Tell me, tell me, tell me where to go Feel… safe when you come Hear me out, I talk in riddles Home can't be found, show me the way (Скажи мне, скажи мне, скажи мне, куда идти Чувствую… безопасность, когда ты приходишь Выслушай меня, я говорю загадками. Не могу найти дом, покажи мне дорогу) «Breathe» — Peel
Ближе к обеду я теряю свой оптимистичный настрой и устаю от людей настолько, что вновь замыкаюсь в себе. Я понимаю это, когда инстинктивно стараюсь забиться в самый дальний угол в школьном кафетерии. Я просидел первый урок рядом с Кайлом, и мысли об этом до сих пор заставляют моё сердце биться чаще. Он почти не смотрел на меня в течение всего урока, прилежно делая записи в своей тетради, но сам я не мог оторвать от него взгляда. Мне кажется, что это было слишком очевидно, но ничего поделать я с собой не мог. Всё ещё чувствую себя слишком ущербным, слишком далеким, слишком… Словно я застрял внутри себя и не могу в полной мере находиться рядом с ним. Мне было неинтересно слушать лекцию о каких-то далеких поэтах и их наивных страданиях, мне намного интереснее думать о Кайле. Интересно, он помнит ту нашу шутку, что мы придумали в четвертом классе? Да что я такое говорю, у него с тех пор было множество более удачных шуток в жизни, связанных с более интересными людьми. Внутри меня растекается, разрастается знакомая пустота, когда я сажусь за самый дальний столик в кафетерии и рассеянно смотрю на еду, которую маловероятно смогу в себя запихнуть. Мир вокруг меня постепенно тускнеет, цвета становятся более грязными, запахи тошнотворными, а звуки далекими и монотонно-раздражающими. Сглатываю тяжелый ком, когда ощущаю подавленность. Мне не хочется бороться. Это просто очередной эмоциональный скачок, пытаюсь уговорить я себя, машинально теребя шнурок на своей толстовке. Но нет ничего более сложного, чем уговаривать самого себя. Отодвигаю от себя поднос с сомнительной едой и стараюсь отвлечься тем, что разглядываю людей вокруг. Те лица, что я ещё могу узнать, растворяются в многоликой человеческой волне, которая всё пребывает и пребывает. В следующем году наша параллель перейдет в старшую школу, и уже ничто не будет напоминать о том, что когда-то в этих стенах учились именно мы. Разве только несколько грамот и кубков останутся напоминанием о группе учеников, что сумели выделиться среди общего потока. Меня посещают мысли о бесконечности жизненных циклов, о колесе времени, что прокручивается, прокручивается, прокручивается… — Отстань! — резкий вскрик почти за моей спиной заставляет меня чуть ли не подпрыгнуть на месте. Не думаю, что он был обращен ко мне, ведь я ни к кому не приставал. Оборачиваюсь, чтобы разглядеть обладателя истеричного голоса, и понимаю, что это Твик Твик, который протиснулся через толпу сгрудившихся в очередь учеников и сумел прорваться в относительно уединенное место. Если не считать меня, конечно. — Не хочу я об этом говорить! — взвинчивается нервный блондин, которого я всегда немного боялся из-за непредсказуемости. Я хочу сказать, что никогда не знаешь, чего ожидать от таких людей, как Твик Твик, они с одинаковой вероятностью могут и расплакаться, и ударить тебя по лицу, если подумают, что ты решил их чем-то обидеть. — Успокойся, детка, — терпеливо гнусавит выставивший вперед обе руки Крэйг Такер. Самый высокий парень в параллели и самый красивый, по мнению большинства девочек, к общему их девчачьему сожалению останется для них несбыточной мечтой, потому что он чуть ли не единственный из моих ровесников, кто осознал себя стопроцентным геем ещё в десять лет. Когда-то он с издевкой сказал Твику, что из-за дружбы с ним, у него никогда не будет девчонки, и это оказалось пророчеством, потому что Твик и Крэйг были официальной парой уже