Simpler than that

У других пар тоже было довольно тяжело. Когда Сонхва, наконец, сказал, что они могут открыть воск, корабль чуть не опрокинулся, когда они взволнованно бегали вокруг него, открывая воск. Минги и Уён были самыми громкими, они кричали то здесь, то там, потому что, наконец, они снова могли разговаривать друг с другом, не беспокоясь. Чонхо и Ёсан были самыми нормальными из всех — они слишком привыкли жить в тишине. Русалкам было очень неловко их слышать, одна из них даже сказала Сонхва, что его команда звучит как группа голодных чаек. Уён и Сан беспорядочно болтали — оба выглядели такими оживленными, настолько погруженными в свой разговор внутри вороньего гнезда, что все знали, о чем они говорили, даже русалки слышали это — независимо от того, как оба пытались хранить молчание. — Не могли бы вы спуститься к обеду, голубки? — спросил Сонхва, потому что их разговор казался бесконечным, казалось, что ни у Сана, ни у Ёна не осталось темы для разговора. — Ага! Идём! По мере того, как они приближались к островам, волны становились всё сильнее, погода становилась всё более неустойчивой, а дни становились намного длиннее, особенно для Минги. В эти дни он боролся со сном, потому что количество магии, витающей в воздухе, было настолько ошеломляющим, что он не мог её ощутить, не говоря уже о том давлении, которое он чувствовал, потому что он единственная ведьма на борту, что делало всё супер-пупер плохо. Казалось, ничто не помогало ему разбудить его тело, его график сна, казалось, был перемешан между днем ​​​​и ночью — даже Сонхва не мог ему помочь. В конце концов, он попал в точку срыва, когда буквально спал на полу, сам того не осознавая, а затем проснулся через пятнадцать часов в своей комнате от того, что Юнхо отчаянно тряс его тело. — Минги! Пожалуйста, дорогой, проснись! — он слышал этот голос, но он казался очень далеким, но присутствие Юнхо было таким близким. Он чувствовал всё происходящее рядом с ним, но всё же не мог открыть глаза. Как бы он ни старался. Он хотел ответить своему щеночку, но губы подвели его — ничего не вырвалось, даже звука. — Он ещё спит? —раздался другой голос. Такой же глубокий, как у Юнхо, но более бархатистый. Это Сонхва . — Да. Не отвечает, — ответил Юнхо, несмотря на то, что Минги изо всех сил пытался даже просто дернуть губами — и снова потерпел неудачу. Ему нужно было сказать Юнхо — ему нужно было сказать своему возлюбленному, что он в порядке… Но ничего. Последний раз Минги был таким… много лет назад, если Юнхо прекрасно помнил. Он был в стрессе, изучая, запоминая и демонстрируя свои магические навыки для своего последнего испытания в качестве ведьмы-стажера, не говоря уже о том, что тот, кто поставил ему оценку – это его собственный отец, что сделало ситуацию ещё хуже. У Минги было довольно горькое прошлое, из-за чего у него легко случались приступы паники, сонный паралич и приступы тревоги в случайное время — вот почему он всегда оставался в стороне от боев. Это была настоящая причина. В итоге он проспал двенадцать часов после того, как сдал последний тест в тот день. — Это плохо. Его тело всё ещё не может приспособиться ко всей этой энергии, но что-то не так. Я что-то упускаю? — спрашивал себя Сонхва, но не мог понять, что это такое, потому что русалки ничего не делали, пока он внимательно наблюдал за ними, а на остальных, похоже, это никак не повлияло. Ещё через два часа Минги наконец смог пошевелить руками. Сначала было… тяжело, как будто что-то давило на него, чтобы он просто лежал, просто оставался на своем месте и никогда не просыпался. Он чувствовал, как Юнхо спит рядом с ним, свернувшись калачиком, как он обычно делал в молодости. Минги начал шевелить губами, согревая лицевые мышцы после того, как не использовал их почти восемнадцать часов. Голос у него сначала был хриплым, а потом он заметил на тумбочке стакан с водой, выпил его одним махом и почувствовал себя… немного лучше, чем раньше. — Щеночек? — спросил он, похлопывая своего возлюбленного по плечу. Казалось, он зашевелился и услышал ленивый щелчок изо рта Юнхо. Как только он узнал, что Минги проснулся, он резко принял сидячее положение, всё ещё пытаясь понять, правда ли это или это просто его разум балуется с ним. — Милый? — Эй, щенок. — О, черт возьми, Минги! Ты проспал бог знает сколько времени! — Юнхо обнял другое сидящее тело, всё ещё не веря, что его возлюбленный наконец очнулся ото сна. — Я знаю, щеночек, я знаю. Что-то пыталось удержать меня, но ты моя мотивация снова