FU, Hanagaki

Майки наблюдал за тем, как солнце медленно поднимается из-за низких двухэтажных домов, окрашивая небо в розовый, ползёт выше и становится всё более ярким. В дрожащих руках тлела чёрт знает какая по счёту сигарета. Сам парень сидел за кухонным столом с голым торсом и не мог заставить себя сделать хоть что-то. Перед ним лежал раскрытый блокнот, в который светловолосый так ничего и не написал после тех строчек в 4 часа утра. Голова ощущалась тяжёлой, словно наполненной свинцом, а живот резало отвратительной болью. Врач запретил есть жирное и солёное, чтобы, так сказать, «прогнать этот ваш гастрит». Но Манджиро не слушался и продолжал пихать в себя дешёвый рамён в пачках. Да уж, я плохой мальчик. Он горько усмехнулся. Только уже не понимаю, стал таким по воли жестокой жизни, или это её наказание. Юноша снова опустил взгляд на белые страницы дневника. Непонятно почему, но туда хотелось писать. Он хотел высказаться, выложить всё как на духу хотя бы листикам в линейку, но мысли, мелькающие в голове, упрямо отказывались формироваться во что-то конкретное. Дым и отвратительный запах табака наполняли комнату, песня, игравшая из глухого динамика телефона, казалось, запустилась уже в пятый раз. Майки затянулся и поморщился от попавшего в глаза дыма. Он снова задумался и забыл о сигарете — от неё остался лишь фильтр. Интересно, Дракен-кун всё же приедет? Если приедет, то будет больно. Это будет значить, что он мне не доверяет. Хотя как мне можно верить после такого количества проколов? Всё логично. Парень вздохнул и, кинув окурок в пепельницу, вытянул из знатно поредевшей пачки новую сигарету. Покрутил её в руках, раздумывая, стоит ли поджигать и быстро отложил. Дракен будет недоволен, если застанет меня в таком виде… Сано яростно потёр глаза, желая избавиться от отвратительного давления на них. Спать хотелось страшно, но он, честно говоря, боялся. Стоило коснуться головой подушки, как в голову начинали приходить самые ужасные мысли. Словно подушка была проводником негатива. Но это было не так: Манджиро проверял. Он переворачивал подушку, менял на ней наволочку и даже купил как-то раз новую. С тяжёлым старческим кряхтением юноша поднялся и осторожно, стараясь не повторять ошибок предыдущих дней, поставил чайник. Глупо полагаться во всех ситуациях на кофе или сигареты, наверное. Но на себя я полагаться не могу. С улицы доносились тихие голоса соседей. Да уж, его райончик нельзя было назвать престижным даже в бреду. Прямо над ним, на втором этаже, жила старая бабулька китаянка со своей, наверное, сотней котов. Весной спать с открытыми окнами было просто невыносимо, если честно. Напротив жила бедная многодетная семейка, откуда часто слышался детский плач. В этой какофонии безрадостных звуков постоянно мешалось гудение грузовиков и крики грубых грузчиков. Майки, приготовившись с головой погрузиться в жизнь квартала, с выдохом распахнул окно. Нужно было пустить хоть немного свежего воздуха в его затуманенную сигаретным дымом жизнь. Как раз закипел чайник, и он заварил себе большую чашку растворимого кофе, с наслаждением втягивая носом его запах. В моменте даже кажется, что жизнь прекрасна… Кофе, оживлённая улица, крыша над головой, солнце светит, тепло… Чего ещё желать? Светловолосый рефлекторно почесал изуродованные шрамами руки. Привычка осталась с того времени, как они постоянно заживали и цеплялись за подкладку толстовок. Да чего я жалуюсь-то?! У многих нет и этого. Если сейчас не задумываться о насущном, вроде нехватки денег на коммуналку, моего одиночества, ментальных проблем и зависимостей, то можно даже убедить себя в том, что счастлив. Нужно только очень постараться… Размышления прервал слишком знакомый звук мотора и стук колёс по их неровной дороге. И, хотя Сано даже не увидел автомобиль, он уже знал, кому тот принадлежит. Парень быстро поставил кружку на стол, захлопнул блокнот и понёсся в спальню. Там он кинул записи в полку стола и наспех натянул любимую чёрную толстовку. Да, Дракен знал о порезах, но лишний раз напоминать ему об этом не стоило. Запах на кухне ещё не выветрился, но, по крайней мере, не был таким отчётливым. А в смеси с кофе так вообще терялся. Стук во входную дверь заставил Манджиро вздрогнуть, хотя он и знал, что к нему приехали. — Спал? — спросил Рюгуджи сразу, как прошёл в квартиру. — Да, совсем недавно проснулся. Только кофе заварил, — соврал парень, совершенно не стыдясь. Мельком он оглядел идеально выглаженную белую рубашку вошедшего, чёрные брюки и толстый ремень и остановил взгляд на кроссовках. Так однозначно безопаснее. — Не забыл, о чём мы говорили ночью? Дракен без стеснения прошёл на кухню, глотнул кофе и поморщился. — Я правда хочу извиниться перед Ханагаки, — тихо проговорил Манджиро. — Мне стыдно, Дракен-кун, действительно стыдно. Стыдно за то, что снова заставил тебя себя спасать. — Надеюсь, это искренне, а не потому, что так сказал я, — пробормотал себе под нос старший, растерянно отворачиваясь к окну. Но Майки услышал. И мгновенно залился краской. Он догадывается о моих чувствах? Или просто слишком хорошо меня знает? — Конечно искренне. Это не было ложью. Точнее сказать, не совсем. Юноша продолжал считать мозгоправа идиотом, но всё равно ощущал за собой вину. — Тогда поехали, у меня всего час до работы.

