***
Цоканье зимних ботинок по занесённой каменной укладке звонко разносилось по округе. В такое время, особенно в будний, ничем не примечательный день, людей практически не было. Руки начинало покалывать от мороза, но девушка ещё крепче сжала букет из шести лилий. Дойдя до нужного участка Кузнецова замерла, не решаясь войти. Она там впервые после похорон. Сначала её попросту не было в стране, потом в городе, а после попросту не решалась, но это помогло Алине свыкнуться с мыслю о том, что самого родного человека больше нет. Самая большая проблема тех, кто потерял близкого — добровольное сыпанье соли на глубокую, свежую рану. Людям безумно нравится себя жалеть и лелеять мысли о бессмертии. Вычурные гробы и надгробия не нужны покойникам. Им, к слову, уже ничего не нужно. Почему же люди так пренебрежительно относятся к окружающим, а потом так громко поют о том, как им ужасно жаль, на прощаниях? Не жаль. — С днём рождения, мамочка, — Алина слабо улыбнулась, смотря на мраморную плиту. Молодая женщина смотрела на свою дочь с той же любовью и нежностью. Алина надела перчатки и начала скидывать насевший снег. Со старыми листьями и ветками было гораздо сложней — всё это примерзло к земле и выглядело очень грязно. Но с этим она разберется позже. Летом.«Лидия Юрьевна Кузнецова 1979 — 2016» «Любимая мать и жена»
Мать Алины не была крутой бизнес-леди или звездой кинематографа, но Кузнецова всё так же отчетливо помнит сколько грязи выливалось, когда общественность узнала настоящую причину, по которой фигуристка приостановила свою карьеру на неопределенный срок. И откуда в людях столько ненависти? Порой всплывали даже такие фейки, как то, что жена популярного художника Тимофея Тихорецкого, конечно же взявшего псевдоним, нагуляла ребенка, а теперь «создателю прекрасного», придётся таскаться с чужим дитём. Бредни. И для чего люди всё это пишут? Лидия была обычным бухгалтером в не очень то и большой фирме. Получала как и все обычные люди. Семью обеспечивал отец, которого никогда не бывало дома, ведь одними заказами и выставками в России не заработаешь на то, чтобы его девочки могли абсолютно ни в чём себе не отказывать. В один день Кузнецов понял, что дела абсолютно плохи, а Лидия, дабы помочь мужу, взяла и продала их квартиру в центре Петербурга, поэтому большая часть сознательной жизни Алины прошла в вечных переездах с одной съемной квартиры на другую, и неуверенности в завтрашнем дне. Хотя кто в нём сейчас уверен? Карьера фигуристки шла в гору, что тоже приносило какие-то деньги и позволяло не просить их у отца, который и так всеми силами пытался вылезти из дыры, в которую случайно загнал не только себя, но и всю свою семью. А Лида всегда была на стороне мужа, готовая прийти на помощь в любую секунду. Маленькая Алина обожала заслушиваться историями о знакомстве и свиданиях родителей. Их отношения были её идеалом. В то время как остальные девочки её возраста мечтали парнях как у феечек «Винкс», она мечтала о таком парне, как её отец.***
Июнь 1997. Москва. Молодая девушка спешит домой, дабы похвастаться родным, что наконец-то окончила первый курс колледжа, и теперь получит заслуженный отдых. — Боже, простите! — испугалась брюнетка, увидев, что все бумаги и тубусы теперь разбросаны по земле. — Давайте помогу! — Ну, девушка! Нужно смотреть куда вы идёте! — начал было возмущаться блондин, на которого наткнулась Лида. Собравши все разлетевшиеся листы, он посмотрел на брюнетку, и, увидев её виноватое лицо, смягчился. — Извините. Сам виноват, — паренёк начал судорожно запихивать всё в свою сумку. — А давайте я вас нарисую? — А? — не сразу поняла обалдевшая первокурсница. — Не стоит. — Давайте-давайте! — настаивал блондин. -Я в художественном вузе учусь! Сейчас, правда спешу, но завтра на этом месте буду ждать! — он убежал, не поинтересовавшись даже о имени незнакомки, которую собрался рисовать. Лидия, конечно же не пошла. Мало ли сумасшедших. Но она совершенно не учла то, что от этого места до её дома буквально пять минут пешей ходьбы, и на этой улице она бывает чаще чем дома. Вот и получилось, что через пару дней они снова встретились. А потом еще раз, и ещё. Кажется, эти встречи были совершенно не случайными. Парня звали Тимофей и он действительно учился в