проснуться. — Ой, милый. Но что же все-таки произошло? На днях ты казался нормальным, будучи громким — будучи собой. А потом вдруг ты просто заснул вот так на полу. — Я толком не знаю, щеночек, ну, пока толком не знаю. Я борюсь со сном в эти дни, я едва могу держать глаза открытыми днем, но я не могу закрыть их ночью. Мое тело и разум, должно быть, слишком сильно напряглись». — О, верно… помнишь последний тест? Ты тоже был таким. — Как я мог забыть? В тот день я спал двенадцать часов, после того как папа смотрел на меня три часа подряд. Извини, я слишком легко впадаю в панику и стресс. — Глупый ты, милый. Я не виню тебя, когда ты иногда получаешь их легко, но в следующий раз, пожалуйста, поговори со мной, хорошо? Все беспокоятся о тебе. — Ага, щеночек. Я обязательно запомню это. Остальные спокойно приближались к Минги, когда Юнхо сообщил им, что проснулся. Никто не хотел снова давить на него, узнав причину, по которой он внезапно заснул как убитый. «Я никогда не знала, что принц будет таким красавчиком» «Я тоже, Джису, он такой мечтательный!» «Что ж, если бы мы только были сиренами… команде повезло, что к ним относятся с такой любовью и заботой, но, может быть, его уже взяли! Если это так, то это позор. Даже люди на поверхности не выглядели такими же ангельскими и неземными, как он.» «Да, люди-мужчины никогда не были в моем вкусе, особенно этот печально известный пират-сердцеед Чхве Ёнджун. Интересно, экипаж знает его лично?» Сонхва случайно услышал этот разговор и не хотел прерывать сплетни русалки. Было ясно, что его лицо выглядело ненормально красивым, но до Хонджуна его никогда так не называли, так что он не привык, чтобы люди им восхищались, не говоря уже о незнакомцах. Он только вздохнул при упоминании Ёнджуна, потому что, если бы Уён мог понимать и говорить на их языке, он бы весь день сидел, говоря о Ёнджуне плохо. «Что ты хочешь услышать о Ёнджуне?» — спросил их Сонхва, потому что знал, что они с Уёном уже сегодня свободны. «Что ты знаешь о нем? Если можно, то всё! » Затем Сонхва позвал Уёна, и, поскольку сирене было нечего делать, они спустились, чтобы немного поболтать с русалками. — Привет, — кротко сказал Уён, он немного стесняется перед новичками. Русалки улыбнулись ему, что отлично подходит для начала разговора. «Итак, он здесь, один из бывших любовников этого человека, Чхве Ёнджун, о котором вы все говорите» — Уён не спросил Сонхва, что это значит, потому что он мог понять контекст, но он не мог ответить на языке Мера. Затем Сонхва начал рассказывать о начале их отношений Уёна и Ёнджуна. Они оба начали, когда Ёнджуну было всего 22, а Уёну 16, но затем Ёнджун исчез в середине года, только чтобы вернуться и поцеловать Субина, а не Уёна. Русалки таращились на объяснение Сонхва, так что слухи о том, что он печально известен как «принц-сердцеед», были правдой. Затем Сонхва продолжил, что Уён преодолел его в свой семнадцатый день рождения, и в том же году его отношения с Сан расцвели. Когда русалки спросили, кто такой Сан, Уён указал на человека на вороньем гнезде, на что русалки посмотрели на него и их челюсти отвисли. Русалки думали, что они были просто платоническими лучшими друзьями, потому что на самом деле они не из тех эффектных типов, которые каждый раз хвастаются своим возлюбленным «Где, черт возьми, ты его взял?» или «Ты соблазнил его?», и все они терпеливо спрашивают один за другим. Когда Сан спустился из вороньего гнезда, его встретила улыбка Уёна в воде, он улыбнулся в ответ и спросил, о чем они говорили ранее. Он покраснел от того факта, что все они говорили о его отношениях с Уёном, но затем присоединился к ним на маленьком корабле — и Хонджун тоже поплелся за ним. — Ужин готовят Ёсан и Чонхо, если вы, ребята, проголодались, особенно вы, звёздочка. Ты пропустил обед, — Хонджун указал пальцем на Сонхва. — Да, капитан, —русалки также заметили разный блеск в глазах принца, когда он смотрел на Уёна и когда он смотрел на Хонджуна. Если он смотрел на Уёна, это было похоже на ласковый взгляд матери на своего сына, но если взгляд Сонхва останавливался на Хонджуне, это было так, как будто жена наконец-то взглянула на его мужа после очень долгого дня, и это было очень приятно смотреть. «Мой принц, вы, может быть, состоите в отношениях с капитаном?» — смело спросила одна из них, та, что со светлыми волосами. «О, вы действительно проницательны. Я действительно в отношениях с капитаном» — беззастенчиво заявил Сонхва, развеяв надежды русалок на то, что принца не похитили.