Onegai, Guuji-sama

— Тебе было мало прошлого раза? Взгляд кицунэ пронзителен и горд, ведь этот негодяй и так позволил себе слишком много — увидел Яэ, которою не видели другие, та даже обернулась уж лисицей только для него! Но как же мало ему этого, чертовски мало — он улыбается спокойно, пока рука его скользит по ее обнаженному плечу, но Гудзи Яэ лишь показывает недовольно зубки, чуть морщась от того, как смеет он такое у нее просить, пускай и комиссар. — Что мне за это будет? — та произносит чуть лукаво, смакуя каждое до звуков слово, прищуренным взглядом одаривая того. Аято лишь посмеивается. — Мое глубокое расположение к вам, Гудзи-сама, — и его тон попросту сквозит усмешкою нещадно. Каков подлец. — Наше сотрудничество переходит на более доверительный уровень, не правда ли? Глава клана Камисато желает выразить особое почтение жрице храма Наруками. Он пододвинулся чуть ближе, смещая руку на ее хрупкую (но только лишь на вид!) талию, шепча на ушко беспощадно: — Я более чем уверен, что госпожа Гудзи сама желает подобного. И его мерный шепот заставляет ее зашипеть от такой дерзости: лисица фыркает, грозясь вырваться из хватки его рук, но тут же, выгнувшись, внезапно распускает все свои пурпурные хвосты. — Клянусь, подлец из Ясиро, — шептала угрожающе она, пока Аято безмятежно улыбался. — Ты будешь должен мне всю свою жизнь. Он не ответил, только лишь касаясь мягкого хвоста, затем второго, третьего и так до самого конца, что вызывало в ней желание вновь пошипеть или пофыркать, ведь хвосты — та еще чувствительная часть, касаться ее можно далеко не каждому — да что уж там, почти что никому. И вот этот подлец из Ясиро свободно гладит лисий мех, не скупясь на прикосновения, которые действовали на нее, словно наркотик — манящие, расслабляющие, заставляющие унять свой гнев и отложить все планы мести. Но в эту ночь он может не переживать о том, что с ним готова сделать та — ее хвосты обвили его шею, на плечи улеглись, обняли руки. Несколько Яэ Мико будто бы были в его согревающих руках — более нежные, податливые, мягкие. Впрочем, скорее это они его грели, и чувствовать нечто подобное было ему в новинку, хотя тот этого не показал: лишь улыбался победителем, с присущей ему безмятежностью закрыв глаза. Но сама Яэ не спала. Следя зорко за юношей, та долго думала о том, как вышло так, что она согласилась. Навязчивый ответ из раза в раз посещал мысли, но та старалась оттолкнуть их прочь. Ах, как же жаль, что невозможно это всё из памяти его стереть.