Волчьи сети

Под покровом ночи, за час до того, как проснётся вся деревня, Тэхён выскальзывает за ворота и подходит к подъехавшему гелендвагену. Быстро забравшись, он усаживается на переднем сидении внедорожника, как его тут же утягивают в поцелуй. Неспешный, немного ленивый, словно желающий без слов доброго утра. Он длится мгновение, но уже заставляет всё внутри растекаться сладким мёдом. Кто теперь они друг другу? Не для тех, чьи машины, безответственно брошены вдоль дороги, не для старейшин и старожил деревни, а между собой. Вчерашний день, как сладкий сон, яркими вспышками всплывает в памяти. Они не обсуждали то, что произошло, а просто молча приняли это. Целовались, кажется, вечность, а потом долго лежали в объятиях друг друга, разговаривая о ерунде. Чонгук нежно выцеловывал кисти рук, шепча глупости, ворошил и без того лохматые белые кудри, вдыхая их аромат, и прижимал к себе безумно крепко, боясь увеличить расстояние между ними на миллиметры. И чем была вызвана столь сильная влюблённость, для Тэхёна остаётся загадкой. Он внимательно смотрит на альфу за рулём, уверенного и сильного, доброго и работящего, нежного и заботливого. С таким действительно не страшно и под венец пойти, если только это всё не игра. Тэхён не раз видел, как его бывшие одногруппники, выскочившие замуж ещё во время учёбы, сначала сияли ярче звёзд, а затем медленно умирали с каждым синяком на теле. Кто-то в итоге разводился в первые полгода, кто-то оставался, каждый день плача о жестокости судьбы. Такие, как правило, на упоминание о разводе отвечали резко, огрызались, ведь без альфы и жизнь не та, что вот будет Тэхён на их месте и всё поймёт. Тэхён не хотел быть на их месте ни тогда, ни сейчас. Были и хорошие примеры, где в паре любили друг друга и относились с уважением, но негативный опыт всегда ярче, врезается на самую подкорку. И хоть омега понимает, что каждый случай индивидуален и зависит от человека, но всё равно боязно. Машина сворачивает с просёлочной дороги на трассу. В салоне приятно пахнет парфюмом, тихо играет радио, забивая звук работающего мотора, а Чонгук, переплетая пальцы, крепко сжимает ладонь омеги, держа руль одной рукой. Тэхён провожает взглядом пробегающие в окне сосны и незаметно для себя засыпает. Сквозь дремоту он чувствует, что машина куда-то сворачивает, а спустя время останавливается. Чувствует тёплое дыхание на костяшках, а затем, как влажными поцелуями покрывают его лицо. Он уже не спит, но очень старательно притворяется. – Тэхён. Чонгук зовёт тихо и, не увидев реакции, продолжает покрывать поцелуями. Он держит руку омеги, поглаживая кисть большим пальцем, вдыхает запах, трётся носом о волосы, но грань не переходит – не в тех они отношениях, да и омега вроде как спит. Но в глубине души хочется, чтобы Чонгук перешёл эту черту и позволил себе куда больше, чем эти невинные касания, чтобы поцелуями спустился ниже, чтобы задрал эту проклятую футболку и присосался к соскам, поглаживая рёбра. А потом стянул с него штаны и... – Тэхён, я чувствую, что ты уже не спишь, – сладкий шёпот опаляет ухо. От неожиданности Тэхён резко раскрывает глаза и хватается за горящую ушную раковину. А Чонгук, как мартовский кот, довольно улыбается и, глядя в глаза, подносит кисть омеги к губам и нежно целует. – Мы приехали, – говорит он. Лучи восходящего солнца слепят глаза, заставляя Тэхёна прищуриться. Деревянный домик выглядит довольно обычно, разве что сваи, на которых он установлен, уходят глубоко под воду. Вокруг – деревянная площадка, на которой стоят две скамейки со столиком, и небольшая пристань, а рядом на берегу греются на солнце две перевёрнутые лодки. Вокруг ни души – только они, река и лес. Хорошо, но на душе почему-то