Чересчур смышленый питомец Донкихота Дофламинго

      Внезапно, в один роковой миг ровная размеренная жизнь Ло превратилась в водоворот шокирующих событий, которые причиняли боль, будто он бился телом о камни. Этот миг, определенно, случился тогда, когда он оказался в Пруду и познакомился с Доффи.       Как так вообще вышло, что он захотел человека? Он никогда никого не хотел, а тут Доффи: человек, самец – это же совершенно неправильно. Ошибка.       Это поэтому ему было настолько больно, когда Доффи делал что-то… приятное? Было так хорошо, что плохо: нестерпимая боль протекала сквозь его тело и концентрировалось у сердца.       Он думал об этом много, очень много – совсем не спал, потому что думал и думал. И чем дольше Ло думал, тем сильнее болело сердце. Очень сильно, нестерпимо. И было душно, очень душно. Он дышал, дышал сильнее, но этого было каждый раз чуть меньше, чем нужно. Казалось, что его грудь слишком узкая, чтобы выдержать его чувства.       И всегда, когда он так задыхался, он чесал грудь. Это дарило ложное чувство облегчения, но каждый раз меньше, чем в предыдущий. И он давил сильнее. Так он разорвал свою кожу до мяса. Кровь залила воду и окрасила её в алый. Ненадолго – потом она растеклась по воде, оставляя только резкий запах. И тогда он испугался. И решил, что перестанет.       Но уже не мог – он поздно понял, что не контролирует себя в эти моменты.       Когда он услышал голос человека, дыхание замерло, а руки сами потянулись к груди, и только с усилиями Ло помешал себе сделать это снова. Он спрятался в водорослях и зажал себе уши руками – это не помогало, потому что он знал, что Доффи его звал.       Меньше всего на свете Ло хотел видеть человека. Нет – меньше этого он хотел, чтобы человек увидел его, увидел следы от его когтей. Он чувствовал, что не переносит никакой реакции: ни отвращения, ни жалости, ни страха.       А человек его увидел, догнал и снова принялся целоваться, будто ничего не произошло! Потом прекратил – увидел, и Ло оцепенел, внутри него всё похолодело в ожидании того, что дальше сделает человек, а тот, а тот… понёс его на руках и продолжил делать свои возмутительные действия.       И теперь он здесь, в человеческом каменном вольере – месте, где живет Доффи. Этот большой вольер внутри делился на кучу маленьких вольерчиков, которые были связаны друг с другом небольшими отверстиями, иногда эти отверстия перегораживали плоские штуки, которые, тем не менее, легко отодвигались человеками. И да, на пути им встретилось много других человек, что заставляло почувствовать себя обеспокоено – Ло не хотел, чтобы чужие видели его таким слабым и уязвимым. Он нервно перебирал щупальцами, и это возымело должный эффект: все боялись к ним подойти, держались на расстоянии.       – Ну всё, мы пришли! – объявил человек с широкой улыбкой.       Доффи принес его в маленькое очень светлое и влажное пространство. Там с одной стороны было стекло, в котором было видно небо и зелень, но не его Пруд, а всё остальное было совершенно незнакомым, поэтому непонятным. Человек приблизился к большому белому ровному… камню, только тот был тонким из-за большой дыры в нём… и наклонился над этой штукой. Его крепкие, удерживающие рука перестали быть такими, а Ло, напротив, вцепился в его спину, не желая падать.       Доффи вскрикнул от боли.       – Ло! – всё ещё было громко, зло, но он вздохнул и утих, его речи полились, как теплый, ласковый поток: – Всё хорошо, мой милый, тут безопасно. Это ванна, в ней вода, хорошая вода, в которой ты не заболеешь, так что отпусти меня и позволь мне помочь тебе.       Большую часть слов Ло не понял, но разжал ладони и плавно соскользнул в странную мягкую воду. Она была слишком… пустой: не было ни песка, ни водорослей, ни рыб, ни насекомых – только он сам и холодное твёрдое дно. И места в этой… ванне было очень мало – он едва комфортно в ней помещался, но не смог бы плыть, потому что некуда было плыть.       Что это за маленькое недоразумение?       – Тесновато? Прости, малыш, пока придется потерпеть, – он говорил ласково, но в его тоне чувствовался обман. Ло ощутил, что человек не показывает свои настоящие чувства, прячет их.       Его движения были резкими и безыдейными – он волновался. А если даже Доффи волновался на своей территории, то осьминог волновался сильнее.       Его тело под кожей трещало от энергии – Ло не совсем понимал, что такое энергия, но из-за неё хотелось двигаться, как он знал. Ему очень хотелось двигаться, желательно обратно к себе. В Пруд.       Он схватился руками за белые края ванны и попытался подняться, но человек надавил ему на плечи:       – Нельзя, – с угрозой произнес он, и Ло замер, растерявшись от твердого тона. Человек воспользовался этим и затолкал осьминога обратно в ванную. – Во-от, молодец, хороший мальчик, продолжай сидеть здесь. Я скоро вернусь – ничего здесь не разрушь. И Ло захотелось разрушить здесь всё, но потом человек покинул этот вольер с непрозрачными стенами, и русалом овладели другие чувства: страх, но любопытство. Человек вернулся быстро – он должен был вернуться быстро, Ло это прекрасно понимал своей головой, однако время почему-то застыло и отказывалось течь. Он стал оглядывать стены и заметил большое отражающее стекло, а в нём – себя. Бледного, с тенями под глазами, с розовыми царапинами на груди. Он опустился вниз, под края ванной, чтобы не видеть себя, и обнял плечи руками, пряча раны.       