Мы встретились в октябре

Май — самый сложный и прекрасный месяц из всех. Весна покидает свой пост, передавая права теплому лету. Хочется проводить больше времени на улице, а не сидеть в душной аудитории. Приближается сессия… Как хорошо, что пока только начало этого чудеснейшего месяца. Когда-то Катя вспоминала, что самое волнительное в театральном, это не первый выход на сцену, а первая примерка костюмов, потому что она может оказаться и последней. Странный этот театральный… единственное, о чем ты всегда думаешь, это отчислят ли? Кузнецова всегда скептически хмыкала на это, думая, что в актерстве всегда главное — выход на сцену или появление на экранах. Нет. Сегодня она точно поняла, что Королёва была права. Зайдя в мастерскую, девушка сразу же погрузилась в суматоху. Куча нарядов, принесенных кем-то из общей гримерной, и много людей. Именно в такую обстановку она и хотела попасть после пары танца, где они снова учились ладить с пуантами. Пока разговор был коротким и, к сожалению, не в пользу студенток. — Забавные у тебя тапули, — заметил Рома, указывая на чуни, в которых Кузнецова приковыляла из хореографического зала. — У Анны Степановны сперла? — Конечно, — буркнула Алина, слегка обидевшись, ведь чуни-то ее! Заходя в маленькую каморку, она закатила глаза. Хотелось завалиться куда-нибудь и не вставать, но в мастерской все было завалено одеждой, декорациями и третьекурсниками. И почему они вечно репетируют в их мастерской? Будто у них места больше. Кинув рюкзак на пол, Алина села на него, облокотившись о стену. Ей нужен был небольшой отдых. Желательно, в виде двенадцатичасового сна, но это слишком большая роскошь, поэтому пятнадцати минут в полусидящем состоянии вполне предостаточно. Она бы спала так и дальше, но один из её однокурсников случайно споткнулся, умудрившись пнуть её, а потом упасть. Алина подлетела, думая, что это мастер, который сейчас устроит ей нехилую взбучку, но поняв, что это всего-то её однокашник, уселась обратно. — Там Эммануилыч уже пришел, — сообщил тот. — Поэтому, лучше выйти, — Кузнецова промямлила что-то про пару минут и подняла рюкзак. Посмотревшись в небольшое зеркальце, стоявшее на заваленном хламом подоконнике, она хмыкнула. Не так уж и плохо выглядит. Распустив хвост, Алина блаженно вздохнула. Это было самое приятное за этот день. Выйдя в мастерскую и окинув её взглядом, Кузнецова плюхнулась на пол рядом с Катей, сразу кладя голову ей на плечо. Та, как-то по-матерински, начала гладить блондинку по волосам, смотря при это на всеобщий хаос. Было до жути уютно. — Останешься сегодня у меня? — с надеждой спросила Катя. После того как Кузнецова тоже поступила на актерское, добавив к этому фигурное катание, они совсем перестали видеться. — Мама там закрутки передала, сказала: «обязательно с Алинкой поделись!» — Светлана Александровна души не чаяла не только в своей дочери, но и в её подруге, и это было абсолютно взаимно. — Если закрутки, то, конечно, останусь, — Королёва цыкнула. Конечно, она бы и без этого осталась, ибо чертовски соскучилась, но повыделываться-то надо! Их хрупкую идиллию прервал мастер, попросивший всех прижать пятую точку к земле. Потом Рецептер начал по очереди подзывать своих студентов, вручая им костюмы. Алине досталось какое-то платье в цветочек и она почему-то была уверена, что не влезет в него. Но делать нечего, не препираться же с мастером, доказывая, что ты не влезешь в это несчастное платье. — Идите к нам в мастерскую переодеваться, — добродушно сказал Вениамин Михайлович, давая Ирине ключ. Почему они делают все так криво, Кузнецовой никогда не понять. Почему нельзя было оставить третьекурсников у себя, чтобы спокойно раздать костюмы и переодеться? Алине определенно не нравилось такое присутствие данной группы в ее обучении. А особенно не нравились косые взгляды, которыми ее одаривали одногруппницы Королёвой. Вроде, в долг она не брала, а смотрят так, будто по гроб жизни должна. Мастерская третьего курса была значительно больше, и немой вопрос о том, почему они все так же собираются в их мастерской, завис в воздухе. Остальные тоже заметили это, конечно же, не