти розы и сразу подумала о тебе. «Как не вовремя» — думает Андреа, разочарованно вздыхая. Андреа: Они чудесные. Спасибо. Женщина видит, что только что отправленное сообщение уже прочитано, а вот в диалоге с Леной всё без изменений. Она печатает адрес и добавляет, что будет ждать, но уже перед отправкой стирает последнюю фразу, оставляя только улицу и номер здания. Зои: Как прошел твой день? Андреа раздраженно хмурится. Ей не хочется грубить девушке или игнорировать её, но и делать вид, будто это общение желанное нет никаких сил. Андреа: Ничего необычного. Проходит несколько минут, прежде чем телефон снова издает сигнал. Зои: Все в порядке? Андреа даже не открывает диалог, просто смотрит на уведомление, а затем снова блокирует экран телефона. Зои не виновата. Зои замечательная. Зои — заботливая, теплая, внимательная. Но ни разу с Зои или кем-либо ещё, Андреа не ощущала того, что чувствует рядом с Леной. Когда кровь в венах, кажется, кипит, а внутри все переворачивается. Когда один взгляд, лишь один звук голоса — зажигаются внутри звездами, а губы непроизвольно сгибаются в улыбку. Когда ноги подгибаются, сердце сжимается и хочется остановить момент. Хочется удержать за руку, попросить остаться. Побыть рядом. Когда каждая мысль только об одном человеке. И все это вьется вокруг тебя, словно тополиный пух в начале лета. Андреа не раз думала о том, почему даже спустя столько лет, она реагирует на Лену так, будто и не было всего этого долгого времени друг без друга. Почему все установки, сглаживания, проработки чертовой зависимости сбрасывались до настроек, когда безумно тянет и болит? Возможно дело в том, что невозможно отпустить что-то чего у тебя никогда не было. Невозможно отпустить что-то в чем в глубине души отчаянно нуждаешься. Зои: Слушай, извини, если я не вовремя, но мне правда важно знать, все ли у тебя хорошо. Ты можешь ответить позже. Я буду ждать. «Ничего не хочу» — думает женщина. Андреа смахивает оповещение, а в диалоге с девушкой устанавливает настройки «не показывать уведомления».

***

Лена сидит на кухне с кружкой горячего кофе, обхватывая зубами кончик ногтя на большом пальце — ещё одна вредная нервная привычка. Три дня она почти успешно делала вид, что никакого приглашения на вечеринку от Андреа не было. Три дня она изматывала себя тренировками и работой, чтобы не думать ни о чем постороннем. А сегодня, когда наступил тот самый день икс — 10 июня, она сидит посреди ночи на кухне и никак не может договориться с самой собой. В тот день, когда Лена выбежала от Андреа, она всю дорогу до дома пыталась дышать ровно, чтобы успокоить сердцебиение и унять дрожь в руках. Как всегда в их встрече не было ничего лишнего, за что должно было быть совестно. Но было абсолютно понятно, что тонкая граница её хрупкого мира вот-вот разобьется вдребезги. Приближалось что-то необратимое. Борис, если и заметил нервное состояние жены — не показал виду. И когда он спросил, где она задержалась — Лена не соврала. Сказала, что Андреа предложила попрактиковаться в французском языке, и муж обрадовался, сделав вывод, что у жены, наконец, появилась подруга. Вот только у Лены было ощущение чего-то предательского от признания где и с кем она проводила время. А ещё было неконтролируемое желание действительно посетить вечеринку, на которую её позвала Андреа. Лена ненавидела часть себя, которая рвется в ловушку, поддается соблазну. Но, как ни странно, эта часть её сознания, кажется одолевала верх над рациональными мыслями о том, что Андреа и всего с ней связаного следует остерегаться. Внутренняя борьба продолжалась всю ночь. Сначала женщина думала о том, что можно надеть на вечеринку и резко одергивала себя, затем фантазировала: что скажет Андреа, как пройдет вечеринка, но снова мысленно давала себе пощечину, умоляя собственное сознание прекратить эту пытку. Сообщения от Андреа всё это время висели непрочитанными. Хотя, она уже миллион раз перечитала каждое слово, каждую букву. Лена закрывает лицо руками, трет глаза, проводит пальцами по переносице, лбу, зарывается пальцами в волосы и смотрит на кружку с уже остывшим кофе. Она с ума сойдет, если не посетит эту вечеринку. Но и противоположное решение не принесет успокоения. Вся эта ситуация — аттракцион, у которого сорвало тормоза: выпрыгивай, чтобы остановиться — покалечь себя; оставайся и катайся дальше — кто знает, как это повлияет на тебя, как скоро тебя вытащат из ловушки и спасут ли вообще.

