Несколько десятков признаний тебе.

Он разведен уже восемь лет. Он бизнесмен, владеющий несколькими корпорациями в Москве. Если он щелкнет пальцами, около него в ряд соберутся сотни женщин. Красивых женщин. Ему не составит труда купить каждой по респектабельной квартире в центре Москвы. Но они все его с ума не сводят. Они не заставляют его улыбаться, шептать что-то ласковое. От их поцелуев ему хочется только кривится, в глаза не темнеет. И красота у них какая-то не такая. Глаза у них не пронзительные, даже не отдают морской синевой. Волосы не шелковистые, намёка на огненные краски в них нет. Они все не Лисса. А Нортону только она и нужна. Но Огнев не признается, потому что поклялся бывшей, что ее он ненавидит. Поэтому сейчас, когда секретарша сообщает, что у него в приемной сидит известная актриса Лисса Белая и ждет разрешения войти в его кабинет, он сначала расплывается в радостной улыбке, а потом резко нацепляет маску равнодушия, надменности. Оправляет безупречный пиджак, приглаживает волосы и говорит, что войти можно. И Лисса входит. Своей кошачьей грацией, своей великолепной утончённой фигурой, внешностью, улыбкой, она сводила его с ума, заставляла задыхаться. И сейчас Нортон до боли сжал угол стола, чтобы не натворить глупостей. Лисса смотрит на него своими синими-синими глазами, скользит по его лицу взглядом и незаметно хмурится. — Привет, — равнодушно кидает она и садится на диван, закидывая ногу на ногу. — Попроси у своей секретарши чашку кофе. Латте, если ты еще помнишь. Огнев не удивляется ее наглости, потому что знает, что напускное. На самом деле Лисса скромная, робкая девочка, которую может обидеть любое высказывание в ее сторону. — Помню. — усмехается Огнев и просит две чашки кофе без сахара. Потом смотрит на неё, присаживаясь за стол. — И ты всё-таки пришла. Спустя восемь лет отсутствия ты пришла. Я думал, что этого не случится. Лисса улыбается уголком рта. В ее красивых глазах пляшут чертенята и отражается свет ламп. Нортон очень любил ее глаза. Потому что в них весь мир можно увидеть. И даже спустя столько лет он помнил эту ее привычку морщить нос и щурить глаза. — О, Огнев, ты слишком себя любишь, думая, что я не приду сюда, боясь встречи с тобой. Не забывай ты, всё-таки, отец моей дочери. — Как она? — между делом спрашивает Нортон Огнев, кивая секретарше, которая, прикусив губу и презрительно глядя на Белую, ставит поднос с кофе на стол. Лисса отбирает чашку и делает глоток, блаженно прикрывая глаза. — Лучший напиток после горячего шоколада в зимний вечер... — тянет она и улыбается. А принципы у нее все те же. Горячий шоколад любит, зиму ненавидит, потому что мерзлячка ужасная. Нортон помнит, как она спала зимними вечерами, когда они ездили на дачу к его маме: в его свитере, под ватным одеялом, крепко-крепко прижимаясь к нему и пряча свою голову в изгибе его плеча. И Нортон берег ее, часто не спал, все растапливая печку, чтобы ей тепло было. — Василиса прекрасно. Сейчас гуляет с Драгоцием и Фрезер. Ты же все прекрасно знаешь. Ты общаешься с ней и рассказывает она тебе, мне кажется, даже больше, чем мне. Под конец она поджимает губы и исподлобья смотрит на нее, так что Нортон не сдерживает умиленного вздоха и смешка. — Что ты ржешь, Огнев? Да, я ревную, что в этом такого? — Лисса обиженно сопит, глядя на бывшего. — Ничего. Я просто скучал по этому всему. — И сам понимает, что сказал. Лисса резко поднимает на него глаза, отставляя чашку на столик. Ее рыжие пряди мило взлетают вверх, глаза щурятся, а губы подрагивают. — Что прости? — почти шепотом переспрашивеет она, сглатывая. — Норт, ты серьезно? И Огнев сдается. Поднимает руки вверх, усмехается и кивает. Подходит к ней и присаживается перед ней на корточки. Ее синие глаза сейчас так близко, что Огнев видит отражение своих серо-зелёных. И сейчас он видит каждую мелочь на ее лице. Ее веснушки, рассыпанные по носу и щекам. Лисса эти веснушки не очень любила, а Огнев обожал, потому что для него веснушки – признак невинности, чего-то хорошего. — Да, Лисс. Я скучал по тебе. Жутко скучал. Спроси у дочери, я только и спрашивал: как ты? Что ты?..Я очень скучаю по тебе, Лисса, и я очень рад, что ты пришла, потому что я сам не смог бы. Потому что гордый до ужаса. Белая прикусывает губу и виновато смотрит на Нортона. — Я сильно засела в твоей голове, да? — почти шепчет она и Нортон кивает. — И ты никак не можешь?.. Нортон качает головой, нежно касаясь пальцами ее запястья. Чувствует, как все тело ее вздрагивает, и улыбается, переплетая пальцы её руки со своими. — Ты же тоже, да? Тоже скучала по мне? Лисса выдыхает, бессильно утыкаясь лбом в его шевелюру. Она вдыхает мускусный аромат его шампуня, такой родной... — Я тебя люблю просто, Норт. И не переставала. Именно поэтому пришла, потому что мне просто плохо без тебя, понимаешь? Нортон понимает. Потому что тоже любит. Он подхватывает пальцами ее подбородок, заставляя смотреть ее в свои глаза. — Белая, я тебя люблю, слышишь? Очень люблю, малыш. Его губы соприкасаются с ее, когда те растягиваются в улыбке. Она обхватывает одной рукой его шею, а вторую запускает в пшеничные волосы. Им нужны только они...