художественном вузе на факультете живописи. Они начали гулять, ходить на свидания, а позже Кузнецов сделал Лидии предложение. — Да ты свихнулся! — захохотала девчушка. — А как же просить моей руки у моего отца? — Лида легко поцеловала его в губы и уселась на подоконник. В её глазах читалось смятенье. — Думаешь, не согласиться? — она неуверенно покачала головой. — Тогда сбежим! Согласна? — на лице студентки появились непрошенные слёзы. — Ну чего ты? — Куда сбежим то? — девушка постаралась вытереть лицо, но солёные капли всё равно предательски катились вниз. Тема свадьбы была слишком болезненной, ибо Лидию уже не один раз пытались «запихнуть» в брак, дабы повысить финансовое положение семьи. — В Петербург! Мои родители нас с радостью примут! Узнав о своей скорой беременности, Лида с Тимофеем, которого она всегда ласково звала «Тимоша», уехали из столицы в Санкт-Петербург, как он и говорил, родные встретили их с хлебом и солью. Помогли организовать свадьбу, да сами же и написали весточку родителям невестки. В феврале 2000-го года родилась замечательная девочка, копия своего отца — Алина. Спустя пару лет мать девушки всё же вынудила Кузнецовых дать их адрес, под предлогом свидания с внучкой, а те, подумав, что так всё же будет правильно — дали, на свою голову. Ольга — мать Лиды, устроила невероятный скандал, наговорив очень много «приятных» вещей не только своей дочери, но и её новоиспеченному муженьку. А на внучку даже не взглянула, сказав, что та ей всю жизнь испортила. Забавно получается: только родился, а уже кому-то жизнь испортил.***
Время шло, а она бездумно сидела на одном месте, смотря на этот несчастный кусок камня с портретом матери. И только сейчас Алина поняла, насколько ей не хватает мамы, не хватает её голоса, нежных объятий и просто возможности вновь полежать и посмотреть её любимого «Человека-паука» с Тоби Магуайромом в главной роли. Спустя столько лет она дала себе возможность снова разрыдаться, как на похоронах. Правда сейчас рядом нет заботливого Юдина, который будет гладить по спине и говорить, что эмоции это нормально и сильной быть совсем необязательно. И хоть Лидия не особо приветствовала то, что её дочь крутится рядом с таким, как Рома, но всегда относилась как к родному сыну. На Алинины возгласы о вечной любви женщина реагировала спокойно, всё понимая, ведь сама такая. «Жизнь — это длинная дорога, и мы не знаем сколько нам ехать, но ширину, то чем она будет наполнена, мы выбираем сами. Если ты считаешь, что это точно твой человек — пробуй. Я всегда тебя поддержу.» — говорила она. Раньше Алина слишком пренебрежительно относилась к этим словам, думая, что самое худшее, что с ней может случиться — третье место за важные соревнования. Но самым худшим оказалось не это… — Знаешь,— спустя большое количество времени заговорила она сама с собой. — Я с таким забавным парнем познакомилась. В РГИСИ. Ты бы не поверила в то, что я добровольно пошла в театральный, — девушка слабо улыбнулась. — На папу он, конечно, не похож… но тоже ничего. Милый, — тишина этого места очень сильно давила. — Но не знаю, у него, кажется, снова что-то завязывается с бывшей. Стоит ли пробовать? — ответа не последовало. Ну, а что она ожидала. В пол пятого вечера солнце начало потихоньку уходить за горизонт, и первокурсница решительно стала собираться, ведь, пораскинув мозгами, поняла, что с Серафимского кладбища до её общежития на Опочинина ехать около полутора часов, а скоро и люди с работы ломанутся. — С днём рождения, мам, — сказала Кузнецова, закрывая калитку. Всё же кладбища ей не по душе. Сотни лиц смотрящих с гранитных плит — жуть. Почему нельзя сделать как в Европе? Просто плита с именем и датами — нормально, и не вызывает внутренней тревоги. Алина ежедневно ходила мимо такого, пока жила в Штатах. Там это воспринимается гораздо проще, как что-то само собой разумеющееся. Так и есть. В странах СНГ это затабуировали до такой степени, что шутки про смерть воспринимаются как что-то аморальное. Хотя эти шутки ничто иное, как обычная защитная реакция. Идя по людной улице студентка поняла, что возвращение в общежитие — не то, что ей нужно сейчас, и, достав телефон набрала Горошко, который звонил ей около восьми раз. — Алло? — послышался немного сонный голос