***

Помещение, где проходит вечеринка наполнено приглушенным светом. На белых стенах подрагивает тень от языка пламени свечи, а потолок с лепниной подсвечен красным неоном. Лена нерешительно ступает вглубь помещения, берет предложенный официантом бокал шампанского, делает глоток. Алкоголь почти сразу ударяет в голову, и женщина корит себя за пренебрежение едой сегодня. Но из-за нервов весь день кусок в горло не лез. Вокруг гости собираются кучками, о чем-то переговариваются, смеются. Разносится звук расслабленной, сексуальной музыки. В центре зала танцует небольшое количество людей, но взгляд цепляется за одну определенную фигуру. Молодая девушка в черном платье с прозрачными вырезами в районе ключиц, груди и талии, плавно двигается в такт музыке. Казалось, ей абсолютно все равно на количество обращенных на неё взглядов. Она медленно проводит рукой по шее, спускаясь вниз по груди к животу. Лена завороженно, словно под гипнозом, наблюдает. Во рту пересыхает, когда к девушке присоединяется другая девушка. Осторожно касается талии, уводя руку за спину, ведет ладонью ниже и манит ближе к себе. Они двигаются в унисон, поглаживая руки, бедра, грудь друг друга, смотрят глаза в глаза — не замечая никого вокруг. Лене становится жарко, а по шее бегут мурашки. Она никогда не позволяла себе засматриваться на женщин, никогда не решалась проверить насколько они её возбуждают. Какое-то время ей хотелось провести эксперимент, включив хотя бы то же порно. Но до дела никогда не доходило. Какой-то стереотип, что это извращенно и грязно, прочно засел в сознании. Лена не применила бы в описании себя слово «ханжа». Однако, в вопросе порнографии ей всегда было не комфортно и стыдно. Но сейчас она уверена — то, что она ощущала было именно возбуждением. Девушки не стесняясь ласкали грудь друг друга, поглаживая, сжимая. Даже в тусклом свете помещения было видно, как из-под платьев проглядываются очертания твердых возбужденных сосков. Непристойная мысль закралась в сознание Лены: ей хотелось почувствовать то же, что и они. И, наверное, дело было не только в физических ощущениях. Ей хотелось той же естественности и свободы, которая окружала их. Низ живота сводило приятной истомой, щеки пылали, а грудь казалась тяжелее, сквозь атласное платье Лены, как и у девушек, проступали очертания сосков. Лена дрожащей рукой подносит бокал с шампанским к губам и залпом допивает его. Чувствует, как на лбу появляется испарина. Воздуха не хватает, дыхание сбивается, а по спине мурашки уже не столько от возбуждения, сколько от ощущения пристального взгляда обращенного на неё. Лена облизывает нижнюю губу, поворачивается и встречается взглядом с глазами цвета крепкого виски. Андреа смотрит напряженно, пронизывает насквозь. Она направляется прямо к ней и Лена в ступоре застывает на месте. — Нравится? — губы Андреа расплываются в улыбке. И Лене стоит огромных усилий удержаться на ногах, потому что взгляд женщины пробивает пулей. Ноги становятся ватными, от алкоголя, света, жара и бог его знает чего ещё, в глазах туманной дымкой все плывет. Лена не понимает о чем конкретно спрашивает женщина. Нравится ли ей то, свидетелем или скорее зрителем чего она только что была? Нравятся ли ей женщины? Нравится ли ей место? — Ты ведь говорила, что не любительница подобных мероприятий. Поменялось мнение? — долго гадать не пришлось, вопрос Андреа был про вечеринку, но искра любопытства и чего-то, чему Лена пока не нашла описания, придавали вопросу двойное значение. — Из того с чем я могла бы сравнить, пожалуй, это