Любовь как у всех

Глава 2

Утром проснувшись от ветерка и газонокосилки, я поднялась с пола. Время. Меня сейчас интересует только стрелочки на часах, которые отсчитывают мою жизнь. — Пять. — срывается шёпот с губ и разрывает балаган. Я, удовлетворённая таким раскладом, иду в личный душ. Помочившись под горячей водой, подхожу вся красная к зеркалу. На теле остались незажившие до конца раны, кое-где образовался шрамик, а на животе рядом с грудью небольшой синяк. Видимо, он был огромный, раз не сошёл до сих пор. Чуть ниже синяка татуировка с красивыми прописными буквами. Это почерк мамы. Также татуировка парная. Мы с мамой её били вместе. Я с её цитатой, она с моей. «Никогда не переставай мечтать» Приведя кожу в порядок, одеваю изумрудное кружевное бельё и накидываю сверху халат. На ноги теплые носочки. Расчёсываю волосы, делая это специально медленно, раскладываю всё по местам. В комнате сажусь за письменный стол и приступаю к учебникам, проходя темы по плану. До вечера просидев за до одури тягостным занятием, я решила отдохнуть и пройтись по комнате. Размяв мышцы, замираю на балконе. В голове пролетают моменты из собственной жизни. Полу улыбнувшись, провожу кончиками пальцев по шершеватой поверхности перил и разглядываю пределы двора. Проезжает немногочисленное количество машин. Подростки беззаботные и недовольные от всяких пустяков. Родители счастливые и озабоченные своим чадом. Пожилые, неспешащие никуда, тянутся к земле. — Кхм. — раздаётся за моей спиной. От неожиданности хотелось вздрогнуть, но я оттолкнула эту мысль. Вальяжно поворачиваясь, прохожусь взглядом по беспристрастному лицу отца и нахожу незначительную деталь. Всегда строго и опрятно одетый, сегодня он стоял с расстегнутыми на рукавах рубашки пуговицами и слегка растрепанными волосами, хотя на улице нет ветра. — Василиса, произошёл неприятнейший случай в нашей семье. Я ждал твоей выписки, чтобы проводить в последний путь твою маму. Завтра состоится поминальный ужин. — как будто заученную речь проговорил отец. На душе стало неприятно. Я не понимала, почему даже в такой момент нельзя быть простым семьянином и заботливым отцом. И зачем весь этот пафос с поминками матери, когда там будут, я уверена, посторонние люди, компаньоны отца, наверняка, его враги и пресса. Я чувствовала, что отец хочет продолжить нашу не столь увлекательную беседу, и слабенько выдала: — Хорошо, я всё понимаю. Скажи только время, я бы хотела сейчас побыть наедине с собой. Может показаться, что слова подобраны сухие и звучали резко, но меня в данный момент не интересовало это. Да и в принципе не желала так выставить своё мнение. Отец потоптался на месте и, ответив на мой вопрос, покинул мою комнату. Живот непроизвольно заурчал, выказывая, что мне хочется есть. Спускаться вниз мне не прельщает, но выхода нет. Прокрадываясь, подхожу к лестнице, как звучит голос, разрывающий вселенскую тишину. Она стоит за спиной, мои глаза бегают по ступеням, инстинкты кричат, что пора сматываться по тем самым ступеням. Но, украшая лицо улыбочкой, авантажно перекидываю локон за спину и легко поворачиваюсь к ней лицом. — Где же ты шлялась всё это время? — сразу начинает с яда Мортинова, хотя и знает, где я находилась. — Не уж-то рыдала за своей мамашей? Думаю, Нортон тебя выкинет из дома. Ты абсолютно никому не нужна! Жаль, что не сдохла вместе с ней. Ты — обуза для Нортона. — Что ж, если вы наговорились то, прошу, удалитесь восвояси. — сдержанно сказала я. За много лет травли и подстав я научилась держать себя в руках и ни в коем случае не раскрываться, ведь они этого все и ждут. — Дрянная девчонка. — шипит Мортинова и впивается мне в руку своими когтями-ногтями. Её голубые глаза взрываются от гнева, ноздри широко раздуваются, а губы кривятся в приторной улыбке. Мне кажется, мой вид её уже выводит из себя. — Почему ты всем мешаешь? Разве жизнь такого дерьма, как ты, стоит хоть копейки? Ты ничтожна и отвратительна! В самое лицо высказывается змея, впиваясь