воздержавшись от комментариев. — Жесть, если у них столько места, то что там у остальных? — Ты как в том анекдоте, — заметил Гоша. — В каком это? — слегка обиделся одногруппник. — Ну, слушай, — стягивая штаны, не стесняясь девушек, сказал Макарчук. — «Жила–была слепая девочка. Каждый раз за обедом девочка долго ощупывала содержимое тарелки руками и ныла: — Ну вот, как всегда мне меньше всех положили! Раз ничего не вижу — значит и обделить можно! Жмоты… Маме все это надоело и решила она проконсультироваться с психологом. На что доктор дал ей такой совет: — Вы, — говорит, — сварите целый тазик пельменей. На следующий день мама накрывает на стол и ставит перед девочкой целый таз пельменей. Девочка садится за стол, двигает к себе пельмени, долго ощупывает содержимое руками и говорит: — Представляю, сколько вы себе нахерачили…» — Мда-а-а, — не впечатлился оппонент, которому предназначался этот анекдот, зато остальные парни прыснули, начиная разгонять эту тему. Студенткам оставалось лишь закатывать глаза и ждать, когда этот союз юмористов соизволит уйти. — Быстрее панталоны натягивайте, — крикнула Алёна от нетерпения. Ругаться-то будут на них! Горошко скучающе опирался о стену, дожидаясь, когда же их все-таки впустят обратно в мастерскую, где сейчас их девочки примеряли свои наряды. Ему было жарко, военная форма, в которой он должен был отыгрывать этот военник, была слегка меньше, чем он сам. Хотя выбора особо не было: либо эта, либо та, что висит на нем, будто чехол на танк. — Вы че тут? — прилетел резонный вопрос от первокурсника. — Наши красавицы одеваются, — страдальчески вздохнул Кох, сидящий на полу. — Ну, получается, что и мы теперь с вами тут, — Юрченко плюхнулся на пол, вообще не переживая за костюм. Теперь под дверью тусовались еще и первокурсники, перекидываясь разного рода шутками. И почему парни в любой компании общаются так, будто знают друг друга тысячу лет? На этом моменте все размышления Сережи иссякли, потому что дверь открылась. Оттуда вышла Ирина — помощница Рецептера. Она оглядела всех взглядом и нашла крайнего. — Серёжа, сходи к вам, поторопи наших и закрой мастерскую, — тяжело. Проходя по коридорам университета, Горошко заметил, что солнце в золотой час потрясающе ложится на внутренне убранство ВУЗа. «Вот бы тут Алину сфотографировать.» — пронеслось в голове у парня, но он попыталась отогнать эти мысли, вспоминая какие-то армянские анекдоты. После ссоры с Юдиным каждая мысль, связанная с Кузнецовой, казалась предательством. Какой бред. Какое право он имеет на Алину, если однажды сам все разрушил не самым приятным образом? — Ирина попросила вас поторопить, — Горошко не постучал, благо большая часть были уже одеты и занимались прическами. Переодевалась Кузнецова…. Увидев её в белье он, почему-то, начал заливаться краской. — Э, Горошко, дверь с другой стороны закрой! — кинула Дана, молниеносно подлетая и хватаясь за ручку. — Стучать надо! — и она захлопнула дверь прямо перед его носом. Серёжа шумно выдохнул. С чего такая реакция? Будто в их передружбе это самое интимное, что могло бы быть. Он спустился по стенке и сел на корточки, старательно отгоняя любые мысли. Мастера с неподдельным интересом разглядывали подопечных в костюмах, о чем-то перешептываясь. Горошко невзначай поглядывал на Алину. Красное приталенное платье с длинным рукавом, собранные в небольшие пучки светлые волосы и уставший взгляд. Кажется, все абсолютно идеально подходит для этой военной программы. — Итак, мы очень просили Москву или Подмосковье, но как вы понимаете, — Фильштинский развел руками. — Увы и ах! Там столичные ВУЗы все заняли. Был выбор между Екатеринбургом и Ялуторовском… — он специально выжидал паузу. — Едем в Екатеринбург, — восторженной реакции не последовало. — Это не все плохие новости, — сообщил Рецептер. — В данной ситуации что-то может быть хуже этого? — прошептала Полякова стоящей рядом Алине. — Так как деньги на эту поездку выделяет университет, вы поедете на поезде, а это почти двое суток. — Может, — заключила Алина. Поезда ее все еще не привлекали. — До сегодняшнего вечера все должны подойти к девочкам, — мужчина