неспокойно. Тэхён слышит позади хлопок закрывшегося багажника и приближающиеся шаги, а затем его крепко сжимают за руку, переплетая пальцы, и ведут к дому – месту их уединения на ближайшие сутки. Чонгук шагает твёрдо, уверенно – впервые хочется по-настоящему расслабиться, перестать быть сильным и просто довериться. Оказывается, ощущать себя омегой очень приятно. Поднимаются по небольшой лесенке, щёлкает замок, и они заходят. Убранство дома тоже самое обычное, но видно, что на мебель и отделку не поскупились. В углу, с правой стороны от входа расположилась небольшая кухонька с холодильником, плитой и столом с четырьмя стульями, дальше – диван, напротив – плазма, а на противоположной от двери стене – две двери. Одна, как оказалось, ведёт в кладовую со снастями, наживкой и прочими вещами необходимыми для жизни в лесу, а вторая – душевая комната. Тэхён осматривает всё помещение, лежит на диване, а потом, уточнив у Чонгука, бежит в туалет на улицу, пока альфа разбирает вещи и готовит лёгкий завтрак. Небольшой берег, обрамлённый высокими соснами, самодельный песчаный пляж, а вода – тихая гладь, отражающая в себе величественные деревья. Тэхёну нравятся такие места, тихие и уединенные. Проснувшиеся птицы начинают свою песнь, радуясь новому дню, а вода местами расходится кругами от всплесков рыб. Омега стягивает кроссовки с носками, подворачивает брюки и заходит по икры в воду. Тёплая. Он вышагивает вдоль берега и обратно, высоко поднимая прямые ноги, но не вытаскивая из воды, как будто старается её поднять. Странное развлечение из детства, вызывающее бурный восторг. – Тэхён, идём кушать. Неожиданная фраза выводит из прострации и залипания на небольшие волны от шагов. Чонгук сидит на пристани, свесив ноги в воду, а рядом стоят снятые кроссовки. – Давно ты здесь? – Прилично, – он довольно улыбается, глядя на такого беззаботного омегу, – скажу странную вещь, но так приятно видеть тебя не за работой. – Тебе не нравится, что я могу починить забор, прополоть грядки или поменять сено у коров? – наигранно возмущается и ставит руки по бокам. – Почему, – смеётся, – очень нравится. Чонгук встаёт и босиком идёт к Тэхёну. Обходит домик, спускается по лестнице и, подвернув джинсы, заходит в воду. – А ещё мне нравится, когда ты такой безмятежный, спокойный, – он притягивает Тэхёна к себе, сжимая в объятиях, – О чем ты думал? – утыкается носом в шею. – О том, как здесь красиво. Омегу сжимают ещё сильнее, скрестив руки на талии, от чего тот невольно прогибается. Он чувствует лёгкое касание губ на шее. Чонгук мокрыми поцелуями ведёт выше, поднимаясь к линии челюсти, скулам, зацеловывает лицо, чтобы наконец припасть к губам. Разнеженный ласками Тэхён тихо стонет. – Какой же ты вкусный, – тяжело дыша, говорит Чонгук, едва разорвав поцелуй. – Тогда не останавливайся, – на выдохе отвечает Тэхён и сам впивается в губы напротив. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ему слишком комфортно и уютно с ним, словно они знакомы вечность. – Я хочу кушать, – шепчет Тэхён, глядя на поплывший взгляд альфы. – Я тоже, – Чонгук снова утыкается в шею, громко вдыхая запах, – очень хочу кушать. От томного голоса сердце начинает ходить ходуном, а в животе начинает тянуть от возбуждения. Надо отстраниться, пока Чонгук не заметил. Тэхён дёргается в попытке выбраться из объятий, но вместо этого случайно задевает возбуждённый орган Чонгука. Он тоже хочет. – Поаккуратней, пожалуйста, – хрипит он над ухом, – нам не стоит торопиться... – А что если я хочу? Я мальчик уже большой. Чонгук отрывается от шеи и смотрит в замешательстве, а омега лишь ехидно ухмыляется, обхватывает руку, лежащую на талии, и сам спускает её вниз на бёдра. Чонгук облизывается, рефлекторно