Мир не шатается

Куя просыпается рано, в какие-то три-четыре часа утра – ещё даже не рассвело. На нём всё ещё нет одежды. На сопящем у него под ухом Оливине одежды тоже нет. Они оба поленились даже бельё надеть и умыться, про штаны речи и не шло. Куя никуда не торопится. В последние дни тварей из Мёртвой зоны было мало, и те были слабенькие – он зачистил достаточно обширную территорию, чтобы дать себе возможность немного отдохнуть от этой нескончаемой заботы о лесе. Вот и отдохнул. В постели с человеком, который понравился Квинси. Какая ирония. — А? — выдыхает Оливин сонно, и Куя вдруг понимает, что последние его мысли прозвучали не только в его голове. Давно пора было перестать говорить с самим собой. Жаль только, что сейчас уже как-то… поздновато. — Неужели это было для тебя секретом? — интересуется Куя, решив, что из этого маленького провала можно добыть немного полезной информации. — Нет, — Оливин слегка качает головой, и его волосы щекочут Куе шею. — Мы... э... кхм... он меня... нет, мне стыдно об этом говорить... ох, забудь, пожалуйста... «Вот это поворот», — думает Куя изумлённо. Ему не нужно, чтобы Оливин договаривал – по его смущённому тону, участившемуся дыханию и сильно заколотившемуся сердцу Куя вполне в состоянии понять, что речь вовсе не о невинных поцелуях. Странно только, что сам Квинси даже за намёк на то, что Оливин явно не из тех самых безгрешных людей, воспринял как-то агрессивно. — О, так у тебя всё же есть партнёр, — хмыкает Куя. — Но даже это не помешало тебе зацеловать меня так, что мне должно быть стыдно людям на глаза показываться. Оливин возмущённо отвечает что-то невразумительное, и Куя тихо смеётся. — Мой старый друг не из тех, кого волнует чья-то неверность, — произносит он через некоторое время. — Ему, похоже, интересно с тобой. Он стал меньше спать с тех пор, как вы заявились в лес, и это очень... любопытный момент. Квинси спать любит больше, чем жить, и если ему предложат вечный сон в обмен на душу, он согласится, не задумываясь. ...Квинси. Куя зовёт его по имени только в собственных мыслях, и там предпочитая порой называть просто старым другом. А уж называть его по имени вслух? Боженьки-лисоньки, до чего он дожил. Оливин, видимо, тоже замечает эту маленькую неожиданную вольность, которую позволяет себя Куя, потому что, подумав немного, спрашивает: — Он ведь не просто твой старый друг? Куя не отвечает. Это сложный вопрос. Куя может считать Квинси кем угодно – хоть старым другом, хоть любимым человеком, от этого ничего не изменится. Потому что для Квинси Куя просто сосед. В лучшем случае – друг. Ничего более. — А, понятно, — вздыхает Оливин. — Ты не спрашивал. — Как-то не приходилось, — подтверждает Куя мрачно. Ему не нравится, куда зашёл этот разговор: его чувства – только его дело, не касающееся посторонних. — И не придётся в ближайшее время, раз уж вы вместе. Оливин долго молчит, выводя кончиками пальцев непонятные символы на животе Куи. Он улавливает в движениях несколько знакомых очертаний, похожих на буквы, но не успевает понять ни одну из них, потому что Оливин накрывает его живот своей большой ладонью и говорит: — То, что мы с ним вместе, не значит, что тебе нужно быть одному. Куя хмурится. Слова вроде звучат знакомо, но в таком порядке он не может понять их смысл. Это что, предложение отвоёвывать Квинси? Или найти кого-то другого? Или... Неожиданно Куя понимает, какие буквы на нём рисовал Оливин, только поверить в реальность происходящего не может. Трое. Это было именно это слово. Пазл складывается, как будто все его части разом примагнитились друг к другу в правильном порядке, и Куя улыбается. Неожиданное предложение от священника, которого растили в целомудрии и смирении, и который полжизни пытался спрятаться от самого себя. Очень честное. — Жадность – это грех, святой отец, — смеётся Куя, вмиг повеселев. — Неужели одного только моего друга тебе мало? Ему не нужно видеть лицо Оливина, чтобы знать, что тот покраснел. Какая ирония. Он собирался свести Оливина с Квинси, а вышло так, что теперь с Квинси собираются сводить его самого. Как глупо! ...