Simpler than that

Когда Сонхва и Хонджун забирались на свои лодки, они заметили, что русалок не видно. Может быть, только может быть, они решили сбежать. Но нет, потом показалась голова. Это была Дженни. «Я останусь здесь, ну, мы все четверо останемся здесь, мы ничего не будем делать» Сонхва почувствовал облегчение, а затем поднялся с помощью Хонджуна. Они гребли на маленькой белой лодке с золотыми украшениями, одинаковыми белыми и золотыми веслами, следуя за левиафаном глубоко в слой тумана. Они гребли, гребли и гребли. Но ничего, казалось, не происходило, и ничего, казалось, не выскакивало. Хонджун выглядел расстроенным, гребя глубже с каждой греблей, в надежде, что они быстрее доберутся до места назначения. Нет, это не заставило их лодку двигаться быстрее, по правде говоря. Затем Вайолет резко остановилась, заставив обоих тоже остановиться, сомневаясь в действиях левиафана.  «Продолжайте грести вперед. Моя задача здесь выполнена»   После их миллионной гребли можно было увидеть берег вместе с островом. Песок был розоватым, пальмы оживленно качались под залитым полярным сиянием ночным небом, и все это казалось ненастоящим. Мол, все они как будто вышли из другого царства, но застряли здесь, так как их портал ушел куда-то ещё. Оба держались руками за вход в пещеру, куда их что-то, казалось, звало. Кристаллы красиво освещали лицо Сонхва, голубоватый свет делал его черты резкими и прекрасными, зрелище, которое Хонджун навсегда запомнил и лелеял. Они шли. И шли. И шли. Кристаллы стали меньше, освещая им путь своим тусклым светом, пока оба пытались ступить на тропу впереди них. Всё было темно и скромно, эхо их шагов наполняло пустую пещеру до краев, и это звучало громко для них обоих.     Затем, из ниоткуда, из глубины пещеры появилось озеро, наполненное светящейся голубой водой, приветствуя их своими мягкими лучами. «Ныряй, дитя мое. И он последует за вами в священное место» Хонджун тоже это слышал и казался ещё более расстроенным из-за того, что ему пришлось расстаться с Сонхва. — Джун, ты слышал её. — Но... — Но что, капитан? Хонджун целомудренно поцеловал сирену в губы, достаточно долго, чтобы они оба задохнулись, когда прервали его. — Ты можешь… пообещать мне кое-что? — Хонджун взял руки Сонхва в свои, сжав их обеими своими младшими руками, как будто умоляя. — Что? — Просто… не умирай. Вернись ко мне. Ты можешь это сделать? — спросил капитан, потому что там внизу может случиться что угодно, буквально всё, а Хонджуна нет рядом, чтобы помочь Сонхва.   — Да, любовь моя. Всё, что угодно для тебя.   Руки Хонджуна, сжимавшие сирену, ослабли, вздохнув в поражении, когда он увидел, как Сонхва изменился, возвращаясь к себе домой, к водам. Хонджун не знал, что у Сонхва что-то на спине — ну, татуировка на спине. Это была маленькая бабочка посреди его спины, а под ней была надпись, написанная курсивом: «будь свободен». Разве это не было скопировано из его коллекции секретных рисунков внутри его записей? Он был загипнотизирован, желая прикоснуться к ней, но Сонхва ушел раньше него — быстро поплыл перед ним. «Я должен следовать за ним пешком» — прикинул он. Перед ним лежала окруженная кристаллами тропа с большим туннелем, ведущим бог знает куда. Он сделал первый шаг. Кажется, ничего не происходит — он рад. Его топот ботинок с каждой секундой становился всё быстрее и быстрее, и он просто мчался через весь туннель, нетерпеливый и беспокоящийся о своём возлюбленном.   