Доффи вернулся громко, и русал приподнялся, чтобы посмотреть на него. Он нёс кучей вещей, которые лежали на плоской штуке, которую он держал обеими руками, эту же штуку он положил на два противоположных края ванной, чтобы освободить руки. После этими руками Доффи погладил его по голове (Ло бы назвал это более полезным действием, но теперь от него становилось плохо, поэтому это не полезно):       – Ничего не натворил? Кто у меня самый хороший мальчик? Ты! – человек опустился на колени, заглядывая к нему в укрытие. – А теперь будь очень замечательным русалом и дай мне поухаживать за тобой.       В довершении Доффи погладил его по лбу, и Ло почувствовал, насколько он был изглодан своими чувствами.       Человек взял в руки странную… пря-мо-уголь-ную упаковку и стал очень ловко потрошить её, извлекая… что-то. А из этого что-то он достал маленькие розовые круглые штуки и приказал:       – Открой рот, – у Ло не было сил спорить, и он сделал то, что приказал человек. – Это таблетки, они успокоят тебя и помогут уснуть, – что ж, в этот раз его хотя бы предупредили, что хотят заставить уснуть.       Эти таблетки были необычными на вкус, приятными, но он раскусил их, и из них поползла горечь. Всё испытываемое разочарование отобразилось на его лице, и Доффи рассмеялся:       – Их не нужно кусать, только глотать, – объяснил он, а потом протянул странную длинную миску с водой, – запей, малыш.       Ло неуверенно забрал миску, обхватив обеими руками, и поднес ко рту – человек обрадовался и кивнул, – значит, он действовал правильно. Русал поднял руки и опрокинул воду в свой рот, она залила его полностью, а потом потекла по щекам и дальше по телу к остальной воде, в которой он был.       Человек почему-то расхохотался, а Ло проглотил воду вместе с неприятными таблетками. Но ничего не произошло: он не почувствовал себя спокойнее или сонным. Может, человека обманули, и таблетки этого не делают.       Может, человек обманул его.       Зачем?       – А теперь займемся порезами, сладкий, – он взял с плоской подставки не-кожу и какую-то упаковку с жидкостью. Жидкость вылил на не-кожу, а потом этой штуку прижал к груди Ло.       Когда осьминог понял, что человек хочет дотронуться до него этой штукой, то попытался увернуться, но места было слишком мало. Холодное раздражающее нечто дотронулось до его горячих ран, и одновременно это было приятно и неприятно – он не мог определиться. Раны охладились и стали шипеть, но боли не было, просто странно.       Ло посмотрел на Доффи, как на островок понятный и твердой, на который можно опереться, а тот улыбался ласково и устало, больше без зла. Это же хорошо? Должно быть хорошо.       Он позволил человеку сделать со своей грудью то, что он хотел. даже потерпел плотную вонючую штуку, которой он обмазал края ран позже, хотя он решил, что потом её смоет, когда человек уйдет. Только человек, похоже, был слишком хитрым, и в довершении своих действий обмотал его тонким белым бинтом, как он сам назвал эту штуку. Бинт плотно прилегал к коже, и русал сомневался в том, что теперь он смог бы смыть с себя неприятные запахи.       После этого, русал думал, человек уйдет или хотя бы закончтит эти… ухаживания. Но нет: он взял острый металлический предмет и ловко продел в него свои пальцы.       – Давай сюда свою прелестную ручку, мой дорогой, – он протянул это так насмешливо и… Ло стало отчего-то неуютно: сердце снова забилось, но медленно, будто бы что-то его удерживало.       Ло вложил свою ладонь в ладонь Доффи, и тот стал стричь его когти. Он делал это не так хорошо, как прошлый человек, который этим занимался, но это было приятнее. Большая ладонь Доффи надёжно удерживала его руку, и вместе с этим человек поглаживал его пальцы в перерывах.       А потом Доффи наклонился к нему поближе и поцеловал косточки у пальцев. Легкое прикосновение так не ощущалось настолько же сильно, как ладонью или ртом, но почему-то лучше от этого не стало – щёки налились тяжестью и заболели. Все эти поцелуи были волшебными – превращали его в мякоть. Плохое, противное волшебство.       Человек хихикнул, и Ло недовольно бросил взгляд на его лицо, и это была ошибка: стекляшки Доффи съехали по носу вниз, открывая его глаза, его красивый и опасный (расплавляющий) взгляд.       Ло снова попытался спрятаться – спуститься на дно ванны, но человек подскочил и потянул его вверх за плечи:       – Хватит испытывать моё терпение, – прошептал… самец, который был ему интересен, прямо ему на ухо, щекоча своим горячим дыханием, и щупальца Ло завились в спирали. – Но продолжай быть таким милым.       Стрижка когтей со второй руки была мучительной. Ужасный Доффи.