и как очаровательно. Куя не имеет ничего против того, чтобы попытаться попробовать. Но если с ним всё понятно (он старый больной ублюдок, которого однажды прямо во время службы в храме проклял священник), а Оливин только что сам подал эту, мягко говоря, не совсем традиционную и одобряемую обществом мысль… они вдвоём могут придумывать что угодно, но что насчёт последнего в этом треугольнике? — Я мало знаю о предпочтениях Квинси, — говорит Куя тихо, и Оливин приподнимается, вглядываясь в его лицо. — И что-то подсказывает мне, что он не так открыт для всего нового, как мы. Заинтересованное выражение на лице Оливина мгновенно меняется на задумчивое, и Куя не удерживается от того, чтобы погладить его по щеке. Решение, не требующее прямого вопроса, нужны ли Квинси такие отношения, они не находят, хоть и тратят на обсуждение и раздумья несколько часов. Оливин потом спохватывается – ему, вообще-то, на работу нужно, и к тому, что он выйдет к местным прихожанам весь взъерошенный и уставший, будет много вопросов, которых хотелось бы избежать. Куя подтрунивает: вопросов будет ещё больше, если он выйдет следом – либо не совсем одетый, либо вообще голый, весь в засосах. Оливин кидает на него такой взгляд, что Куя мгновенно затыкается и уйти предпочитает через окно. Его гордость таким побегом задеть невозможно; в качестве бонуса он оставляет на створках маленькое заклинание, которое позволит ему открыть окно, даже если его запрут изнутри. Если так выйдет, что ничего не сложится у них троих, Куя собирается посетить Оливина ещё хотя бы пару раз. Добравшись до своего дома, Куя долго приводит себя в порядок, попутно пытаясь упорядочить мысли. Первое, что приходит в голову – боженьки-лисоньки, как же низко он пал. Снова привязывается к людям. Спит со священником. Предпочитает нежность похоти, и честность – лжи. С его лисьей натурой явно что-то не так. Неясно только, с чем это связано: то ли он сам слишком расслабился, то ли его сущность пострадала от пропажи Хьюи, после которой в негодность стало приходить всё вокруг. Никакой пользы от этих мыслей нет – одно сплошное беспокойство, поэтому Куя отмахивается от них, отыскивает на столе папку со стопкой бумаг, которые собирался отдать Якумо, и направляется обратно в город. В поместье, где сейчас обитает Эйден, Куя недавно был – заглядывал, чтобы подразнить Якумо и принести ему какие-то старые рецепты. У входа Куя натыкается на Астера: тот громко, абсолютно не стесняясь в выражениях, отчитывает Морвея. За что – Куя не понимает и понимать не хочет. К тому же вампир резко успокаивается, очевидно, почувствовав чужое присутствие, и на Кую смотрит с удивлением. — У нас гости, не видишь? — бросает он в сторону, и Морвей, закатив глаза и ответив ему что-то очень тихо, уходит в сад. — Ого! Лис, какая дрянь тебя укусила? Куя приподнимает бровь, и Астер, в котором стеснения и порядочности в сотню раз меньше, чем в самом Куе, подходит и тыкает острым красным когтем куда-то ему в шею. Куя слегка наклоняется подаётся вперёд, позволяя кончику ногтя впиться ему в кожу, – ощущение почти приятное – и произносит: — Во-первых, не дрянь, а святой отец Оливин, — в глазах Астера мелькает удивление, которое тут же сменяется недоверием. — Во-вторых, не укусил, а поцеловал. Астер смотрит неверяще и сдвигает его воротник, под которым обнаруживает ещё несколько таких же пятен, которые принял за укусы. Куя улыбается, когда Астер не убирает руку, а скользит кончиком ногтя наверх – ведёт им чётко по венам и артериям, спрятанным под кожей, не оставляя ни царапины. Куя перехватывает его руку возле своего подбородка и невесомо прикасается губами к тыльной стороне ладони. — Просто хотел проверить, — едва слышно произносит Астер, отдёргивая руку. Куя улыбается. Играть с ним бывает очень опасно – Астер хорошо это знает, он был одним из