почти пять лет. — Я не хочу ничего слышать, — горделиво и капризно вскидывает подбородок Твик, сжимая в руках свой неизменный термос, весь в кофейных подтеках. Он приближается ко мне слишком близко, и мне хочется встать и уйти, но я не могу этого сделать, потому что Твик неожиданно плюхается на скамью рядом со мной. — Уходи, я хочу посидеть со Стэном, — неожиданно заявляет он и делает вид, что ему невероятно интересно смотреть на меня. Он тут же жалеет, потому что я всё ещё помят после вчерашней драки, синяки под глазами даже ещё не перестали набирать черноту. — В-вот черт, что с тобой произошло? — вырывается у него, Твику редко удается держать себя в рамках деликатного приличия, все его чувства обычно вывернуты наизнанку. Крэйг не уходит, он складывает руки на груди и смотрит на своего парня так, будто ждет, когда он мною наиграется и вернется к нему. — Ничего, — невнятно бурчу я, предпринимая попытку встать, но на моем запястье тут же смыкаются холодные бледные пальцы Твика. — Нет, — Твик не хочет слышать отговорки, его голубые глаза пылают праведным пламенем. — Кто это тебя? Мне казалось, что от тебя отстали ещё в прошлом году, когда предыдущий поток перешел в старшую школу. Скажи мне, кто это был, я могу попробовать разобраться. Мне становится немного смешно, когда я слышу от растрепанного и до ужаса тощего Твика, дергающего сейчас непроизвольно левым глазом, подобные слова, но я давлюсь смехом, когда за его спиной вырастает внушительная фигура Крэйга. Без своего телефона, в который он обычно утыкается при малейшей возможности, Такер выглядит вполне устрашающе. Он не только вытянулся ростом, но и заметно раздался в плечах. Вообще, мне кажется, или этот парень взрослеет слишком быстро? — Ничего страшного не произошло, — вздыхаю я, морально прижатый этими двумя. — Честно. Я уже и сам разобрался, — я поднимаю глаза на Крэйга, потому что надеюсь, что он сможет отвлечь своего парня, и мне удастся ускользнуть от них, но он только еле заметно качает головой, давая мне понять, что в данном случае он полностью солидарен с Твиком. — Серьезно? Я волнуюсь, Стэн, — голубые глазища Твика снова возникают перед самым моим лицом, и я отшатываюсь, ощутимо приложившись спиной о выступ в стене. Над нами висит плакат со схемой аварийной эвакуации, и это кажется мне весьма символичным. Чувствую себя загнанным в угол, мне совсем не хочется сейчас хоть с кем-либо общаться, но сказать напрямую я этого не могу, Твик действительно очень милый и добрый парень. Если не впадает в очередную истерику. Потому что тогда он обычно не видит перед собой никаких препятствий. Опускаю голову на сложенные на столе руки и издаю нечто похожее на стон. И тут же вздрагиваю, когда понимаю, что на спину мне опустилась чья-то ладонь. — Тише, — голос Твика полон сочувствия, а его пальцы теперь перебирают мои волосы на затылке. Приоткрываю один глаз и смотрю, как он неосознанно отстукивает указательным пальцем левой руки по своему термосу. Эти монотонные движения успокаивают его, догадываюсь я. И странным образом это распространяется и на меня. Стальное кольцо, что в очередной раз обхватило мою грудь, не давая глубоко вздохнуть, постепенно ослабевает. Смотрю на обкусанный ноготь нервного блондина и поражаюсь сам себе. — Вот вы где! — девчачий голос режет слух, возвращая меня в реальность. — Когда ты отучишься держать телефон на беззвучном, Крэйг? Зачем он тебе вообще нужен, если до тебя невозможно дозвониться? Рэд Макартур очень прямолинейна. В этом, а также в некоторых чертах лица и осанке, она походит на своего кузена, Крэйга. Вообще-то, я не уверен, что они не более дальние родственники друг другу, но все называют их кузенами. Темно-рыжие, почти красные волосы Рэд тщательно выпрямлены, и