сжав половинку. Тэхёна это только раззадоривает: полгода воздержания, мокрые сны и практически ежедневная дрочка лишь на образ альфы дают о себе знать. Он прижимается пахом к паху Чонгука, водя из стороны в сторону, руку запускает в волосы сзади, хватает их на затылке и оттягивает голову альфы так, чтобы открыть себе больший обзор на шею. Медленно ведёт языком от ключиц до линии челюсти, оставляя влажный след, прикусывает нежную кожу. Запах Чонгука усиливается от возбуждения, и омега прижимается к запаховой железе, жадно вдыхая. Его член уже болит от возбуждения, а зад – от интенсивного массажа альфы, который пробирается под штаны. – Я смотрю, тебе самому уже не терпится, – говорит Тэхён, усмехаясь прямо в губы. – Знаешь, я тоже мальчик немаленький, – вторит Чонгук и крепко целует, проникая одним пальцем в сочащуюся смазкой дырочку. Тэхён невольно выгибается в пояснице. Глухие стоны поглощаются поцелуем, а к одному пальцу прибавляются ещё два, ритмично входя и выходя обратно. Ноги уже еле держат, а тело содрогается в блаженстве. Крепко сжимая мощные плечи, Тэхён держится из последних сил, чтобы не слиться с водой вокруг и не утечь куда-то далеко. А его продолжают целовать, жадно сминая губы. Мысль, что они стоят на берегу реки по икры в воде, улетает далеко вместе с громким стоном от проникающего четвёртого пальца. – Тш-ш-ш, – успокаивает поцелуями Чонгук, – если мы так продолжим, то это лишним не будет. Держись крепче. Он свободной рукой подхватывает ничего не понимающего Тэхёна, приподнимает и несёт к помосту. Омега оказывается в коленно-локтевой позе, штаны стянуты вниз до середины бедра, а из него с громким хлюпом вытаскивают пальцы. – Ч-чонгук, почему ты остано... Ах, – от неожиданной стимуляции простаты он прогибается в пояснице. Чонгук, присев на корточки, проникает сразу двумя пальцами внутрь и вылизывает напряжённую мышцу вокруг них. Сознание окончательно покидает Тэхёна. Громкие стоны разносятся вдоль реки, заглушая шум лесных жителей. А когда язык проталкивается в нутро, оглаживая чувствительные стенки, Тэхён наконец кончает, испачкав под собой доски. Он обессиленно плюхается, не в силах пошевелить даже пальцем. По телу растекается приятная истома от только что накрывшего удовольствия. – Тэхён, – по спине пробегают мурашки от тяжёлого голоса, а член снова дёргается, – я не хочу, чтобы наш первый раз был здесь, на помосте. Омега оборачивается и нервно сглатывает. Цвет глаз альфы изменился с карего на золотой, а зрачок превратился в тонкую вертикальную полоску, как у хищника. Он старательно мнёт упругие половинки, оттягивая в стороны, и пристально наблюдает, как раскрывается растянутая дырочка. – Ты здесь тоже очень красивый, – наконец выдаёт Чонгук, проведя пальцем по промежности и сжимая яички. Тэхён снова стонет, прогибаясь в пояснице и открывая лучший обзор альфе. – Тогда чего ты ждёшь? – вызывающе виляет задом. – Если мы сейчас начнём, то вряд ли скоро остановимся, и... – Чонгук закрывает глаза и глубоко дышит, пытаясь успокоиться, – и я хочу пообщаться с тобой, а не нагнуть на лестнице. Он натягивает боксеры со штанами на Тэхёна и поднимает его. Ноги дрожат, но омега старается стоять, облокотившись на альфу. Что же будет, когда у них случится настоящий секс? – Иди в душ и садись завтракать. – А как же ты? – Тэхён кидает многозначительный взгляд на пах с выпирающим большим членом, – давай я помогу. Тэхён начинает присаживаться, но его ловко перехватывают и закидывают на плечо. – А я пока поплаваю, – Чонгук шлёпает парня по заднице и заносит в дом. Завтракают они позже вместе, не упоминая о произошедшем, словно ничего особенного не произошло. Хотя, откровенно говоря, так и есть – нет ничего более