в запястье сильнее. Я принимала тот факт, что она всю мою жизнь хочет свести меня с ума, сделать неуравновешенной. Но я лишь расту всё более мудрее и не поддаюсь на её речи. — Вы перешли черту здравия. — рассуждаю вслух я, не пытаясь вырваться. Её лицо исказилось, но сразу же приняло беспрестанный вид. Пальцы разжали руку. Мимо нас прошли две девушки, они работают у нас прислугой. Я внутренне ликовала, что судьба упасла меня от психологического срыва или синяков с ссадинами. Елена зло фыркнула и засеменила в глубь коридора. Вот это я поела спокойно… На следующее утро вставать было труднее под звон будильника. Кости ломило от того, что пересидела за учёбой. До трёх согнувшись, чертила, писала. В гостиной было тихо, и я решила умоститься там. Поджав ноги под себя, смиренно уставилась в окно. В руках дымился ароматный кофе с молоком. В ушах мелодично отзывалась классика от наушников. Задумавшись, теряюсь в пространстве и откидываю голову назад. Хочу отхлебнуть глоток коричневатой жидкости, но рука, слегка коснувшаяся меня, потревожила. Я дёрнулась, и маленькие капельки впитались в футболку. Снимаю наушники и осматриваю своего брата. В его глазах есть радостные искорки, я невольно улыбаюсь. — Вась, ты чего не отзываешься? — налетает на меня он. А я что, я ни что. — Прости, в наушниках была. — хрипловатым голосом отвечаю. — Ты так неожиданно подошёл. И вообще что ты здесь делаешь? Вроде как в Италии своей сидел. — Да не моя она. — прыснул он и присел напротив в кресле, пододвигая его. — Я приехал в Россию навсегда. Как бы хорошо не было за рубежом, но на родине лучше всего. Ещё и событие произошедшее недавно заставило поторопиться. Я прилетел, оставив некоторые дела там, первым рейсом. Моё лицо оставалось улыбчивым, но глаза отразили чувства. Мне больно и тяжело. Брат заметил это и мягко сжал мою руку, ту, в которую вцепилась вчера Елена. Я сжала губы в тонкую линию от прострела нерва. Норт заметил это и глубинно заглянул в душу. Боже, как же они похожи с отцом. Такие же зеленоватые оттенки глаз, черты лица, худощавое телосложение. — Это Елена вчера закатила передо мной тёплый приём. — саркастически высказалась я по этому поводу. Мы с братом хоть и не были раньше дружны, но сейчас стали тепло и с заботой относиться к друг другу. Может и нет той братскосестринской любви, но понимание и защита присутствуют. Становясь старше, мы осознаём, что семья главное в жизни. Полгода назад мы высказались друг другу обо всём, что нас тревожило. И, легко вздохнув, начали с чистого листа. — Она до сих пор издевается над тобой? — угрюмо поинтересовался он. — Да она и не прекращала. — хмыкнула я, всё-таки отпив кофе. Потом мы ещё часа два просидели за разговорами, но к приготовлениям к вечеру пришлось разойтись. Он поделился, что в компании отца всё хорошо. Недавно пригласили компаньоны всю семью на ужин, который будет через неделю. Он утвердил мои догадки, что на сегодняшних поминках будут и враги. Поэтому нельзя расслабляться. Как принципиально пунктуальный человек, собираюсь за шесть часов. Приняла ванну с лавандовым гелем. Подобрала одежду по дресс-коду: чёрное платье в пол, облегающее мои талию и бёдра, с открытой спиной, чёрные бархатные короткие перчатки, поверх которых надето кольцо с изумрудом, серьги с таким же камнем и браслет, лакированные лодочки на высоком каблуке. Одевшись, привожу лицо в презентабельный вид. Лёгкий макияж с красной стойкой помадой. Накручиваю локоны "голливудская волна", фиксируя лаком, беру в руки клатч. Брызгаюсь духами со шлейфом лёгкого, еле уловимого запаха сирени с нотками миндаля. Стук в комнату дёргает из наслаждений приготовления. По приглашению войти в комнату, зашла милая женщина. Она одна из домработниц. Видно, недавно в доме. Стесняется. — Василиса Нортовна, вас ожидает внизу семья. — заминая край платья, говорит женщина. — Не нервничай ты так. — мягко улыбаюсь я. — Наедине можешь называть Василиса, всё же мы все люди. Они долго ждут? И все ли? — Да. Этот