эти строгие, геометрические формы придают её лицу некоторой холодности. Она садится напротив меня, игнорируя то, что Крэйг продолжает стоять. Мне приходится выпрямиться, чтобы встретиться с ней глазами и поздороваться. На ней сегодня короткий свитшот фиолетового цвета, открывающий пупок когда она тянется вверх руками, и черные свободные джинсы с декоративными серебристыми клепками на коленках. — Ой, бедняжка, — совсем не ласково говорит Рэд, разглядывая меня. — Венди рассказала мне, что произошло, но я не думала, что всё так серьезно. Мне становится совсем неловко от того, что все вокруг рассматривают моё лицо. Видимо, чувство такта для большинства моих одноклассников — нечто непостижимое. Пальцы Рэд принимаются танцевать по телефону, она даже не смотрит на него, набирая кому-то сообщение. Замечаю, что она довольно агрессивно накрашена, но отвожу взгляд, когда понимаю, что Рэд поднимает на меня свои желто-зеленые, почти как у Крэйга, глаза. — Венди жаловалась, что ты сегодня избегаешь её, — как бы между прочим говорит она, обращаясь вроде как ко мне. — Даже и не думал, — невинно хлопаю я глазами, стараясь придать себе самый честный вид. Я действительно по пути в кафетерий привычным движением свернул в коридоре, когда заметил Венди, окруженную своими шумными подругами. Я всё ещё помню, как они налетели на меня перед актовым залом неделю назад, и мне это неприятно. По отдельности каждая из этих девочек мне в чем-то очень симпатична, но когда они собираются вместе, мне кажется, что они становятся одним целым, каким-то неизвестным и незнакомым мне зверем. — Проехали, — улыбается Рэд, переворачивая телефон дисплеем вниз и растягивая яркие губы в улыбку. Мне сложно понять, нравлюсь я ей, или же она издевается надо мной. Такие девочки слишком сложные для меня. — Стэн не хочет рассказывать нам, что произошло, — жалуется Твик, Крэйг закатывает глаза за его спиной, мне почти его жалко. — Твик, лапочка, — и снова не могу уловить, нет ли в интонации Рэд какой-то издевки. — Не всем хочется делиться с тобой чем-то личным. Понимаешь, иногда людям стыдно рассказывать о некоторых происшествиях, или же они сами для себя ничего ещё не решили, а ты уже требуешь от них каких-то ответов, — кажется, я становлюсь свидетелем какой-то застарелой вялой ссоры. Крэйга начинает ощутимо потряхивать. Я смотрю на него, и мой взгляд полон той же боли, что и у него. — Почему меня не позвали? — я так рад слышать Кенни. Боже, я действительно рад его слышать. Маккормик подкрался к нам незаметно, но я так благодарен ему, что будь у меня хвост, непременно бы отбивал сейчас им по скамье от счастья. — По какому поводу собрание? — мурлыкает Кенни, умудрившись приобнять за плечи одновременно Твика и Рэд, для этого ему пришлось буквально распластаться на столе. — Да я и сама не знаю, — холодно проворковала в ответ Рэд, делая вид, что вот-вот чмокнет Кенни в щеку, но в последний момент выворачивает из-под его руки и ловко встает на ноги. Кенни театрально вздыхает, наблюдая, как Макартур уходит в сторону заметно сократившейся очереди. Она прекрасно понимает, что за ней наблюдают, и оборачивается, чтобы показать нам свою улыбку на прощание. — Вот это девушка, — мечтательно протягивает Кенни, прижимаясь головой к плечу подрагивающего Твика.***