указал на Шамину и Дашкову. — Они занимаются билетами. Кто забудет — побежит в след за поездом, — резонно. — Сейчас собираем все полностью, завтра репетируем, и с этим вы уже едете, понятно? — у них совершенно не было времени собрать этот спектакль полностью, поэтому репетировали они отрывками, вырывая кого-то с пар или заслуженных выходных. Изначально Кузнецова была одной из рассказчиц в самом начале, которые рассказывали не только о своей судьбе, но и о других. Посмотрев и поразмыслив, мастера поменяли её с Лерой Калегиной, потому что та была выше Гоши и смотрелось это, мягко говоря, не очень. Поэтому и получилось так, что теперь она снова в паре с Макарчуком. Стабильность, это не так уж и плохо. Под монолог Дины из группы Фильштинского они неподвижно стояли, прижавшись друг к другу лбами, их руки лежали на щеках, а во взгляде — сплошная надежда. «Томе с Володей повезло меньше. Они начали встречаться в начале десятого класса, а сразу же после выпуска, незадолго до начала войны, поженились. Все девчонки жутко завидовали Томке. Какого жениха отхватила! Но вот наступил тот самый день... все стояли на улице возле больших репродукторов. Кто-то молчал, кто-то плакал. А потом начались проводы на фронт.» — Ты не бойся за меня. Знай, что буду я живой. Пусть молчит моя родня, верьте — я вернусь домой. — Верю, — по ее щекам потекли горькие слезы. Парень потянулся к ее губам, вовлекая в горький поцелуй. Прощальный... Они сыграли его так чувственно, как не смогли бы, наверное, многие знаменитые актеры. В этом поцелуе действительно слилась огромная любовь, надежда и всепоглощающая пустота. Герой Макарчука — Володя, ушел со «сцены», а Алина села, положив голову на колени и закрыв глаза. Гоша начал читать из-за «кулис»: «Тома! Многие говорили, что война постепенно выветривает из души солдата человеческую нежность. Оказывается, подобные утверждения — сущая ерунда. Наоборот, мои чувства окрепли, углубились, превратились в нечто святое, неотъемлемо от внутреннего мира души моей. Я верю в наше будущее. Оно у нас светлое, молодое и прекрасное… А ты в этом будущем олицетворяешь чистоту и прелесть жизни, делаешь ее очаровательной, вечно юной, звенящей, как веселый ручей». Тут же подключилась Дина, которая и рассказывала эту историю: «Тамара Волкова скончалась 8 января 1944 года в блокадном Ленинграде, совсем чуть-чуть не дождавшись письма. Она отдавала свои хлебные карточки детям, при этом продолжая помогать учителям в школе. Володя узнал об этом, когда вернулся в родной город, когда надежда на счастливое будущее была совсем близко...» По задумке преподавателей, все это время Алина должна была сидеть в одной позе, пока свет софита медленно гас. Это была последняя история, поэтому вышли все те, кто остался в живых. Потрепанные, изнеможденные, зато живые... Каждый из них прошел через ад, каждый из них потерял все... У Алины отобрали большой кусок текста, оставив лишь одно слово - «Верю». И единственной её целью стало сыграть этот отрывок так, чтобы остальные поверили. В их любовь. Отчаяние и надежду.

***

От университета Алина с Катей шли пешком, ведь квартира подруги находилась совсем рядом. Они болтали обо всем, но главной темой этого вечера стала приближающаяся поездка в Екатеринбург. Алина разгоняла тему про то, что едет туда из-за одного слова, а Катя - про поезд. У них была общая забавная история, связанная с возвращением Кузнецовой в Питер, о которой та категорически не хотела вспоминать. — Алло, — Алина взяла трубку, не глядя на экран. — Приветик, — раздался веселый голос отца. — Ну как ты там? — иногда было странно осознавать, что он мог позвонить после месяца молчания и задать такой абсолютно будничный вопрос. Но Алина должна была уже привыкнуть, что вот в этом всем весь ее папа. — Отлично, вот иду после универа. Ты как? — Одна? Пешком? — Нет, с Катюхой вот. — А если маньяк? — типичный вопрос петербуржцу. — Ну, значит, завтра нас найдут расфасованными по пакетам, — даже Королёва после этих слов посмотрела на девушку с осуждением. — Тьфу на тебя, сплюнь! — Да ладно тебе, чего звонил-то? — Тут твоя бабушка объявилась.