обыденного, чем ласки между влюблёнными. Между ними нет неловкости, не повисает тяжёлое напряжение, они общаются так же, как делали это днём ранее, лишь Чонгук теперь позволяет себе более откровенные взгляды, но Тэхёну это нравится. Они не в том возрасте, чтобы играть в недотрог. Оба хотели – оба получили, разве что Тэхён расстроен, что ему не удалось попробовать член на вкус, но это он ещё сполна компенсирует. Разговор идёт легко и непринуждённо, оба понимают друг друга с полуслова, а Чонгук под шумок подкладывает овощной салат в тарелку омеге. Наверное, это у них семейное – подкармливать Тэхёна. Незаметно для себя они перебираются на улицу. Чонгук ставит на воду лодку, придерживая за руку, помогает парню забраться, а затем они отплывают. Чонгук гребёт – Тэхён любуется, самое что ни на есть равное распределение обязанностей, но именно сейчас так и есть. Тэхён не может насмотреться на красоты леса, крутых берегов и холмов, а Чонгук – на Тэхёна. Плывут медленно, омега рассказывает истории из детства: про то, как доказывал маме, что снег растет на деревьях, хотя это был обычный тополиный пух, про то, как папа катал на санках, про своё единственное воспоминание о деревне, когда так же, как и сейчас, приехало много машин, а ночью салют разукрашивал чёрное небо брызгами красок. Трудно остановиться, когда кто-то искренне интересуется тобой, внимательно слушает и смеётся в ответ, разбавляя историю и своими воспоминаниями. Так поговорить Тэхён мог только с Пак Богомом – единственным другом, уехавшим учиться заграницу, остальным по большей части было плевать, лишь бы пошёл с ними в клуб личиком посветить. Тэхёну нравилась бурная жизнь, протекающая во время его обучения. Она хоть как-то позволяла держаться на плаву и не провалиться в бездну отчаяния от умственных перегрузок, но сейчас нет нужды в быстром расслаблении, в алкоголе. Сейчас душа в спокойствии и умиротворении. Рядом альфа, уже забравшийся в самое сердце, а дома ждут любимая бабушка и счастливые куры с кроликами. Так Тэхёну нравится намного больше. Спустя почти полтора месяца в сознании всплывает самый первый разговор с миссис Чон. Хотел бы он остаться в деревне? Ответ – определённо да. И плевать он хотел на всех этих старейшин, традиции и прочее. Семье Чон ведь тоже всё равно, остаётся только дождаться Чон Хосока с обучения. – Чонгук, – спрашивает Тэхён, когда они плывут обратно, – мне вот интересно, зачем вам вообще нужны старейшины, если они идут против воли вожака? Миссис Чон... твоя мама же сказала, что вы не поддерживаете эти старые порядки. – Наверное, как дань уважения старшим, – пожимает плечами альфа, – не знаю. Знаю только, что просто так власти их не лишить, необходим обряд при полной луне. – Ого! – оживляется Тэхён, – а что за обряд? – Этого я рассказать не могу, ты пока не часть стаи. Весь энтузиазм покидает омегу. Чонгук, заметив это, бросает весло и нежно берёт его руку, целуя тыльную сторону ладони. – Я очень надеюсь, что мы когда-нибудь это увидим, тогда и рассказывать не придётся, – целует снова, – они отца не любят, пакостят в его отсутствие, но ничего серьёзного, что позволило бы лишить их власти, не делают – не дураки. Тем более, что возрастная часть деревни их поддерживает. – А разве то, что они устроили сватовство, не чересчур? – Это всё ерунда. Отец с этим спокойно разберётся, никто перечить не будет. Не переживай, – Чонгук поцелуями поднимается по предплечью, – лучше сейчас ни о чем не думай, отдыхай и позволь позаботиться о тебе. Тэхён расслабляется. Он верит альфе и верит, что если бы тот был вожаком, то уже давно всё сделал, но, как говорила бабушка, для этого у них тоже есть особый обряд, и не факт, что луна укажет на Чонгука. У берега Тэхёна