первых, кто убедился в этом на собственной шкуре. Или, вернее сказать, теле?.. — Змей здесь? — спрашивает Куя, не желая больше тратить время. Астер кивает и молча указывает на дом. Найти Якумо оказывается несложно: как и обычно, он возится на кухне в окружении десятков маленьких глубоких чашек с ингредиентами для очередного блюда. Над плитой клубится густой пар, и Куя с опасением делает вдох. Запахи, которые он улавливает, вполне приятные: жареное мясо, яблоки, какая-то сладкая выпечка, шоколад. — Какой ты занятой, — тянет Куя. Якумо вздрагивает и роняет нож. Впрочем, ничего нового. Куя ловит его магией в нескольких миллиметрах от ноги Якумо и медленно поднимает наверх. — Подкрадываться и пугать вовсе необязательно, — жалобно произносит Якумо, забирая нож и убирая его подальше. — Что-то случилось? Мистер Эйден сейчас не здесь. — Я к тебе, — просто отвечает Куя, протягивая стопку бумаг – очередной набор старых рецептов, которые нашлись среди хлама. Якумо забирает рецепты, бегло просматривает и убирает в дальний шкаф. В последний раз, когда Куя был здесь, полки в шкафу были полупустые – сейчас там полно книг, тетрадей и разрозненных бумаг. Куя всегда тихо уважал страстные увлечения, даже если другим они казались глупыми или бесполезными. Искусство готовки ему не очень понятно – слишком много нюансов, которые нужно помнить, слишком много возни. Куя такое не любит. Он остаётся в поместье ненадолго, ни на секунду не переставая дразнить Якумо. Подкалывает беззлобно: неужели молодой господин так устал от постельных игр со змеёй, что предпочёл сбежать? Якумо не отвечает – кидает в него полотенце и отворачивается к духовке. Куя не останавливается: подшучивает даже над тем, что Якумо меньше смущается и понемногу выдаёт что-то в ответ. Пусть это и всего лишь полотенце. Уходит Куя весьма довольный собой. Астер провожает его взглядом и посылает воздушный поцелуй, когда Куя оборачивается. Это мило и глупо, но всё равно вызывает у него улыбку. Следующие несколько часов Куя бродит по городу: стараясь не смешиваться с толпой, ныряет в узкие переулки, забирается на крыши и заглядывает в самые неприметные места. Он так давно здесь не был. Город изменился: подросли этажи у зданий, выровнялись дороги, облагородились площади и скверы. Куя не помнит, когда был здесь в последний раз – помнит только, что тогда Хьюи ещё был с ними. Они гуляли вместе здесь, у окраины, и из интереса купили домашнюю выпечку у пожилой женщины. Куя больше никогда не пробовал ничего вкуснее. …опять непрошеные воспоминания. Куя морщится. Старые ёкаи, которых он встречал в путешествиях, чем ближе были к смерти, тем больше вспоминали о былом. И он туда же. Куя мотает головой, выбрасывая посторонние мысли, и, оглядевшись, решает, что пора возвращаться: дома его ждёт короткий сон вперемешку с размышлениями о сложившейся в его личных отношениях ситуации и очередная зачистка границ Мёртвой зоны. Он не торопится – делает хороший крюк, чтобы заглянуть в храм и несколько минут поглазеть на Оливина, полностью отдавшегося работе. Видимо, не только Куя воспрял духом после сегодняшней ночи. Дома его ждёт сюрприз. Сюрприз зовут Квинси, у него очень хмурое лицо, и он сидя дремлет прямо перед дверью – то ли чтоб его точно заметили, то ли чтоб не дать никому сбежать. Топпера с ним нет. Заметив это, Куя напрягается: Квинси без своей любимой животинки разве что в город ходит, чтобы кого-нибудь подцепить. Наверное, на этом месте на Кую должно было снизойти озарение. Увы. — Старый друг? — тянет Куя, подойдя ближе, и Квинси поднимает голову. Выражение его лица совершенно нечитаемое – как будто он только что встал с постели, но ещё не проснулся. — Всего лишь «старый друг»? — спрашивает Квинси, поднимаясь. Куя чувствует, как по спине пробегают мурашки. Не так он представлял этот разговор. — Полагаю… ты виделся сегодня с Оливином, — аккуратно произносит Куя, ловя себя на том, что очень хочет сделать хотя бы один шаг назад. Квинси