Чувствую себя просто счастливцем, когда мне удается покинуть кафетерий. Для меня там теперь слишком многолюдно. Тру виски и рассеянно смотрю под ноги, когда меня чуть не сбивают с ног двое мальчишек на несколько лет младше. Они тут же прыскают смехом и ускоряются, чтобы поскорее скрыться с моих глаз. Начинает болеть голова. И мне кажется, или я действительно сейчас потею, как собака? В шкафчике у меня есть упаковка каких-то натуральных успокоительных, и я решаю срезать путь к нему через секцию внеклассных кружков, где обычно зависают одни ботаны. Вот только я не подумал, что как минимум двое моих знакомых как раз и являются классическими ботанами. Не успеваю дойти до кабинета фотокружка, находящегося по соседству с кабинетом редакции школьной газеты, когда невольно подслушиваю обрывки чьего-то разговора на повышенных тонах. — Лучше бы ты не лез! — повышает в нетерпении голос девушка, мне до боли знаком этот голос. — Я не позволю тебе всё испортить! Что-то глубоко внутри напрягается, кровь отливает от конечностей, когда я понимаю, что это Венди. С кем бы она сейчас не спорила, мне хочется встать рядом с ней и попытаться её защитить. Это очень странное чувство, но она для меня действительно не посторонний человек, пусть я и веду себя с ней зачастую не совсем благодарно. — Мне не следовало с тобой вообще говорить об этом, — я уже совсем близко, поэтому слышу, как кто-то отвечает Венди, хоть этот человек и говорит значительно тише. — Тебе не кажется, что тебя всегда везде слишком много? Смотри, не удлинится ли твой нос ещё больше, если будешь продолжать его совать куда не следует? — да этот парень настоящий хам. Я выхожу из-за угла как раз в тот момент, когда Венди замолчала, не зная, что ответить, а это с ней бывает крайне редко. Она стоит ко мне спиной, и я могу хорошенько разглядеть её оппонента. Это Кайл. Вижу, как меняется его лицо с недовольно-агрессивного, со сведенными бровями и искривленным от злости ртом, до растерянного. Я застал его врасплох. Он ожидал увидеть сейчас кого угодно, но только не меня. И я понимаю, что он сейчас пытается прокрутить в голове, что из его слов я мог слышать. Кайл смотрит на меня, потом на Венди, потом снова на меня. В конце концов он начинает злиться, его кулаки сжимаются, а губы смыкаются в тонкую полоску. Он бросает полный недовольства взгляд на Венди и резко разворачивается, чтобы стремительно скрыться в коридоре. Я всё ещё ничего не понимаю, но мы остаемся в закутке между двумя кабинетами одни с Венди. Она оборачивается ко мне, и мягко улыбается. — Прости, — говорит она. — Некрасиво получилось. Кайл не согласен кое с чем, что касается рождественской постановки, но думаю, что мы придем к консенсусу. Венди прекрасно знает, как я не люблю слова сложнее, чем «отстой», но сейчас она не могла сказать ничего лучше, чем «консенсус». Будто огораживая меня от своих личных серьезных дел, связанных с Кайлом, а не с тупицей-мной. От этих мыслей я, кажется, даже больше сникаю, потому что на лице Венди промелькнула тень беспокойства. — Правда, Стэн, — она аккуратно берет меня за руку и незаметно для меня самого уводит в обратную от моего школьного ящика сторону. — Я же знаю, сколько сил тебе потребовалось, чтобы попросить прощения у Кайла. И я это очень ценю и уважаю. Не надо воспринимать наши с ним споры как нечто личное. Это останется между нами с ним. Я очень рада, что ты возвращаешься к нормальной жизни… Я слушаю её вполуха, вспоминая тот взгляд, что был у Кайла, когда он меня заметил. Он словно одновременно очень сильно испугался и испытал невыносимую боль. — Кстати, Кайл сказал тебе, что сегодня будет очередное собрание театрального кружка? Мы выбрали довольно необычный формат, — Венди говорит на одном дыхании, и её голос успокаивает меня, я снова улавливаю этот тонкий кокосовый аромат, что исходит от её густых тяжелых волос, когда она проводит по ним рукой. — У нас будут несколько сцен из сборника «Рождественские истории», в том числе отрывок из «Даров волхвов», и мне кажется… — каким-то образом я понимаю, что она хочет сейчас сказать, и всё внутри меня переворачивается, противясь этому, — что ты прекрасно подошел бы на роль Джима, — я уже отрицательно