Мы встретились в октябре

Огромная лестница, а перед ней стоит белокурая девочка лет трех. Кузнецова смотрит на это от третьего лица и узнает в ребенке себя. Это точно она. Короткие, чуть кудрявые волосы, и забавная кофта обезьянки, которую она помнит до сих пор. Желание развернуться и уйти подальше от этой лестницы, но девочку тянет больше собственное любопытство или невозможность сопротивляться? Она вступает на первую ступень, а в сознании девушки начинают всплывать моменты из жизни. Похоже это все на метания на смертном одре, которые показывают в фильмах. Только вот Алина пока умирать не собирается. По мере того как девочка бежит по лестнице она растет, а вспышки перед глазами взаимозаменяются. Когда, по видимому, она добегает до её шестнадцати лет, Кузнецова чувствует то, что не чувствовала довольно продолжительное время. От нее будто опять оторвали один большой кусок, оставив умирать где-то в канаве. Истерика, а после нестерпимая боль в ноге. Тот самый надрыв связок, после которого она восстанавливалась больше восьми месяцев. За это время можно было и ребенка родить. Самое удивительное было то, что картинки до поступления в РГИСИ были абсолютно четкими, и теперь она хотя бы мимолетно могла разглядеть то, что происходило в этот период. Вот её одноклассник Лука в первый день Алининого пребывания в Штатах проводит ей экскурсию по школе, а после доводит больную и хромую Кузнецову до её дома через кладбище. Милота. Добегала до последних ступеней уже не маленькая девчушка, а взрослая девушка. Было совершенно необычно смотреть на себя от третьего лица. Добежала и рухнула. Рухнула в неизвестность… А Алина дернулась и проснулась. В комнате холодно и темно, только свет от ноутбука соседки хоть немного освещает пространство. По ощущениям почти утро и скоро снова подниматься на утреннюю тренировку, где она, вероятнее всего, снова будет в неведении. — Не спится? — тихо спросила Алина. — Угу, — Полякова продолжила скроллить сайт. — Время? — Почти пять, спи. — Да нет, — отмахнулась Алина. — Бред всякий снится, — это в достаточной мере заинтересовало сокурсницу и она развернулась. — Что именно? — Психоделика, — какого рода, она упоминать не стала. — Понятно… мне тоже чушь сниться постоянно. Сегодня вот то, что Карлсон –таксист оказался маньяком и хотел убить меня в Мытищах. — А Фрекен Бок оказалась его подельницей, да? — хихикнула блондинка. — Ага, забавно, — Дана повела плечом и отвернулась обратно к монитору, а Алина залипла в телефон на какое-то время. Будильник отвлек от занимательного ролика и Кузнецовой пришлось встать. Она не выспалась, и вряд ли ей сегодня удастся поспать, ведь лекция всего одна, и то, история России, а спать на истории — самоубийство. Не запомнишь хоть одну малейшую деталь из жизни правителя, смело можешь даже не идти на экзамен, а прийти на пересдачу. Это очень поможет им стать хорошими актерами, несомненно. Душ. Завтрак. Метро. Стандартная схема её дней, только теперь она ездит в час-пик, хотя, по ощущениям, в Питере он нескончаемый. На лед она выходит с нарастающей тревогой. В сезон её не возьмут и это радует. После работы с хореографом она все же решила узнать, к чему её готовят. — Ты же знаешь, что через пару дней у Татьяны Анатольевны Тарасовой день рождения? — решил поинтересоваться Мишин. Её Алина знала хорошо, она часто общалась с ней, когда выступала на юниорских. — Так. — Илья Авербух снова готовит шоу и раз ты вернулась, тебя тоже пригласили, — пару секунд ступора и… — Ясно, — нет блин, пасмурно. Ну а что ей еще ответить на такое. — И раз это не соревнования, то мы взяли минимальное количество прыжков. Вот поэтому здесь и пригодится твое актерское мастерство и страсть, которых у тебя хоть отбавляй, — Кузнецова кивнула. Снова её не поставили в известность. Ну, и пусть. В этот раз это на благо её карьеры. Прыжки Кузнецова любила, но для этой программы они действительно были не нужны, ведь песня — размеренная и чувственная, в которую Кузнецова должна была погрузить смотрящих, дабы они поняли всю глубину.