возвышается над ним как скала. Это огромное преувеличение, конечно, разница в росте у них совсем небольшая – Куя едва ли на полголовы ниже. — Да, и он поведал мне кое-что занятное, — говорит Квинси, подойдя ближе и наклоняясь так, чтобы смотреть в глаза Куи. — Я всегда думал, что ты меня просто дразнишь. — Несколько десятков лет? — отзывается Куя удивлённо. — Знаешь, это даже для меня слишком. Это чистая правда. Будь это всего лишь дурацкой надоедливой шуткой, которыми он щедро одаривает всех вокруг, его не хватило бы и на год. Куя понятия не имеет, чего ему ждать от Квинси. Они сейчас поругаются? Просто поговорят? Займутся сексом прямо здесь? …блядская фантазия мгновенно рисует ему картинку, в которой Куя с изумлением узнаёт себя, прижатого к стене собственного дома огромным телом Квинси. И на этой картинке они вовсе не «просто говорят». — Ты покраснел, — озадаченно произносит Квинси. — О чём ты подумал? Куя, немного подумав, отвечает очень честно: — О тебе. И с облегчением смотрит на губы Квинси, уголки которых приподнимаются в улыбке. Всё идёт достаточно гладко, несмотря на всю нерешительность Куи, которая возникает как по взмаху волшебной палочки, стоит только делу коснуться Квинси. Куя рассеянно думает, что касаться этого прекрасного мужчину должно не дело, а он сам, и протягивает руки вперёд. …Квинси успевает обнять его раньше. В его руках Куя наконец-то чувствует себя спокойно – у него больше нет поводов переживать о чём-то и позволять ревности терзать себя. Квинси рядом. Да, не только с ним, но ничего страшного. И хоть Куя, в отличие от Квинси, жуткий собственник, он в состоянии принять присутствие Оливина. А может, принять он в состоянии не только его присутствие. Постояв так немного, Куя всё же тащит Квинси с собой в дом – тот не выпускает его из объятий, и путь, который они проделали бы секунды за две, растягивается на несколько минут. Куя не против. Он утягивает Квинси за собой на футон, вынуждая его сначала наклониться, а потом и встать на колени, чтобы не отпускать его. Квинси, похоже, тоже не против: вообще ни капли не сопротивляется и даже не жалуется. Только, позволив утащить себя вниз и нависнув над Куей, задумчиво произносит: — А Оливин, оказывается, не шутил, когда говорил, что быть снизу тебе тоже нравится. Куя даже думать не хочет о том, что ещё Оливин мог ему растрепать, и насколько извращённо и перевёрнуто это прозвучало. В отличие от него, Квинси больше интересно то, что происходит здесь и сейчас: он сдвигает часть одежды Куи, оголяя его шею. Куя чувствует, как кровь приливает к щекам – Оливин его ночью так зацеловал, что живого места не осталось, и Квинси наверняка уже знает об этом. Потому что он наклоняется и проводит губами прямо по следам, оставленным этой ночью. Это так… так. — Ты настолько отчаялся, что решил добиться моего внимания таким странным способом? — спрашивает Квинси шёпотом. — Пошёл соблазнять того, кто мне нравится? Несмотря на всю интимность ситуации и серьёзность вопроса, Куя смеётся. — Это вышло случайно, — фыркает он, обвивая шею Квинси руками. — Я, знаешь ли, пришёл на исповедь, а он… Квинси тяжело вздыхает и, похоже, перестаёт его слушать. Куя по-настоящему что-то объяснить и не пытается. Замолкает почти сразу и немного расслабляется, позволяя делать с собой всё, что Квинси только пожелает. Пожелания у того простые: зацеловать, немного прикусить те места, где нет следов Оливина, и забраться ладонями под одежду. От его прикосновений Куя то плавится, то начинает тонуть – в отличие от Оливина, который оказался очень напористым, Квинси никуда не торопится. Поэтому Куя приподнимается и парой ловких движений меняет их двоих местами, после чего довольно усаживается на живот Квинси и принимается избавлять его от одежды. Квинси смотрит на него недовольно, но Куя совершенно точно знает, что если бы он не хотел оказаться в таком положении, то не оказался бы ни при каком раскладе. — Ты, смотрю, тоже не прочь побыть