мотаю головой, когда она продолжает. — Я обычно не беру себе ролей в ежегодных постановках, ограничиваясь режиссурой и организаторскими обязанностями, но в этом году мне тоже очень хотелось бы принять участие на сцене, — она смущенно улыбается, и на её щеках проявляются по две точки-ямочки с каждой стороны, сам не замечаю, как начинаю растекаться под её чарами. — Я выбрала этот отрывок, потому что Делла Янг, и весь этот антураж, само настроение рассказа, времени, в котором он происходит, мне очень близки, — она замолкает. Не сразу понимаю, что мы остановились, но как только голос Венди стихает, реальность обрушивается на меня со всех сторон. Мы стоим посередине площадки перед школьным кафетерием, и вокруг нас растекается бездушная толпа школьников. Мне очень неуютно в этом мире и хочется снова вернуться туда, где есть только голос Венди, её руки и её улыбка. Есть только один человек, рядом с которым мне сейчас ещё сильнее хотелось бы быть рядом. И это Кайл, чей взгляд я чисто случайно выхватываю из толпы. Его серо-зеленые глаза холодны и бесстрастны. Он примеряет маску безразличия и становится совсем непохожим на самого себя. Невольно сглатываю, когда понимаю, что Кайл и не думает перестать на нас пялиться. -… поэтому мне бы хотелось, чтобы ты не отказывался сразу, — оказывается, Венди продолжила говорить. Она положила руку мне на плечо, и я вздрогнул, переведя на неё взгляд. Всего на секунду. Но когда я вновь посмотрел на то место, где стоял Кайл, его уже не было. — Что с тобой? — розовые губы Венди вздрагивают. Я неопределенно мотаю головой и внимательно разглядываю милое округлое лицо девушки перед собой. На какие-то доли секунды меня посещает мысль, что Венди специально привела меня в это место, чтобы закончить разговор. — И… — она машет рукой Кенни, остановившемуся рядом поздороваться. — Стэн… У тебя в субботу день рождения. Зная тебя, думаю, что ты не планируешь на эту дату ничего особенного, но позволь мне устроить тебе небольшой праздник, — она приближает указательный палец к большому, показывая, насколько небольшим планируется праздник в её представлении. Скажу честно, мне неприятно думать, что придется куда-то идти или с кем-то видеться, потому что мой день рождения обычно проходит в традиционных размышлениях о невесёлости этого мира и неизменном одиночестве, в котором мне давно стало по-своему комфортно. Но я не успеваю возразить, потому что Венди переходит к своим козырям. — Я приглашу несколько человек, — говорит она. — Кенни, Эрика, Баттерса, Хайди, Бебе и, конечно же, Кайла, — она произносит это так, словно это и есть её главный сюрприз. Не могу поверить в то, что ей удастся привести Кайла, если только что она кричала на него в коридоре, а потом он бросал полные презрения взгляды на нас с ней, но Венди выглядит уверенной. Она воспринимает моё молчание, как согласие, и похлопав меня по плечу, оставляет на моей щеке холодный след секундного поцелуя. Венди уходит, а я остаюсь в одиночестве в потоке жизни, окружающей меня. Люди проходят мимо меня. Они проходят сквозь меня, словно я невидимка. Никто даже не толкает меня плечом, хотя я по-любому мешаю. Прогуливаю следующий урок, прячась в туалете, а потом сбегаю от Венди и Кайла, проигнорировав собрание театрального кружка. Не отвечаю на телефонные звонки и сообщения, чувствуя себя последним трусом, пока не вижу, что мне звонит мама. Уверяю её, что со мной всё в порядке, и что я доберусь до дома на автобусе. — Что с тобой происходит, Стэнли? — вздыхает она, чувствуя, что со мной всё далеко не в порядке. «Что со всеми вами происходит, мам?» — хочется мне спросить её в ответ, но я молчу. Мы оба довольно долго молчим. — Перезвони мне, когда доберешься домой, — первой сдается мама.