Simpler than that

Волны магии стали сильнее, особенно для Сонхва и Минги. Волны их обычно интенсивно приходят в три часа ночи, затем стихают в шесть, что делало их практически бессонными в это время. Как бы они ни старались, оба никак не могут уснуть. Хонджун заметил движение на кровати, и Сонхва исчез из его рук. Он попытался проснуться, и когда ему это удалось, он увидел, как Сонхва свернулся калачиком и сопит на простынях. — Эй, звёздочка, ты в порядке? — спросил капитан, беспокоясь о своём возлюбленном. — Да-да… — он не в порядке. Его голос сорвался, а рыдания становились громче, когда он тяжело дышал, чтобы успокоиться. — Что тебя беспокоит в этом? — Я не могу заснуть, Джун, я пытался, но не могу! Магия не давала мне уснуть… — Тише, детка, — Хонджун придвинулся ближе к Сонхва, успокаивая его нежными поцелуями на лице Хва. Затем его руки начали искать путь к Сонхва, переплетая их очень мягко и нежно, на что сирена ответила, сжав его хватку. — Когда ты стараешься изо всех сил, но у тебя ничего не получается, — начал петь Хонджун. — Когда ты получаешь то, что хочешь, но не то, что тебе нужно~, когда ты чувствуешь себя таким уставшим, но не можешь заснуть, застряв в обратном направлении, — его свободная рука начала деликатно гладить черные локоны, ещё больше успокаивая сердце Сонхва. — Не волнуйся, дорогой, потому что огни приведут тебя домой и зажгут тебя, а я попытаюсь… исправить тебя, — он закончил целомудренным поцелуем в висок Сонхва, стерев всё беспокойство сирены и заменив его с безмятежным чувством. — Спасибо, — сказал Сонхва, нежно глядя на своего возлюбленного. — Всё для моей звезды, того, что заполнил полость в моей груди таким количеством мерцающих огней. Если вы думаете, что в этой главе снова пойдет речь о Юнхо и Минги, то нет. Это зарезервировано для наших любителей зонтиков, Уёна и Сана. Сан и не подозревал, что утро так легко переходит в вечер. Хотя он никогда не был жаворонком, он и не совой, которая ложится спать в три и просыпается в двенадцать. Иногда он просто ленивый, и от этого время бежит быстрее. — Сан-а, на улице дождь, — сказал Уён, выглядывая наружу, лежа на краю их кровати. Он казался взволнованным, но Сан не знал, что привело его в такое состояние. — И? — спросил он тихим голосом, потому что как раз собирался спать, когда Уён упомянул об этом. — Я читал эти… гм… любовные романы, которые были у Хонджуна-хёна, и… в одном из них были любовники, танцующие под дождем… и это звучало так… весело, например, танцевать под дождем, насколько романтично это может быть? — глаза Уёна сияли, и он выглядел таким ожидающим… Сан не глуп, чтобы заметить, что сирена хочет попробовать. — Хочешь этого? — спросил он. — Да! Конечно! — несмотря на то, что он злобно выглядящий левиафан, Уён всё ещё всего лишь ребенок в оболочке взрослого тела, всё ещё молодой и всё ещё в последних годах своего подросткового возраста. — Сначала мне нужно подготовить сменную одежду, — сказал старший, а затем открыл свой багажник, чтобы посмотреть, есть ли что-нибудь. Он подобрал бежевую рубашку и коричневые брюки, затем снял свою рубашку, чтобы бросить ее с кровати. — Почему ты раздеваешься?! — Уён выглядел… несколько удивленным. — Ты никогда раньше не видел тела мужчины? — в шутку спросил Сан, но сирена ответила серьезным кивком. — Даже у Ёнджуна? — ещё один кивок. Тело мужчины было худощавым, с грубыми линиями, широкими плечами и тонкой талией — этого было достаточно, чтобы сирена в миллионный раз влюбилась в своего бойфренда-человека. Сан хрустнул суставами, затем что-то похожее на черное пятно кожи на его левой груди привлекло внимание Уёна. Оно было пышным, с написанными на этом месте буквами, пачкающими кожу, как