снизу, — хмыкает Куя и тут же чувствует, как пальца Квинси сжимаются на его бедре так сильно, что становится почти больно. — Нарываешься. Куя пропускает это мимо ушей: ложных надежд на свою роль он всё равно не строит, а на такой лёгкий подкол он бы и сам не обиделся. Квинси, впрочем, вместе с одним коротким словом показывает ему, кто тут главный: садится, вынуждая съехать по его телу чуть ниже. Куя сразу же замечает неестественно натянутую ткань штанов Квинси, и, ничуть не стесняясь, кладёт на неё ладонь и слегка сжимает пальцы. Что ж… Куя, хоть и видел Квинси без одежды, никогда не считал нужным присматриваться к интимным частям его тела. Поэтому одним этим движением он делает сразу два открытия: во-первых, гм… размерами его природа явно не обделила. Во-вторых, мысль быть тем, в ком эти размеры окажутся, стала звучать даже привлекательнее. «Это называется мазохизм», — думает Куя взволнованно, без тени смущения ощупывая пах Квинси уже обеими руками. Тот не даёт ему исследовать своё тело слишком долго, и даже весь его вид прямо говорит о том, что Куе лучше бы поторопиться и заняться собой. Раздеться, например – потому что Квинси слишком недвусмысленно гладит его бёдра и ягодицы. Куя предпочёл бы развлекаться с почти невинными прикосновениями подольше, проверяя терпение Квинси. Но у них будет ещё очень много времени, чтобы узнать, кого на что и на сколько времени хватит, поэтому Куя всё же избавляется от одежды, превращая это в представление. Специально поворачивается боком, пряча все интимные части тела, и с восторгом наблюдает за тем, как тяжело Квинси сглатывает. Он на пределе. Он готов завалить его прямо на полу и затрахать до полусмерти. Или до смерти, как получится. И, если быть совсем честным, Куя сам недалеко от него ушёл. Поэтому он перестаёт испытывать терпение Квинси, отыскивает взглядом бутылёк с самодельным гелем-смазкой – он оказывается вообще в другом конце комнаты, и Куе приходится использовать магию, чтобы подтянуть его к себе – и возвращается на колени Квинси. — В моём барахле, оказывается, было столько полезного, — довольно произносит Куя, протягивая бутылёк. — Змеёныш разбирал старые бумажки и нашёл в них настоящее сокровище. Сказал, что молодому господину понравилось, и презентовал мне… экземпляр. Квинси на это ничего не отвечает – только прижимает к себе поближе и покрепче. Пальцы у него на удивление нежные, а движения очень аккуратные, как будто он каждый день такими вещами занимается. Он на пределе, но всё равно старается не торопиться. Куя безмерно это ценит – хоть он и не имеет абсолютно ничего против некоторых болезненных ощущений, но ему греет душу сам факт того, что Квинси пытается о нём заботиться, особенно во время такого интимного занятия. Куя с трудом удерживает себя от того, чтобы обласкать его в ответ – знает, что получит по рукам и останется здесь в одиночестве: раздетый, связанный и неудовлетворённый. Удерживать себя, к счастью, приходится недолго, и это время определённо того стоит. Закончив с подготовкой, Квинси с лёгкостью заваливает его рядом с собой и вынуждает перевернуться на живот. Куя вспыхивает, когда ему хриплым шёпотом напоминают, кто тут на самом деле любит быть снизу, но спорить не собирается: с Оливином у них всё равно ничего подобного не было, а с Квинси ему совершенно плевать на свою роль. Потому что Квинси восхитительный. Он вжимает Кую в постель, ласково целует его спину и плечи, шепчет на ухо что-то возмутительно пошлое и возбуждающее, до красных следов сжимает пальцы на бёдрах и ягодицах, дразнит, щекоча и гладя в самых чувствительных местах, и не даёт ни на мгновение отвлечься на что угодно другое. Куя тонет в его нежности и ничего не может с этим сделать, даже вернуть её не в состоянии – говорить ему сил не хватит, для поцелуя слишком неудобная поза, а его тело слишком далеко, только за руки схватить и получится. Только это сделать он и успевает, потому что Квинси сразу же сжимает его ладонь в своей – и Куя чувствует себя до невозможности счастливым. Он путается в переизбытке ощущений, ненадолго теряя над собой контроль, и его собственный жалобный голос, умоляющий о чём-то, кажется ему чужим. Квинси доводит их обоих до пика удовольствия, делая это с такой лёгкостью, что Куя потом честно удивляется: он давно не девственный юноша, который впервые познаёт прелести сексуальных отношений с кем-то другим и готов взорваться от одного прикосновения, но… но. — Ты просто привык вести, — поясняет ему Квинси, ложась рядом. Куя поворачивается к нему лицом и утыкается в шею. Они оба влажные от пота, Куя снова перепачкан, но это не имеет никакого значения. — У тебя глубокие познания, — глухо произносит он, закидывая ногу на бедро Квинси и подтягиваясь поближе. — Уж не Оливин ли просветил? — А что, если так? — после короткого молчания спрашивает Квинси. — Да ничего. Просто забавно, что святоша всё-таки уложил обоих, — лениво отвечает Куя. — И тебя тоже? Куя устало вздыхает и рассказывает подробности прошлой ночи, начиная с «исповеди». Квинси в этот раз слушает его очень внимательно, хоть изредка и посмеивается. В процессе он ещё раз убеждается, что к нему решили подобраться через Оливина, что и высказывает, не забыв уточнить, что находит этот способ очень забавным. Забавно ему! Куя недовольно прикусывает его плечо, а потом целует место укуса, припоминая разговор с Оливином во всех деталях. Он не собирался позорить его ещё сильнее, но… — Как тебе угодно, — говорит Куя. — Только идея быть вместе втроём принадлежала не мне. — Я знаю, — отвечает Квинси лениво. — Ещё до того, как ты нагрянул к Оливину, у него были подозрения, что к кому-то из нас ты неравнодушен. — Какой умный мальчик, — бормочет Куя. Проницательность Оливина даже более поразительна, чем показалось сначала. Возможно, они оба ткнули пальцем в небо, предполагая что-то необычное, и оба угадали, но Куе почему-то кажется, что его просто прочитали. Он вовсе не открытая книга, он всего один раз дал понять, что у него вообще есть какие-то чувства кроме вечного ехидства и радости от создания неприятностей для всех окружающих, но Оливин нашёл всё скрытое гораздо раньше. Если бы все люди в мире были такими, как он, Куя перестал бы считать человечество бездарно тупым. — Он просто наблюдательный. Эйден тоже нашёл в нём то, что он долго прятал, — произносит Квинси, заправляя выпавшую прядь волос Куи за ухо. — И во мне. И в тебе. И… ты же знаешь: Оливин человек – молодой и любопытный, ему интересно наблюдать за нами, интересно понять, что у нас в головах. А там ничего особенного. Это только мы думаем, что в нашем мире всё сложно. Потому что нам до людей дела нет. Да и до себя тоже. — До себя тоже, — рассеянно повторяет Куя. И в самом деле. Они столько лет жили рядом, не замечая очевидного, а Оливин заметил. Заметил, всё правильно понял и предложил простое решение. Куя ощущает лёгкое разочарование. В первую очередь – в себе. Он скорее от нервов, чем от реального желания что-то делать вспоминает, что у него есть дела, и порывается даже пойти ими заняться. У него даже причина вполне логичная и уважительная в контексте последних событий: вот он сейчас разберётся с границей с Мёртвой зоной и даст себе немного свободы на несколько дней. Но Квинси не даёт ему даже с места сдвинуться. Сообщает вполне довольно, что встретил утром Эдмонда, который любезно предложил свою помощь в зачистке границ. Куя в искренней любезности сомневается – перед тем, как эту любезность получить, Квинси наверняка очень нелестно высказался о полезности рыцарей и об их капитане в частности. В силы даже самого Эдмонда Куя не особенно верит, что уж говорить о его рыцарях, но желания спорить у него нет. Если уж Квинси доверяет толпе придурков под руководством человека, который с собой-то не в состоянии разобраться, то так тому и быть – Куя тоже ему доверится. Всё равно желание понежиться в объятиях Квинси в нём куда сильнее желания разбираться с монстрами.