Нас с тобой связывает общее прошлое, наша дочь и мать. Так почему меня тянет к тебе не только из-за этого?
Нортон отчаянно стонет, когда его руки, покрытые мозолями и кровоточащими ранами, соскальзывают с замка́. Как выбраться из этого чертова заточения? Шакл скалится в углу плохо освещенной темницы и присаживается на лавочку, довольно прикрывая глаза. — Тебе в самом деле доставляет удовольствие издеваться над людьми? — шипит Огнев, взглядываясь в него со всей ненавистью на которой способен. Рыжеволосый мужчина оскалился, соответсвуя своему имени. Он подошел ближе и ухватил Огнева за руку, выворачивая к спине. Нортон сжал губы, сдерживая болезненный скулеж. — Я обожаю играться с такими как ты: богатыми, эгоистичными, живущими только для себя, придурками. Я всегда мечтал увидеть, как твоя гордая шейка сворачивается, а голова со смазливым личиком катиться по ступеням прямо к ногам твоей рыжеволосой красотки. — Да пошёл ты! — выплевывает Огнев, понимая, что с Лиссой сейчас может произойти, что угодно, пока он тут. Астргор рассказал ему, что он их специально рассорил, чтобы было легче заполучить корону времени, а Огнев, ослеплённый собственной гордостью и гневом даже не стал слушать Лиссу, которая никогда ему не врала. В ту ночь, когда Астрагор посетил его и рассказал горькую правду, Нортон был готов убить себя, лишь бы не испытывать ту дикую боль, которая съедала его изнутри за то, что не поверил Лиссе, бросил ее, осквернил и нарек на вечные страдания, отобрав все уважение и дочь. За то что свою девочку предал и растоптал. И слова духа о том, что скоро «милой феечки» не станет, заставляли воображать самые страшные картины, захлебыватья собственными страхами и кровью. Если Лисса умрёт, то жизнь остановится наверняка. Сбежать отсюда невозможно. Нортон перепробовал все. Часодейство не работает, а от безжалостных пыток Шакла в нем ни осталось ни капельки сил. Огнев был слишком изможден. Шакал наклонил к нему свое уродливое лицо в шрамах и криво улыбнулся. — Я знаю, что доставит тебе самую сильную боль, Нортон Огнев. Без своей рыженькой ты точно не смжешь. По сравнению с ее смертью, эти пытки для тебя ничто. Саме худшее — это моральная боль. Ты будешь мучиться до конца дней, пока, наконец, сам не подохнешь от боли. И Шакл был прав. Боль от смерти Лиссы станет его клеймом, которую заглушить ничем не получится. Он стиснул зубы, когда плеть обрушилась на его спину и закрыл глаза. Ему не больно. — Остановись, Шакл! Громкий, повелительный, но в тоже врмя совершенно бездушный голос заставляет обоих поднять головы и посмотреть на Рока Драгоция, который, заложив руки за спину, внимательно наблюдал за пытками. Он подошел ближе, глядя только в глаза Огневу. — Шакл, тебя зовет учитель. Немедленно. Шакл сплюнул на пол, отбрасывая плеть. — Радуйся, щенок, нас отвлекли. — презрительно произнес он Нортону и недовольно глянул на Рока. Он скрылся за углом и вскоре донесся тяжелый топот его ног на лестнице. Нортон осел на холодный пол, тихо постанывая от боли. Но, видимо, планы Рока были иные. Он протянул стрелу, принадлежавшую Огневу и произнес: — Бери, Огнев, времени мало. Нортон недоверчиво покосился на сына Астрагора, словно он предлагал что-то из запретного. — Что ты делаешь? — буркнул Огнев, смотря, как он достаёт из-за пазухи сдобную булочки и бутылку воды. Кидает ему рубаху и потертые штаны. Рок едва заметно улыбается, но улыбка тут же пропадает. — Спасаю тебя и еще одну невинную жизнь. Если поторопишься, а ты обязан это сделать, успеешь спасти Белое Величество. Переход я тебе открою, пока подкрепляйся. Шакл быстро поймёт, что его обманули, когда наткнется на закрытую дверь Астрагора. Нортон лишь приподнял бровь, натягивая рабочую рубаху и брюки. Открыл бутылку, делая жадные глотки воды. Голодом его морили три дня и организм был настолько обезвожен, что Нортон не мог даже сжимать кулаки. — Зачем ты помогаешь мне? — когда с перекусом было покончено спросил Нортон. — Я же враг твоего отца... О, черт, звучит, как в остальском боевике. Рок подтолкнул его к переходу, напоследок пожимая руку. — Вот именно, что враг. Я не вижу смысла лишать невинных людей жизни. К тому же, я ненавижу своего отца. Удачи, Нортон Огнев. И, да, числовое имя Елены хладнокровь. И Огнев нырнул в зеркало, так и не успев спросить зачем оно ему. Где он Огнев понял сразу, кдва разглядев Белый Замок. Что происходит он понял, когда посмотрел в небо. Разноцветные эферы мелькали, заставляя глаза болезненно щипать. Огнев