***

Москва встретила Петербургских фигуристов ярким солнышком, которого в Питере частенько нет. Отпроситься из университета было сложнее, чем когда-то в школе. Раньше тренер просто отправлял бумагу о освобождении от занятий в школу, а тут надо было пройти все 9 кругов ада, дабы отпроситься хотя бы на один день. Выйдя с сапсана они сразу отправились на ледовую арену. Таскаться по городу с огромной сумкой, в которой лежали коньки, тяжеловато, поэтому было принято решение оставить вещи там и пойти поесть. — Я уже не могу готовиться к этим экзаменам, — вздыхал Женя Семененко, жуя пиццу. Девятиклассник готовился к ОГЭ —одному из самых простых школьных экзаменов. — Понимаю, — чуть ли не одновременно вздохнули Лиза с Алиной. Все таки сессия в университете была сложнее. Алина была рада, что вернулась хотя бы потому, что снова могла проводить время с ребятами. Конечно, они общались, но достаточно редко. У всех учеба, дела и прочее: некогда. А после смерти матери Кузнецова и вовсе отнекивалась от любого общения. Казалось, что весь мир виноват в том, что случилось. Никто не виноват, просто ребенку сложно это принять и построить причинно-следственные связи. Да и сейчас жутко осознать, что твоя мать, тот светлый лучик, к которому ты всегда мог обратиться за помощью и поддержкой, теперь гниет в кладбищенской земле. От этих мыслей Алину передернуло и она, дабы отвлечься, залпом допила свой горячий чай. По глотке и гортани тут же полилась жидкость, доставляя девушке весьма неприятные ощущения. Она попыталась заглушить эту боль пиццей, но та встала поперек горла и Кузнецова закашлялась. — Эй, эй, потише, — Лиза, сидящая рядом, похлопала девушку по спине. — Куда так летишь? — Все нормально, — откашлявшись, Алина приняла стакан с водой из рук Жени. — Волнуешься? — это был вполне логичный вопрос. Кузнецова впервые выступит после долгого перерыва. — Угу, — с какой-то стороны так и было. Все мысли о маме и том дне наседали с приближением выхода на лед. Мама больше не посмотрит, мама больше не увидит.

Знаешь, когда мы окончательно теряем дорогих нам людей? Когда больше не ощущаем боли от их потери.

Алина стоит в раздевалке, темно-синее платье, которое ей сшили на скорую руку за не особо большую сумму, идеально подходит под концепт выступления. Блестки, перчатки и резная спина. Такого платья у неё даже на чемпионате России не было. Время подходит и Алина решает выглянуть на арену. Люди толпятся, неторопливо проходя на свои места. Масштабно. И страшно. Страшно, что облажается и потом во всех новостных пабликах будут записи о ее грандиозном позоре. Благо она не первая. Фигуристы откатывают свои программы и Алину начинают терзать сомнения. Слишком просто. Два прыжка, две дорожки и вращения. Даже в юниорах программы были сложнее. — Чемпионка России 2015, недавно вернувшаяся к тренировкам, Кузнецова Алина! Дрожь в руках усиливается, она стоит на выходе и сконфуженно улыбается в камеру. Чтобы слегка отвлечься, пока комментатор что-то говорит о возвращении спортсменки, она стучит по рукам. Алексей Николаевич кивает и Алина выезжает. Темно, только свет прожекторов падает кругами на лед. Блондинка выезжает, разогреваясь. Перекидной и Кузнецова делает петлю, заезжая на середину и становится в стойку, с которой все начинается. Первые мотивы, но девушка не двигается. Рано. Ей страшно, но она концентрируется и действует так, как должна. Её руки, словно две эластичные лозы, изящно выгибаются, а Алина скользит, разгоняясь, переходя с ноги на ногу. Её лицо так же играет и вкупе это выглядит невероятно изящно. Кузнецова разгоняется задом, меняет ногу шагом «тройкой» и прыгает. Сальхов выходит идеальным и спортсменка непроизвольно улыбается. Люди аплодируют. Её прокат показывает все изящество данного вида спорта. Скольжения невероятно плавные и в самый мощный момент песни она прыгает. Прыжок в шпагат вызывает массу эмоций у публики, а Алина облегченно выдыхает. «Смогла! Выполнила!» Она выпускает всю свою энергию. Важно выпустить всё в эмоции, в элементы она вложится в следующем сезоне. Кораблик она делает слегка выгибая спину, ибо полностью этот элемент еще не восстановила. Под конец её движения становятся более резкими и более раскрепощенными. Она невероятно скучала, и если бы это были соревнования, она бы несомненно их выиграла. Заканчивает программу либела, она вращается, а после оседает на холодную поверхность. Ей хорошо, кажется, эйфория. Смогла, поборола все и главное себя. Мать бы ей гордилась. От одной мысли, что сейчас они не встретятся и даже не созвонятся, сердце предательски сжимается. Она выдавливает что-то на подобии улыбки в камеру, а внутри водопады. Водопады горьких слез, которые она обязательно выпустит. Не сейчас, позже. Когда не будет камер и людей. Когда останется одна.

Если это чувство просто взрыв окситоцина Скажи почему так больно сильно… Почему так больно сильно?