***

По пути в офис социальной службы Майки успел забыть, куда и зачем они вообще едут. Большую часть времени говорил Дракен. Он снова отчитывал парня, словно младшего брата-хулигана, но как-то устало, будто бы обязан был это делать, но совершенно не хотел. От этого Сано почувствовал, как щемит сердце. Привычное болезненное ощущение, давящее на рёбра и лишающее кислорода. Неужели ты устал от моих постоянных выходок, и теперь тебе плевать? Может, если я буду ощущать твоё пренебрежение, то получится разлюбить? Нет. Хуёвая схема. — Я извинюсь, — в очередной раз повторил Манджиро, не глядя в глаза Рюгуджи. — Почему? — с намёком спросил тот. — Потому что это нужно в первую очередь мне самому. Менее бесполезными наши сеансы не станут. Но если тебе так легче, то я буду ходить. И унижусь перед этим идиотом. А ведь всё из-за Ханагаки. Чтоб ты под землю провалился и закопался там, ёбаный мозгоправ. — Я заеду вечером, — ободряюще улыбнулся Дракен, когда ауди остановилось перед знакомым светлым зданием. Уголки губ Майки тоже дрогнули, стоило ему увидеть эту улыбку. — Удачи, — буркнул он и выскочил на тротуар, пока не покраснели щёки. Следуя мимо заспанного вахтёра, тихих лестниц и бесконечных растений в горшочках, парень продумывал речь. Так. Такемичи-кун, я сожалею о том, что сказал тебе вчера. Я так не думаю… Блять, но ведь я правда считаю его идиотом. Безумно раздражающим идиотом. Давай, брат, попробуй сказать это вслух. — Я жалею, что послал тебя к чёрту, — прошептал он пустынному коридору на втором этаже. Нет, это не подходит. Об этом я жалею потому, что грубо. Но ведь это правда. Хотя он поймёт. Эх… Сложно, сука, с этими мозгоправами. Сано завернул в карман и облокотился на подоконник, заставленный горшочками с плющом. Сделал пару глубоких вдохов. Ты не плохой психолог. Ты не плохой психолог. Я сказал так, потому что грубиян. — Я не считаю, что ты плохой психолог, — он зажмурился и прикрыл лицо руками. А потом внезапно поморщился и стукнул кулаком по подоконнику: — Да ты не просто плохой. Ты хуёвый психолог, Ханагаки! — Майки-кун? Только не это. — Блять! — Манджиро резко обернулся и, увидев в коридоре растерянного мозгоправа с кружкой в руке, зажал рот рукой. Смысл произошедшего дошёл до парня достаточно быстро и, помотав головой, он прошептал: — Пиздец… — Ты как тут… — попытался сказать что-то блондин, но его уже не слышали. — Ёбаный в рот. Сука! Майки снова стукнул кулаком по подоконнику и, не глядя на Такемичи, бросился по коридору прочь. Ну всё. Какие тут могут быть извинения?! Дракен меня убьёт. Нет. Сначала я сам себя прирежу. — Стой, Майки! — крикнул ему вслед Ханагаки. Его голос не звучал издалека. На этот раз он кинулся за пациентом. — Не трогай меня, — рявкнул Сано. — Отъебись! Пошёл ты нахуй! Уже на первом этаже у входа в прихожую парня схватили за запястье и дёрнули обратно. — Да! Ты прав! — воскликнул