необычно. Андреа наклоняет голову в бок, касается кончиком языка нижней губы, обхватывает её зубами, продолжая пристально смотреть на Лену. Здесь слишком жарко. — Я рада, что ты пришла, — неожиданно продолжает Андреа, нарушая молчание. — Мне стало интересно над организацией чего ты работала. — Значит ты думала обо мне? Лена переводит взгляд на проходящего мимо официанта, забирает с его подноса новый бокал шампанского и сразу же делает глоток. Воздух будто бы наэлектризован. Хочется выйти на свежий воздух, окунуться в ледяной пруд — хоть что-нибудь, чтобы унять внутренний жар. — Дорогая! — к Андреа приближается женщина с медовыми волосами, целует её в щеку, поглаживая предплечье. — Познакомишь со своей спутницей? — Лена — это моя подруга Алиса. Та самая Алиса, в честь которой мы организовали вечеринку. Алиса, это Лена. Брови Алисы на мгновение приподнимаются, а затем она широко улыбается, протягивая руку. — Приятно познакомиться. Надеюсь вы хорошо проводите время. — Взаимно. Ладонь Алисы теплая и мягкая. Легкое прикосновение быстро заканчивается, и также быстро Алиса исчезает в помещении, обращаясь к другим гостям. — Я, наверное, слишком стара для таких мероприятий, — Лена допивает шампанское и отводит взгляд в сторону. — Ты действительно только что назвала себя старой? — легкий смешок срывается с губ Андреа, и Лена смущенно улыбается. — Ну, всяко мне уже не двадцать. — Хочешь уйдем отсюда? — неожиданно спрашивает Андреа, тон голоса меняется и кажется чуть выше обычного. «Нет». Лена точно не хочет. Ощущение неизбежности накатывает волной. Она кивает. Андреа берет женщину за руку, выводит на улицу, и Лена делает глубокий вдох. Дежавю — чувство, скорее даже воспоминание о том, что что-то похожее уже было, бьет по голове. Вот только в воспоминании она выбегала на улицу со студенческой вечеринки. Улица перед глазами плывет. Будто Лена на море, лежит на надувном матрасе, а волны укачивают её. Женщины проходят за угол дома, в узкий переулок, ведущий вверх по улице. — Ты невероятно красивая, а с возрастом стала ещё более ошеломительно привлекательной, — голос чуть дрожит, но Андреа не отводит взгляд от Лены. Она подходит ближе. Лена делает шаг назад, упираясь в стену. Теплое дыхание Андреа уже ощущается на щеке. — Отвратительная банальщина, но ты действительно, как хорошее выдержанное вино — с годами только лучше. Андреа тянется рукой к лицу Лены, мягко касаясь кончиками пальцев кожи, убирая локон волос с её лица. — А ещё я ужасно устала от игры в догонялки, — голос становится тише. — Боже, ты с ума меня сводишь. Лене кажется что это её очередная больная фантазия. Сон. Сейчас она проснется с пульсирующим, ноющим, тянущим ощущением между ног. Она прикрывает глаза. В висках стучит. Андреа касается пальцами подбородка Лены, а затем женщина чувствует влажный язык, приоткрывающий её рот, проникающий внутрь. Лена не думает ни о чем, боится даже пошевелиться, но когда Андреа углубляет поцелуй, делает его более требовательным — женщина расслабляется, отвечает, приникает ближе. Сети вокруг огибают, связывают. Язык Андреа проникает глубже, а затем с её губ срывается тихий гортанный стон. Этот звук напрочь лишает Лену рассудка. Она прижимается ближе, целует яростнее, требовательнее. Воздуха катастрофически не хватает, но тормоза уже сорваны. Они цепляются друг за друга, как утопающие цепляются за спасательный круг. И парадоксально, но погружаются под воду, тонут друг в друге. В этом темном прокуренном переулке, тёплым летним вечером тонкая грань их отношений разрушается.