поднес ко лбу ладонь, сложив ее козырьком, чтобы хоть как-то спастись от солнца... И закричал. — Лисса, твою мать!!! В следующую секунду он уже мчался ввысь, успевая отразить эфир Мортиновой. Лисса взглянула на него удивлённо, пытаясь скрыть неподдельную радость. На ее щеке красовалась глубокая рана, белое платье кое-где было пропитано кровью. Мортинова выглядела не лучше, только безупречный макияж размазался и выглядело это весьма устрашающе. Она округлила глаза, глядя на Нортона: — Какого черта?! Ты же должен быть в темнице! Нортон удивленно вскинул брови, играючи перекидывая стрелу из одной руки в другую. Лисса стояла сзади и Нортон слышал не тяжелое прерывистое дыхание. — Неужели? — его лицо тут же помрачнело, — А я разве не говорил тебе, тварь, чтобы ты к моей семье даже на километр не приближалась?! Он быстро обернулся, глядя на опешившую Лиссу. Он схватил ее за запястье, заглядывая в глаза: — Ты в порядке, родная? — Норт... Что ты тут делаешь, Норт? — прошептала рыжеволосая, стирая со щек непрошенные слёзы. Огнев прижал ее к себе, целуя в макушку. — Я разве мог допустить твоей смерти, Белка? Но в этот же момент, когда Лисса собирается заговорить, Елена издает недовольно вопль: — Значит, умрёте оба! В один день, каи хотели! Кровь!!! Нортон закрывает Лиссу собой и чувствует, как бок прожигает адская боль, а рубашку пропитывает кровь. Лисса испуганно пискнула, прижимаясь к нему сильнее и проводя рукой по его боку. — Норт, у тебя кровь... Огнев жмурится. Не больно. — Пустяки, детка. Мне не больно. Но с этим пора заканчивать. Он чувствует, как тело слабеет, а перед глазами появляются черные круги, которые заполняют все поле зрения. — Воркондалх! — из оставшихся сил восклицает он, чертит косой крест. Слышит визг Елены, истеричный смех Лиссы, шум внизу. Чувствует, как голова тяжелеет и он летит вниз уж точно не на крыльях. Силы покинули его. Но ему не больно. Лисса жива.***
Нортон тихо стонет, хватаясь за голову. Голова раскалывалась, кружилась, тошнило и хотелось только одного: пить. Нортон пытается собрать в голове пазл всего происходящего, но помнит лишь, что спас Лиссу. — Все в порядке. — слышит он тихий голос Белой Королевы совсем рядом. Чувствует, как теплые пальцы аккуратно гладят его по щеке, а после накладывают на лоб влажную тряпку. — Все в норме, матушка, жить будет. — Хотелось бы... — невесело усмехается она, как-то слишком глухо. — Он потерял много сил. У него много побоев на теле, наверное, Астрагор его не щадил. А он еще совершил утомительный переход, потратил последние силы на зачасование Мортиновой, а потом еще вниз головой на землю летел. Ясное дело, что любой не выдержал бы такого. Нортон приоткрыл глаза, глядя на Лиссу, сидящую на краю его кровати и матушку у окна. Где он? Разглядывая белый ковер, туалетный столик с множества баночек, белый шкаф и камин, Огнев догадался, что находился в покоях Ее Величества. — И ты меня даже не поймала, да? — прохрипел Огнев, щуря глаза. Рыжие волосы взметнулись. Лисса обернулась, глядя на него синими уставшими глазами. — Норт! — воскликнула она, не сдерживая радостной искренней улыбки. — Очнулся! Матушка покосилась на него, улыбаясь уголком губ. — Ну и слава Эфларусу! Я пойду, пожалуй. Вам явно нужно побыть одним. Черная Королева вышла, напоследок подмигивая сыну. Нортон приподнялся на подушках, глядя на Лиссу. Он коснулся рукой ее щеки, заводя пряди волос за ухо. — Ты жива... Лисса улыбнулась, накрывая его ладонь своей. — Конечно, жива. Благодаря тебе. Огнев сглотнул, привлекая Лиссу к тебе. — Я... — он ткнулся носом ей в волосы, судорожно вздыхая. — Прости меня, что не поверил тебе, Лисс. Я чертовски люблю тебя, моя девочка. Сильно, до невозможности. Можешь ударить меня, вышвырнуть, но я люблю тебя, никогда не переставал. Если бы не моя гордыня... О, Лисса, — он горько усмехнулся. — Ты лучшее, что происходило со мной. И я очень, очень жалею, что не поверил тебе, потерял тринадцать лет счастливой жизни, обрек тебя на страдания, лишил дочь детства, мать настроил против всех. Я придурок, но когда понял, что тебя может не стать...Я бы не смог без тебя. Я ужасно сильно люблю тебя, Белка. Лисса всхлипнула, легонько улыбаясь. Сжала его ладонь, покрывая мелкими поцелуями. — Я никогда не злилась на тебя, Огнев. Если совсем чуть-чуть от твоей чрезмерной гордости. Я злилась на себя, за то что не смогда открыть рот, чтобы противостоять. Огнев приподнял ее подбородок, касаясь сухими губами ее солёных губ. — Я люблю тебя.