Когда Сонхва нырнул глубже, он услышал, как что-то зовет. Что-то зовет его по имени, зовет его самое сердце, зовет его потерянную душу. Там не было видно никого, кроме темной и мутной голубоватой воды, в которой он, казалось, плыл. Когда он посмотрел вниз, то увидел, что она была черной, как бесконечная, глубокая пустота, готовая поглотить его целиком. Он продолжал трепетать хвостом по мутной воде и почувствовал, как на его бедрах начали формироваться жабры — черта, которую он унаследовал от своей матери. Его зубы тоже были наточены, он чувствовал, как они немного покалывают десны, пока появляются. Это было мучительное молчание, если не сказать больше. Представьте, что вы ничего не слышите, кроме своих вдохов и выдохов, которые издают почти нулевой звук, если вы Сонхва. Звонок был больше похож на тягу, тягу к движению, к продвижению вперед, к поиску Хонджуна, где бы ни оказался его возлюбленный. Он надеется, что Хонджун не попал в ловушку. Хонджун почувствовал, как его шаги сбиваются. У этого туннеля нет конца — подумал он. Заставлять его ходить одной ногой теперь труднее, и нет Сонхва, чтобы подбодрить его, как будто мир не кончается прямо здесь. Он чувствовал, как его мир рушится. Он не чувствовал этого одиночества после того, как Сонхва решил украсть его сердце, решил забрать его часть, и так деликатно заботился о нем. Хонджун мог видеть, как этот кусочек расцветает в самый великолепный цветок, как будто он только что выпал из райского сада. Он мог чувствовать, как он колотится глубоко в его груди, отращивая свои сильные корни, пока он процветает под ливнями любви Сонхва. Он чувствовал, как его легкое задыхается от размеров цветка, который превратился в большой цветок, заполнивший всю пустоту внутри его пустой души. — Сон… хва… — его голос дрогнул, он не мог больше терпеть эту боль, и всё, что он хотел сделать, это найти своего самого любимого звездного мальчика — он хотел обнять, поцеловать, просто погладить эти мягкие чернильные локоны рукой. Но его принц здесь отсутствует. Я должен быть сильным — я должен дотянуться до него… — вопил его разум, и его нога обрела новую силу, чтобы снова бежать, снова гореть и снова с радостью жертвовать собой ради его любви.     Свет окутал его, когда он внезапно почувствовал, что находится в комнате. Ну он, технически. В комнате с белой драпировкой и компасом в руке. Куда это указывает? — спросил он себя. «Это укажет на твое самое большое желание, Ким Хонджун» — ему ответил голос, и в этом тоне он почувствовал укол фамильярности. Глубокий, бархатистый и успокаивающий. Зенит.   Какое мое самое большое желание?   Золото?   Величие?   Слава?   Сила?   Но он ничего не почувствовал — его сердце не бешено колотилось при упоминании об этом, — но потом он понял…     Сонхва. Мое самое большое желание — быть с Сонхва.   — Услышь меня, Зенит, — решил произнести Хонджун. «Ты сделал свой выбор?» — Может ли этот… компас указывать на человека, а не на предмет? «Определенно, дитя мое, это может быть что угодно» — Я хочу, чтобы он указывал на место, где находится Сонхва. Я знаю, это звучит так романтично и фальшиво, но поверьте мне — я просто хочу убедиться, что он в безопасности, — Хонджун бессвязно бормотал, не замечая тела, формирующегося перед ним. — О, дитя мое, — она была высокой, почти такой же высокой, как и его принц, и её черты лица так напоминали Сонхва. — Я увидела правду в твоих глазах. Хотела бы я, чтобы Чонмён тоже был таким, когда смотрел на меня. Но в любом случае, — она сделала паузу. — Я так поняла, что ты жаждешь с ним увидеться, верно? — Да, — всё, что потребовалось Хонджуну, — это сказать «да», и перед ним появился ещё один туннель.   «Иди и найди его, дитя мое. Ты сделал правильный выбор»   Хонджун снова побежал так быстро, как только мог. Туннель был похож на узкое место, расширяющееся в большое пространство с восемью входами. Он посмотрел на свой компас, и он, казалось, указывал на правильные, но всё ещё выглядел расплывчато, пока он не подходил всё ближе и ближе. Именно тогда он понял, что путь, который приведет его к возлюбленному, лежит в одной секунде вправо. Когда он вошел туда, он оглянулся и увидел, что за его спиной всё кромешно-черное.   