сборник драбблов (khh ver)

тюремная камера на первый взгляд кажется не больше, чем консервная банка. на второй, в принципе, тоже. голова ужасно раскалывается и шиен с трудом может вспомнить события вчерашнего дня. кажется, его хорошенько отмутузили, когда выводили из фургона и он попытался помешать охране скрутить ему руки. а ещё кажется, что вчера его тошнило без остановки от новой обстановки, мерзкого запаха пота и оскала некоторых заключённых. сонмин говорит, что это временно. сонмин в целом очень много говорит и мало слушает, но шиен даже вроде и не против. его упекли сюда на два года, он в силах потерпеть. первый день кажется настоящим адом. и нет, это не тоже самое, когда в семь лет шиен говорит, что первый день в школе сущий ад. пришлось забрать все свои слова обратно, этих слов было много, но теперь их недостаточно, чтобы описать весь ужас который шиен испытал по прибытии в тюрьму. если бы не сонмин и ночан, шиен бы точно свихнулся. лучше уж свихнуться за компанию, чем одному. — как тебе заморская еда? - наваливает сонмин сарказма, когда они сидят за столами, пытаясь впихнуть в себя те помои, которыми здесь принято называть обед. — очень остроумно. - подмечает нехотя шиен, подчерпывая вилкой подобие котлеты. сонмин лишь усмехается, а сам подкладывает старшему часть своей порции, когда тот не видит. шиен ест мало, синяки под глазами растут со скоростью света, а из тела будто выходит жизнь. и когда наступает переломный момент, он сталкивается на улице с заключённым, которого не видел до этого. — хочешь покурить? шиен думает, что он умер, а к нему снизошел с небес ангел с чёрными как смоль волосами и глазами свирепого ворона. но есть одно «но». шиен не верующий, и перед ним вовсе не ворон, а домашний воробей. правда узнает это шиен не сразу, а лишь когда они спустя две недели таких «покуриваний» решают заговорить. хончоль не рассказывает за что сидит, какой у него срок и откуда он берет сигареты. обычно он говорит о странах, в которых никогда не был, о том, как скучает по магазинчику у себя за углом, в котором продают вкусный острый рамен, а ещё немного о том, что шиену идёт улыбаться. шиен по прежнему мало ест, мало спит, но улыбается. и это в каком-то роде становится спасением от тяжести на душе. — хончоль псих, не советую с ним общаться, - отрезает сонмин, плотно сжимая кулаки. — говорят он убил кучу человек. если не хочешь стать трупиком, советую прекратить. шиен ещё не видел сонмина таким нервным и напряжённым, но почему-то веры в хончоля от этих слов не убавляется. им вместе поручают работу в мастерской и шиен решает, что это отличная возможность поднять запретную тему. в конце концов, он привык играть с огнём. во всех смыслах. — говорят, ты хладнокровный убийца. - начинает было в шутку шиен и сразу же жалеет о своих словах. хончоль оказывается слишком быстро на расстоянии в пару сантиметров, а у своей шеи шиен ощущает холодное острие отвёртки. — что, меня бы тоже убил? - борясь с собственным страхом процеживает шиен. хончоль лишь хмыкает и шиен закрывает глаза, когда слышит замах руки. отвёртка оказывается на полу, а щеку неприятно жжёт от удара, но главное не это. губы хончоля немного шершавые, но руки, которыми он придерживается лицо шиена совершенно не походят на руки убийцы. шиен проебался. и проебался по полной. он обвивает шею хончоля в ответ, а сам подаётся вперёд, отвечая на внезапные ласки. — так я ошибся. ты просто гей. - выдыхая, смеётся шиен. — заткнись. - осекает его хончоль и они снова повторяют то, что начали. — я убью этого чёртова пидораса! - сонмин злится и орёт во всю глотку, опрокидывает несколько столов и прописывает охраннику в лицо. шиен знает, что всё из-за него. знает, но ничего не может поделать с тем, что сонмина уводят в карцер. — сколько тебе сидеть? - как-то спрашивает шиен хончоля. сегодня он настроен решительно и если хончоль снова попробует промолчать или замять тему, шиен этого не позволит. но хончоль просто молчит, улыбается до жути загадочно и тушит косячок. — как думаешь, если человек напал на другого с битой и забил его до смерти, а затем поджёг место преступления и скрылся, - хончоль делает паузу, общая внимание на шиена. — стоит продолжать? шиен лишь качает головой и долго молчит. наконец, он выкидывает окурок и резко поднимается. — я читал твое дело. тебя же оклеветали! просто скажи, черт возьми... - слова с каждым разом даются все тяжелее, а в конце шиен чувствует