чернила на бумаге. Было написано: «Уён». — Сан? — спросила сирена, разум был затуманен, чтобы найти причину, по которой его имя было здесь. — Что? Ой. Ты видел мою татуировку? — Сан выглядел застенчивым, когда упоминал об этом. — Почему там было мое имя? Тебе не больно красить кожу иголками? — Хм? Я хочу помнить, что ты мой единственный, и ты единственный, кто должен быть впереди моего сердцебиения — ты важнее меня. Я знаю, что это выглядело очень просто, у меня действительно не было времени, чтобы украсить его в другом месте, поскольку мы переезжаем из порта в порт. — Могу я… потрогать его? — Уён был очень тронут заявлением своего возлюбленного, но он знал, что когда-нибудь кто-то заменит Сана — или, что еще хуже, кто-то заменит его в сердце Сана — но он отбросил свои мысли — глупое сердце и твоя травма из-за этой суки Ёнджуна. Слова было ухабистым, немного шероховатым, но, тем не менее, красивым. Его имя, это его имя. Его единственная известная миру личность, и это было там, на Сан. — Так? Тебе нравится это? — спросил мужчина, всё ещё не понимая, почему Уён хмурится. — Мне это нравится, Сани, — он пытался быть убедительным, но Сан всё ещё смотрел на него с беспокойством. — Ты… может, всё ещё боишься, что тебя можно заменить? Уён-и? — Сан знал свою неуверенность — свою травму от того, что его заменили так внезапно и так тайно из-за этого одного придурка. — Д-да... — Я знаю кое-кого, кто мог бы. — Кто? — Уён боялся откровенного признания Сана. — Наши будущие дети, мой дорогой, — и мужчина сказал это так, как будто в этом не было ничего особенного. Как будто это не заставило сердце Уёна подпрыгнуть в космос и рухнуть обратно. Его лицо покраснело от этого заявления, и Сан, который вышел из их комнаты, лишил его дара речи. Он поспешно сравнялся с Саном, который уже бегал по палубе без рубашки под дождем. Если бы они были в городах, люди бы сразу подумали, что его бойфренд сумасшедший. Его настроение быстро изменилось с любящего и спокойного на хаотичное и детское — он кружился под серым небом, когда вода заливала всё его тело. — Присоединяйся ко мне, Ён-и! — Сан протянул руку, предлагая Уёну погрузиться в безумие, в котором он находился. Сирена тут же приняла её, и оба уже начали кружить по палубе, танцуя, вспоминая, чему их учили Минги и Юнхо. — А не свернуть ли нам налево? — А разве не вправо? — А? Оба смеялись над своими ломкими воспоминаниями, понимая, что они слишком сосредоточены на прибытии на острова, пока просто не разучились развлекаться. Чонхо и Ёсан присоединились к ним, услышав какие-то дикие звуки с верхней палубы, и все они счастливо засмеялись, обливаясь дождевой водой. Ёсан красиво танцевал, фристайлил и придавал своему телу позу, о которой никто не знал, что он может сделать, как если бы он был рисунком на холсте, нарисованным каким-то гениальным художником. Сирена обладала большей гибкостью, чем все они, заставляя других завидовать тому, как его тело могло искривляться без такой боли и судорог, когда его мышцы растягивались. — Покажи им, что у тебя есть, Ёсан-и! — то был редкий мимолетный момент, когда Чонхо забыл подставить хён с именем Ёсана — и обычно ласкательное имя было зарезервировано только тогда, когда они были в своей комнате. Ёсан был довольно проворным и быстрым на ногах, чего не каждая сирена могла достичь, даже если они годами ходили по поверхности. Ёсан тренировал свои ноги, чтобы они были похожи на один из тех… танцев, которые на человеческом языке называются балетом. Но он не был мастером, он мог сделать только так много, прежде чем у него кончились движения. Они продолжали танцевать всю ночь под дождем, под всей этой водой, пропитывая их до глубины души, когда их души ликовали.