ответ поторопил меня спуститься вниз к главному выходу. Там расположилась вся семейка. Оперившись о косяк двери, Норт посылает взгляды, полные отвращения, Елене. Та в свою очередь действует на нервы отцу своей глупой речью. — Давай уедем без твоей бессовестной дочурки. И по типу: — А будут ли там красивые компаньоны? Отец задумчиво расхаживал по комнате, как бы стараясь уйти от собственной жены, которая больше сейчас похожа на назойливую муху. В машине я прочувствовала весь аромат парфюма Мортиновой. Он своей назойливой сладостью въедался в обонятельные щели. Норта тоже видно подташнивало от этого, и он демонстративно открыл окно. Отец, как всегда, бесстрастно созерцал вокруг себя обстановку. На месте в загородном особняке Огневых мы лицезрели, что гости уже прибывали. Парковка была забита элитными автомобилями, дорогущие тачки с артиклем в пять минут подъезжали к воротам, высаживая хозяина. У входа встречал гостей дворецкий, проверяя наличие пригласительных и внешний вид. Следом идя по коридорам, попадаешь в огромную залу с поминальными украшениями, различными вкусностями, алкогольными напитками и классической музыкой, но никто не танцевал. Везде сновали молоденькие девушки официантки. Отец с Еленой под руку засеменили, скрываясь в толпе. Норта увел какой-то его знакомый. А я осталась стоять в сторонке около крайнего столика, держа на лице напускное обыкновение. Но внутри бушевала буря горечи. — За что? — шепчу в толпу, поглощающую слова. Подмечаю, что справа от меня сзади должна находиться одна из официанток. Поворачиваюсь, беру фужер с шампанским, на обратном шагу толкая кого-то. Ошеломляющий вдох от кого-то. — Что ты себе позволяешь! — негромкий крик на меня, не поднимая глаз. — Я попрошу, чтобы тебя уволили с работы. — Извините, мисс. — вежливо говорю я, но глаза не скрывая пыхтят от негодования. Опять вдох и растерянное лицо. Её карие глаза оглядывают меня, а свободная рука разглаживает складку на платье. — Прости, я думала, что ты официантка. Одна из них два раза неуклюже сталкивалась со мной. — тараторит незнакомка. — У меня накипело, и я вспылила. Захара. — добродушно протягивает руку через короткую паузу для знакомства девушка. Мне нравится её простодушие без высокомерия во взоре. Поэтому почему бы и не познакомиться. — Василиса. Мы обменялись рукопожатиями и, постояв немного за разговором, разошлись, обещавшись ещё встретиться. Всех мимо проходивших я награждала вялой полуулыбкой. Некоторые подходили и давали свои соболезнования. Один из мужчин неотрывно испепелял меня взглядом тёмных глаз. Он вроде ничего не сделал мне, но мозг вопил, что опасность близка. Мурашки прошлись по коже не от холода, и я решила покончить с таким положением и отправилась бродить по зале. Наткнувшись на круглый стол с завалом цветов, я застыла. В середине стояла мамина фотография в чёрной рамке. Она точно смотрела своими васильковыми чистыми глазами на меня, её губы не улыбались, а в волосах были разнообразные полевые цветы. У меня спустилась вниз по щеке солёная струйка. Рядом появился неизвестный мне человек и протянул белоснежный платок. — Ты похожа на неё больше чем думаешь. — проскрипел голос. — И мешаешь неменьше её. Я глухо икнула от шампанского, недавно выпитого, промокнула платком щеку и, так и не посмотрев, ушла прочь. Мне было неважно, как тот человек расценит этот поступок. Но саму колотило от истерики. Найдя Норта, я устремилась к нему. Вечер ещё не подходит к концу, а я уже не своя. Пора бы покинуть скверное общество. Брат удивился при виде меня. Глаза чуть красные и напуганные, руки потряхивало. — Мне что-то не хорошо, я, пожалуй, вернусь домой. — тихо пробурчала я. — Василис, что случилось? — Мне сейчас не до этого. Хочу сбежать от сюда. Передай отцу, что голова заболела, и я отправилась домой. — уже громче от нервозности сказала я. Брат кивнул и отпустил меня. Я миновала толпу и выскочила на улицу. За воротами позвонила Эрну (нашему водителю) и попросила забрать.