Я не могу и не поверну назад, я сделал свой выбор.   Сонхва казалось, что он входит во что-то, напоминающее цилиндр, с двумя отдельными концами и отверстием, в котором он остается посередине. Он знал, что другой конец трубы — тот, из которого он вошел — превратился во что-то вроде видения, и передний конец тоже. Эти два изображения были явно разными, каждое имело свое значение, поэтому Сонхва был очень заинтригован, наблюдая за ними. Тот, что на обороте, изображал его победителем в войне против Серебряной волны и стал королем, а затем женился на русалке, чтобы вести мирную жизнь под водой со своими детьми. Было ясно, что это никогда не приведет его к Хонджуну, это только уведет его с островов и никогда больше не вернется. Он выглядел… счастливым, но он мог видеть одиночество и тоску за фальшивой улыбкой, горькую боль, которая казалась ему слишком знакомой. Потом перед ним появилось что-то интересное. Хонджун стоял там, выглядя счастливым, с двумя маленькими детьми, один которых укачивал, а другой держал его за руку, в которых смешались как их лица, так и личности. Тот, кого качали, звал его; «Мама» , и другой кричал; «Мама! Приходите быстрей!» снова и снова, и сердце Сонхва действительно поняло, чего он хотел. Он хотел жить с Хонджуном, навсегда, если бы они могли . Он поплыл вперед. К своему будущему с Хонджуном, идти по разветвленной дороге к своему возлюбленному и решить свою судьбу.       — СОНХВААААААА! — Хонджун кричал в туннелях, ещё ища свою любовь в этом бесконечном лабиринте, который вел его куда-то в неизвестность.   — СОНХВААААААА! — он снова закричал, надеясь получить от него хотя бы ответ. Нет, нет. Его голос даже не звучит эхом. — Боги… к черту это дерьмо… — затем он почувствовал, как его сердце вспыхнуло в огне, в большом огне, который подпитывал его последнюю попытку бежать.   И он побежал. Куда бы это его ни привел, где бы ни был Сонхва.       Когда Сонхва плыл вперед, он мог видеть, что над ним есть какая-то поверхность, а не просто пустое черное пространство, и он нетерпеливо поплыл к этой поверхности. Он оказался в небольшом озере, окруженном зеленью, а над ним ярко сияет голубой свет луны и звезд. Северное сияние все еще танцевало в небе, всё ещё наслаждаясь пребыванием под звездами. Затем он увидел ещё один туннель наверху, другой, который ведет к берегу этого озера. Там было темно, и он ничего не видел внутри. Он услышал шаги, кто-то бежал, кто-то звал его по имени. Хонджун. — Сонхва! — он был маленьким, хриплым и отчаянным. Затем вышла фигура, бегущая и тяжело дышащая, когда он рухнул на розоватый песок под ногой. — Джун-и? — как только он сорвался с губ Сонхва, Хонджун снова попытался встать, чтобы наконец поприветствовать своего принца после периода одиночества. Песок сжался, когда капитан снова побежал туда, куда указывал его компас, к своему самому большому желанию, своему сокровищу. — Сонхва… — он упал на колени, всё ещё не веря, что его возлюбленный здесь, стоит лицом к нему с мокрыми, зачесанными назад волосами и ждет его. — Ты вернулся ко мне — ты не умер … — Да, капитан, — он медленно превратил свое тело обратно в свою двуногую форму, поднимаясь из безмятежных вод к Хонджуну. Он опустился на колени рядом со своим возлюбленным, глядя на него с таким умиротворяющим выражением, которое никто никогда не мог изобразить, кроме него самого. Затем он медленно провел руками по таким же черным волосам капитана, намочив их, и заставил того поднять взгляд. Хонджун почувствовал, как его щеки стали влажными, горячие слезы текли и обжигали его кожу, спускаясь вниз. Сонхва жив? Его мозг ещё обрабатывает всё это, потому что все это было похоже на какой-то лихорадочный сон. Он чувствовал, как его лицо сжимается между руками Сонхва и грудью принца, и наслаждался комфортным теплом, которое дал ему Сонхва.   — Обними меня, моя аврора.