подхватывают на руки, усаживают на помост и, оставляя мокрые следы кроссовок от лестницы до домика, вручают тарелку с ягодами. И он сидит довольный, размахивая ножками, уминает за обе щеки малину с крыжовником. Чонгук же перевоплотился и улёгся рядом, подставляя почесать живот. Солнце ярко светит, птички поют, и рядом свой альфа – красота. Рыбалку, ради которой они приехали, пришлось все же отменить. Как бы Тэхён ни старался совладать с удочкой, у него так и не вышло, только наживку зря попортил. Поэтому, отобедав, они купаются, играют в бадминтон и волейбол, прерываясь лишь на поцелуи и объятия, до самого вечера, пока назойливая мошкара не атаковала и не загнала в дом. Постепенно смеркалось, погружая комнату в темноту, от чего свет телевизора всё сильнее освещал лица напротив. Они лежат в обнимку уже чистые в домашней одежде, поедая бутерброды с домашней бужениной. На экране «Назад в будущее» – фильм, который Тэхён смотрел не меньше десяти раз, но этот раз особенный. Он встаёт, чтобы ополоснуть рот от остатков пищи, но обратно не укладывается, а садится Чонгуку на колени, расставив ноги по разные стороны. Ягодицы тут же оказываются в плену сильных рук. Он на пробу целует уголок губ, кончик носа, скулу. Обхватив лицо руками, омега покрывает его нежными поцелуями. Чонгук не пытается его ускорить или взять инициативу на себя, а лишь одобрительно поглаживает спину и ягодицы. А Тэхён спускается ниже к шее, запустив руки в волосы, дразнит, проводя языком по запаховой железе. Всё тело Чонгука покрывается мурашками, и он от нарастающего возбуждения запускает руки в штаны омеги. – Нет, дорогой мой, – Тэхён усмехается в губы и вытаскивает чужие руки из штанов, – не сейчас. Он плавно соскальзывает вниз, выцеловывая ключицы, задирает футболку, открывая вид на шикарный пресс и невольно облизывается. Он всегда был падок на подкачанные тела. Оказавшись на коленях между ног альфы, Тэхён наконец смотрит на него: золотые глаза с вертикальным зрачком внимательно следят за каждым действием. Не прерывая зрительного контакта, Тэхён проводит языком вдоль резинки домашних шорт и подцепляет её зубами, стягивая вниз. Толстый член, вырвавшись на свободу, с громким шлепком ударяется об пресс альфы. Громкий стон облегчения раздается сверху. И почему многие считают чем-то постыдным секс в начале отношений? Тэхён крайне не согласен, поэтому тут же вбирает член в рот, смачивая его. Он посасывает головку, погружая кончик языка в уретру, облизывает орган и глубоко заглатывает, упираясь носом в пах. Протяжные стоны лишь подначивают сделать приятнее. Ещё один фетиш Тэхёна. Он ритмично двигается вверх-вниз, чувствуя, как содрогается член во рту. Горло болит от напряжения, а на уголках глаз собираются слезы, но Тэхён не останавливается и втягивает щеки, доставляя ещё больше удовольствия. Член начинает вибрировать, сообщая о скорой разрядке, когда омегу хватают за волосы и до упора входят в горло. Горячая сперма стекает вниз по пищеводу, а слезы катятся вниз по щекам. Чонгук, тяжело дыша, смотрит своими золотыми глазами, прожигая насквозь. – Ты правда просто хотел пообщаться? – спрашивает Тэхён, облизывая покрасневшие пухлые губы. – Мне кажется, уединяются вдали от всех не за этим. Чонгук не отвечает, молча наблюдая, как омега слизывает оставшиеся капли спермы с его члена. От недавней разрядки грудь ходит ходуном, а омега между его ног такой желанный и сексуальный. Он разрывается, не зная, как поступить дальше. С одной стороны, хочется взять его здесь и сейчас, войти глубоко и выбивать громкие стоны из этого милого ротика, а с другой – страшно спугнуть. Чонгук сомневается, что Тэхён когда-нибудь сталкивался с оборотнями, хоть они и мало отличаются