Некоторые вещи приобретают ценность только тогда, когда они пропадают из жизни – вот, что понял Ло.
Так было с его семьёй.
А теперь он мучился от недостатка настоящего общения.
Он не мог ни с кем общаться. Доффи его не понимал, только делал предположения, иногда удачно.
Но это не то!
Их общение было слишком однобоким.
В старом вольере он мог полноценно разговаривать с другими русалками не словами, а движениями. И не только со своей семьёй, а даже с русалками из других вольеров, ведь им не нужно было слышать друг друга, только видеть. А ещё была нужна смелость для стадных русалок, чтобы ответить хищнику.
Не то, чтобы Ло часто пользовался этой возможностью. Сейчас жалел, что не делал этого достаточно много. Ведь теперь её совсем не было. Рыбы слишком безмозглые, чтобы понимать. Человеки тоже.
Нет, конечно, он придумал самые простые способы донести до человека лёгкие желания или узнать у него интересующие вещи. Простые эмоции, как скуку, интерес или злость, Доффи хорошо распознавал. А ещё Ло понял, что чтобы узнать названия некоторых предметов, можно показать их человеку (так он принес ему то квакающее существо и узнал, что оно называется
лягушкой).
Только этого было недостаточно!
Ло даже не знал, что именно хотел сказать человеку, сама невозможность выразить свои мысли сильно удручала его. Раньше это не так сильно его беспокоило, когда он больше беспокоился за еду, безопасность и покой. Но теперь, когда волноваться из-за этого было слишком, он стал злиться, раздражаться, а теперь и грустить.
Человеки произносили звуки, и так понимали друг друга, но русал так не мог. Он пытался открывать рот вне воды, пока был один, но из него не доносились звуки. Только иногда хрипы, когда он слишком долго старался, но это не было похоже на то, что произносили человеки.
Тогда он пригляделся к тому, как Доффи произносил звуки.
И! Это тоже были движения! Рот двигался быстро, оттого мало было понятного, но в этих движениях определённо были повторяющиеся формы и скрытый смысл. Это было сложно, но это были движения, не звуки, и в этом Ло был хорош, как любой другой русал.
Осьминоги вообще были среди других русалок очень искусными в движениях, ведь у них было больше всего конечностей, оттого вариантов описания образов. Очень смешно, что
вне вольеров – как рассказывали родители – осьминоги очень мало общались. Но он-то родился в вольере, и у него таких проблем не было.
Ло воодушевился.
Ведь если он научится говорить с человеком, то и человек сильнее будет его ценить, и уже не будет пытаться сделать новых глупых копий, которые даже разговаривать с ним не могут. В этом были одни положительные стороны.
Все отрицательные стороны проявились потом. Эти движения были намного сложнее тех, что он обычно изображал на лице, и их нужно было делать очень быстро.
По крайней мере человек их делал быстро, а он пытался соответствовать. А ещё нужно было очень внимательно следить за ртом Доффи и не меньше внимания уделять его словам, чтобы соединить движения и слова.
Это очень сложно.
Лицо болело. Раньше он не подозревал, что такое возможно. А ещё в голове появлялась стучащая боль, однако он упрямо продолжал.
Когда Доффи говорил, его рот то вытягивался вперед, то растягивался вширь, то сжимался в узкую полоску – и это всё быстро, очень быстро. Нужно было сделать так же.
Он в этот раз решил сидеть в воде из-за жары, что было очень кстати для русала – он подобрался совсем близко к человеку и видел очень хорошо. Слышал чуть хуже – квакали лягушки, и немного отвлекали его. Он хотел на них отвлекаться, потому что в голове снова начала часто стучать боль.
Доффи рассказывал о том, как плавал на огромном белом корабле во время прошлого отпуска.
– Но теперь я с тобой, Ло, – произнёс он медленнее обычного, и Ло попытался повторить его движения.
Его рот сильнее всего болел от частых движений, Ло даже казалось, что на нём должны остаться раны от такого количество повторений. Но сейчас Доффи внимательно смотрел на него, и русал забыл о боли, ему хотелось сделать всё правильно, чтобы человек его понял. И восхитился.
Доффи перестал говорить и гладить осьминога по плечу, он замер и очень пристально смотрел на нижнюю часть лица Ло (это было понятно по повороту головы). Но больше ничего не делал.
Ло почувствовал себя неприятно, будто бы он сделал большую глупость, и тут же появилось желание оттолкнуть человека и спрятаться. Но Ло не стал так себя вести. Он попытался успокоиться.
Наверное, ему было трудно в это поверить. Или он ещё не понял – всё же люди хуже читали движения, у них же были звуки.
И он сам всё ещё путался во всех этих движениях, их было слишком много. Сейчас он не смог бы повторить то, что сказал человек. Но он всё же выучил несколько движений.
Ло положил ладонь на грудь человека, а потом приоткрыл и немного вытянул вперед свой рот, а затем закрыл его.
«доф»
Затем он растянул рот вширь, и вместе с этим он сам приоткрылся.
«фи»
Он чувствовал внутри себя растущее нехорошее чувство. Доффи всё еще никак не реагировал, и действия осьминога казались большой ошибкой. Ло стал сомневаться в своём решении.
Так что русал убрал свою руку с груди человека, сжал её у себя на груди и накрыл сверху второй пряча. А потом он стал зол на себя, что он такой трус. Он захотел продолжить, даже если делает что-то неправильное, глупое.
Он снова посмотрел прямо в лицо человека и вытянул рот, изображая другое слово:
«ло»
И тут Доффи положил свою ладонь на его сложенные на груди руки, сжал их и наклонился к русалу. Это заставило Ло прекратить и выжидать дальнейшей реакции: слов или действий.
Доффи действовал ужасно медлительно.
Сердце Ло стучало невыносимо быстро.
Лицо человека было очень странным, Ло никогда раньше не видел такого выражения, и он почувствовал себя не на том месте. Он хотел бы убежать из этой ситуации, быть трусом, но не мог даже шевельнуться, глядя прямо на человека.
Доффи медленно приближался к нему, а его очки впервые были подняты с глаз на макушку, и Ло увидел его глаза.
Они были совершенно
чёрными.
В каждом их них было по копии Ло. Такие маленькие и испуганные. Как сам Ло.
Рука человека сжала его плечо и надавила с силой, но Ло не ощутил боли, он был слишком потерян для этого. Доффи продолжал приближаться, и Ло совершенно не понимал, зачем.
А потом человек укусил его рот, но без зубов.