горечь на языке и слезы на глазах. — это все ведь неправда? хончоль лишь молчит. — я ведь говорил тебе, мать твою, хен! - сонмин после месяца одиночки выглядит спокойным и помятым. шиен же даже без месяца там — в разы хуже. — мы в американской тюрьме, какой нахуй хен. - он встаёт и выкидывает содержимое подноса в урну. ночан на вопросительный взгляд сонмина пожимает плечами. время тянется неспешно, но неумолимо. и шиен уже с трудом может вспомнить свои слова о том, когда только пришёл в эту тюрьму. одно он знает точно, ад — не место, на которое повесили этот ярлык, а люди, которые его наполняют. пусть шиену и свойственно ошибаться в них, но сердце почему-то не провести. он все ещё вспоминает о хончоле. несколько месяцев назад того перевели в другую тюрьму, и шиен больше понятия не имеет, что с ним и как он. очень поздно он вспоминает слова младшего, а ещё позднее, что они означали. хончоль никогда не выберется из этой клетки. — нормально ли жалеть убийцу? - как-то внезапно он спрашивает о вондже, когда они сидят в библиотеке и делают вид, что увлечены столетним чтивом. — стокгольмский синдром? - усмехается тот, не отрываясь от книги. — не уверен. - мычит шиен. «скорее хончольский» хочется добавить вслед. ещё через месяц столовая превращается в паназиатский ресторан и шиен не сразу в силах понять, к чему такое преобразование. — сонмин завтра выходит! - радостно кричит ночан, а у шиена слезы на глазах выступает. ведь это значит, что выходит и он. — может мы и умрём как ромео и джульетта в один день? - сонмин обнимает шиена крепко, водружает на его голову праздничный колпак и аж зацеловать от счастья хочет. — предпочёл бы другого ромео. - сонмин, к счастью, этих слов не слышит. он утопает в поздравлениях и ликовании. шиену бы тоже не помешало взбодриться, но отчего-то грустно невыносимо и щемит в груди. реальный мир оказывается слишком большим и могущественным, когда ты прожил под крышкой аквариума два года. но дома все привычно, тишина на пару с духотой, все та же плита со сломанной конфоркой и незастеленная постель. шиен ставит банку пива на подоконник и открывает окно. небо на закате невообразимо красивое, давно он не видел его во всей полноте. неожиданный звонок в дверь переворачивает весь мир шиена с ног на голову. он чуть ли не падает вместо банки в то самое окно, а опомнившись мчится со всех ног к двери. когда он видит перед собой сонмина, наваждение уходит на второй план, а на смену ему приходит удивление. — ты осветлился. - тычет ему в волосы шиен с открытым ртом. — то есть тебя удивляет только это? не хочешь спросить как я нашёл эту чёртову живопырку на манхеттене? - протискиваясь внутрь причитается тот. шиен даже немного счастлив, что его первая ночь на свободе не в одиночестве, также как и первая ночь в тюрьме. пиво становится в разы больше и шиена даже пробивает на душевные разговоры и улыбку, ровно до тех пор, как они включают телевизор. на экране до жути въевшееся в память здание и незнакомая девушка репортёр вещает о том, как сегодня в двенадцать часов дня был казнён один из опасных преступников, отбывающих пожизненный срок. сердце уходит куда-то под землю, шиен застывает, словно мраморное изваяние, а из глаз лишь тихо текут слезы. сонмин, замечая, выключает телевизор. — это ведь не обязательно он... — просто молчи, - почти захлебываясь в приступе истерики, просит шиен. — молчи. пожалуйста... они сидят ещё очень долго в тишине, не двигаясь с места. каждый в своих мыслях и переживаниях. пока в дверь вновь не раздаётся звонок. шиен ещё долго будет ненавидеть этот день, также долго, как он увидев на пороге хончоля, повис на нем, обнимая и не веря в происходящее. — я соврал тебе. видел бы ты свое лицо в тот день. шиен бы готов был сам стать убийцей в тот момент и прибить хончоля к чертям собачьим. а потом снова оживить. и ещё разок прибить. но все что он мог, это целовать его лицо и обнимать, боясь отпустить. и даже вышедший к ним сонмин, был не в силах хоть как-то помешать. — кто из вас меня будет убивать первым? - усмехается хончоль, все ещё прижимая голову шиена к своему плечу. — да пошёл ты. - беззлобно хмыкает сонмин. — я уже давно понял, что вы, ребята, безнадежный случай. - разводит он руки. если бы шиен мог себе представить счастливый исход событий, то этот бы точно получил импровизированное первое место, а ещё вдобавок несколько десятком носовых платков и маленькую отвёртку. так, просто, на память.