внешне от людей, но зверь в минуты слабости захватывает разум, а секс с омегой, тем более своим, – самая наивысшая точка слабости. – А может, ты девственник? – ухмыляясь, спрашивает Тэхён. – Нет. – Ах, – театрально удивляется, – как же так вышло, что ты сделал это до свадьбы? Чонгук начинает раздражаться. Зачем Тэхён выводит его на эмоции? Эту сторону он видит впервые. – Для тебя это важно? – Нет, – омега кончиком пальца дотрагивается до головки полувставшего члена. – И знаешь что? – Что? – фырчит Чонгук. Тэхён встаёт с колен, поднимается наверх, скользя вдоль тела альфы, усаживается на бёдра и шепчет в самое ухо: – У меня есть презервативы. Фраза, разбивающая все «против» Чонгука. Его омега хочет. Его омега готовился. Он подхватывает Тэхёна за ягодицы и быстро переворачивает, навалившись сверху: – Где? – он почти рычит. – В моей сумке. Как в последний раз, Чонгук подрывается к их вещам, оставленным у входа, находит пачку, лежавшую на самом верху, неспроста, и быстро возвращается обратно. Омега под ним, такой красивый и желанный, сам снимает с себя штаны и футболку, глядя альфе в глаза, а затем разводит ноги, приглашая. Зверь внутри ликует и тут же захватывает сознание. Тэхён это понимает по окрашенным в золото зрачкам. – Иди ко мне, Чонгук. И альфа срывается. Он жадно впивается в губы, сминая и покусывая, а руки гуляют по телу омеги, ощупывая каждый миллиметр, и наконец замирают у бёдер, проскальзывая под боксеры. Разорвав поцелуй, Чонгук спускается к шее, выцеловывая её и царапая выступившими клыками. Как же хочется прокусить нежную кожу, почувствовать вкус крови на губах. Инстинкты кричат, что он должен пометить свою омегу, должен присвоить, но разум даёт зверю жестокую пощёчину, заставляя прийти в себя. Нельзя. Они не обсуждали это. Недовольный, он отрывается от шеи и поцелуями спускается к соскам, лаская и посасывая их. Боксеры летят в сторону, и омега предстаёт перед ним полностью обнажённым. Разнеженный ласками, Тэхён тихо постанывает от желания, а смазка сочится, пачкая диван. Подхватив под колени, альфа прижимает их у головы парня, слизывая её и пробуя на вкус. Ему нравится, очень нравится. Удерживая одной рукой под коленом, второй он вводит внутрь два пальца. Они скользят легко и плавно, а мышцы сжимаются вокруг них в предвкушении. – А ты, я смотрю, уже готов, – облизывается альфа. – Конечно, ты же утром аж четыре пальца вставил, – отвечает Тэхён, прикрывая лицо руками, – вставь уже, я больше не могу! Медлить нельзя. Быстро раскатав презерватив по члену, Чонгук медленно входит на всю длину, вызывая у обоих облегчённый стон. – Как же у тебя внутри приятно, – на выдохе произносит он. Сначала медленно он делает несколько пробных толчков и, убедившись, что не причиняет боли, начинает двигаться, постепенно увеличивая темп. Омега под ним мечется, хватаясь руками то за подлокотник над головой, то за плечи альфы. Громкие шлепки и стоны разносятся внутри маленького домика. Диван, стол, деревянная стена с полками, столешница единственной кухонной тумбы – места их страсти. Они изучают друг друга, пробуют на вкус, ускоряясь и замедляясь, а в перерывах лежат, обнимаясь и лениво целуясь, чтобы в следующий момент снова соединиться воедино, пожирать друг друга языками. Они чувствуют состояние друг друга, идеально подходят физически, у них схожи взгляды на будущее, да и в целом Чонгук внешне практически идеал омеги. «Так не бывает», – проносится в голове Тэхёна, но тут же вылетает с очередным толчком и накрывшим оргазмом. Имя альфы в очередной раз слетает с уст, надрывно и протяжно, и снова его ловят поцелуем. Раз за разом Тэхён утопает в блаженстве и, кажется, готов утопать до глубокой старости, а ведь только середина ночи.