Серёжи. — Ой, прости. Разбудила? — обеспокоенно поинтересовалась Кузнецова, и совершенно не узнала собственный голос. — Нет, нет, я не спал. У тебя всё в порядке? — теперь обеспокоенным казался он. — Всё отлично, — соврала Алина. — Не хочешь покататься на коньках? — сама от себя не ожидая, предложила Кузнецова, увидев неподалёку каток. — Чего-о-о? — неподдельно удивился Сергей. — Я не знаю кто вы, но верните мне мою подругу! — Очень смешно, Горошко. Так что? — Я за! Где ты? — На Елагином острове, тут каток классный. — О-о, — явно прикинул маршрут парень. — Класс. Подождёшь? — Да, жду, — она пыталась не выдавать дрожь в голосе, ведь в любом случае, это огромный шаг для неё. Купив кофе она села на лавочку, было холодно. Всё же сказывалось и то, что она провела целый день на улице. Минут через 40 на такси подъехал Серёжа, к удивлению, не собрав всех Питерских пробок. Алина подошла к нему, растирая руки, перчатки после уборки снега на мамином участке так и не высохли. — Замёрзла? Прости, я пытался, как можно быстрее и… — он не договорил, Кузнецова просто обняла его, цепляясь за парня, как за спасательный круг. Горошко бережно обнял её за плечи. — Алин… что случилось? — из-за их разницы в росте голова девушки упиралась ему в грудь. — У мамы сегодня день рождения. Я была на кладбище, — она тяжело вздохнула. Серёжа лишь сильней прижал её к себе, не переставая гладить по плечам. — Точно хочешь кататься? — первокурсница не ответила, но согласно покачала головой. — Тогда… — он расцепил объятия и полез в карманы пуховика, доставая оттуда теплые перчатки и надевая на маленькие руки Алины. Выглядело это презабавно, зато тепло. — Почему сама не пошла кататься, пока ждала? — глупый, но важный вопрос. — Я боюсь, — честно ответила Кузнецова, а Серёжа сильнее сжал её руки. — Отвратительные коньки, — высказала своё экспертное мнение по спортивному инвентарю Алина. — Главное, сильнее затягивай. Можно травму получить, — у Горошко не особо получалось затянуть, а девушка делала это профессионально. Хоть где-то этот навык пригодился. — Давай помогу, — предложила ему блондинка, и, не дождавшись ответа нагнулась и с легкостью завязала ему шнурки на коньках так, как надо. — Не туго? — Кузнецова, ты испортила всю романтику, — он впервые назвал её по фамилии, явно шутя. — Вообще-то я, как настоящий джентльмен должен был это сделать. — Ну, значит, сегодня я актив, — сделала логичные выводы Алина. Серёжа первый зашел на лёд и протянул руки подруге. Она колебалась, и это было очень хорошо видно. Давить на неё — самое последнее, что он мог бы сейчас делать. Серёжа ждал, и в один момент Алина схватилась за протянутые руки и вошла на лёд. Пару минут раскатки и вот она уже пытается сделать какой-то прыжок, но по непонятной парню причине Кузнецова упала на твёрдый лёд. — Чёрт, отвратительные коньки, — выругалась она и начала снимать с себя пальто. — Серёж, подержи, пожалуйста, — и она закинула на него всю свою верхнюю одежду. Не расстроившись из-за не получившегося первого прыжка, она разогналась и начала скольжение с правой ноги, после чего сделала переступ на другую ногу с разворотом вперёд и прыгнула. — Да! — радостно воскликнула Кузнецова. — В «акселе» я была уверена! — Горошко улыбался сильнее Алины, как будто он сам только что смог исполнить этот элемент. — Ты молодец! — парень подъехал и обнял за плечи. Как-то даже по отечески. Это напомнило ей объятия тренера после каждого удачного или неудачного проката. — Думаешь, стоит дальше продолжать пробовать на этих коньках? — он вопросительно посмотрел вниз. — Нет, не хочу сломать себе что-нибудь. Но я не могла не попробовать, — Горошко помог ей одеться. Алина чувствовала себя комфортно, она находилась в своей среде, она была… дома? А Серёже… ему было важно то, что она сама захотела встать на коньки, и позвала не кого-то, а именно его. — Серёж, спасибо тебе, — её глаза блестели. — Правда, спасибо… «Только людям ограниченным нужны годы, чтобы отделаться от какого-нибудь чувства или впечатления. А человек, умеющий собой владеть, способен покончить с печалью так же легко, как найти новую радость. Я не желаю быть рабом своих переживаний. Я хочу ими насладиться, извлечь из них все, что можно. Хочу властвовать над своими чувствами.»