Onegai, Guuji-sama

— Гудзи-сама, при всем уважении... Мой кабинет — вовсе не проходной двор. Смешок за смешком, стрельба прищуренными взглядами, это — открытый бой со скрытыми мотивами, они стоят друг перед другом, но эти пару метров между ними — глубже бездонной пропасти. Он ей всегда укажет на отсутствие тактичности. Она всегда припомнит, как помогла однажды клану. У кицунэ с рождения хитрость на первом месте; самый четкий и точный план не будет завершен без капли этого лукавства, излишней доли сладкого коварства, словно пирог с начинкой, что так режет вложенной иголкой. Аято — это тактик. Продуманность в каждом свершенном ходе, шахматы, где нужно знать себя и оппонента прежде, чем король сделает шаг. Аято — стратег. Фигуру в белом он сжимает, улыбаясь — вот шах и мат тебе, божественная кицунэ. И спрятанные тобой пешки в рукаве уж больше не помогут. — Подлец, — процеживает та сквозь зубы, поджав слегка не только губы, но и (хвост?). Их действия, их интенсивность, замысел их — так разнится, у каждого путь к цели свой, такие разные подходы, взгляды, решения, что есть один только вопрос — и что нашли друг в друге эти оба? — Комиссар, — сладчайшая улыбка, словно вермут, она берет все в свои руки. Шипящим соком отливают пылкие слова. Рука сжимает его крепкое плечо, пока тот выпрямляется, чуя неладное уже издалека. — Расслабься. Я придумала, как обеспечить нам веселье к фестивалю Иродори... Идея за идеей, так — переплелись они, изящный, четкий ход Аято и нескрываемое озорство лисы. Один за другим, соединяясь и сплетаясь, их мысли дополняли друг друга так просто, так легко, что будто бы они — почти что одно целое. Ведь цель была единая — веселье. Ведь их объединяло то, какой подход им предпочтителен, действия, совершенные в тени, на благо (ну а, может быть, и нет) другим и, разумеется, себе. — Хорошая работа, Гудзи-сама, — он улыбается так, будто бы это была партия в шахматы. Очередная. — Официальность тебе не к лицу, Аято, — та отвечает дерзкою улыбкой. — В конце концов... Мы оба хорошо повеселились. Слишком похожие, слишком разные — в преодолении всех этих схожестей и трепетных различий стойкое чувство постепенного сближения настигло их обоих — о, даже так: снесло, подобно урагану и бездушному цунами, соединив в одном потоке, словно в соперническом танце. Она не проиграет, а он не будет побежден. Они приближаются, сохраняя дистанцию, и отдаляются, но не отходят навсегда. Когда фестиваль проходит так, как эти двое запланировали, успех надо бы не забыть отметить? И, может, завтра он будет опять мерзавцем, негодяем, подлецом, сегодня Яэ Мико, касаясь его светлых прядей, переплетая пальцы и давая утонуть себе в его терпких руках, закроет глаза на его грехи. И, может, завтра комиссар вновь скажет, что та отвлекает его от работы, мешая всячески в клане дела вести, сегодня он, сжимая чересчур (на удивление!) податливую талию, закроет глаза на ее грехи. Ведь они оба... слишком под стать друг другу.