Такемичи, крепко сжимая худую руку. Несмотря на попытки Манджиро вырваться, он держал крепко. И когда тот всё же остановился, осторожно затянул пациента обратно на лестницу. — Да, я хуёвый психолог. Что, прости? Что ты только что сказал? Глаза Майки удивлённо расширились и он переспросил: — Хуёвый? Почему? — Ты всё же так не думаешь, иначе бы не спрашивал, — Ханагаки отвёл взгляд и тепло улыбнулся лестничной клетке. — Да, я плохой психолог, знаю. Но это ещё не всё. Плохой психолог я потому, что пока ещё учусь и здесь прохожу что-то вроде практики. Я далеко не лучший на курсе, Майки-кун. Но, кроме того, я ещё и идиот по определению. Тут ты прав. Зачем говорить это мне? Кто вообще после такого будет к тебе ходить? — Я идиот потому, что пытаюсь помочь, как умею, не думая о последствиях. Но я правда хочу тебе помочь. — Боюсь, ты с этим немного опоздал, — вздохнул Сано и осторожно отнял руку, которую соц работник всё ещё держал в своей. — Ничего не получится. Иди ты со своей помощью. Нахуй надо. Теперь и Дракену можно объяснить, что ты и психология — две параллельные прямые. Светловолосый развернулся к выходу. Но его снова остановила рука Такемичи, опустившаяся на плечо. — Согласен, как у психолога и пациента у нас ничего не выйдет. Но, прошу, дай мне шанс… Как другу. Ты, блять, охуел? Чай в голову ударил? Майки скептически выгнул бровь. — У тебя всё хорошо? — Ну… Вроде да, — Такемичи стремительно покраснел и выпалил: — Я куплю тебе кофе! То ли от вида смущённого мозгоправа, то ли от энтузиазма, с которым он говорил, то ли от играющих нервов, но Манджиро вдруг стало смешно. Он скрестил руки на груди и хмыкнул: — Хочешь меня подкупить? Вообще-то хороший кофе — это довольно заманчиво. Цены на него нынче… Закрыл бы глаза и убежал куда подальше. — Н-нет. Просто понимаю, что налажал, и хочу загладить вину. Тут неподалёку есть кофейня. У меня как раз форточка. Если ты не против, то можем посидеть там. Майки слегка наклонил голову и изучающе окинул взглядом своего психолога. Теперь уже бывшего. Такемичи смотрел на него с такой надеждой, словно в мире нет ничего важнее простой посиделки в кофейне. Отчего-то на душе стало тепло. Парень как-то ненароком вспомнил, что вот так на него не смотрели уже много лет. — Ладно, — выдохнул он в конце концов. — Но с тебя кофе. Мозгоправ только улыбнулся. Широко и радостно, как никогда не получалось улыбаться у самого Сано.

***

Кофейня, в которую их привёл Ханагаки, располагалась всего через один дом. И, к мрачному удовлетворению Майки, она оказалась весьма приятной. Светлое помещение (хоть что-то связанное с этим идиотом бывает не светлым?), с бесчисленным количеством небольших пластмассовых чёрных столиков, разноцветными картинами на сценах и приветливыми бариста. Как только колокольчик на стеклянной двери звякнул, сообщив о новых посетителях, девушки за стойкой синхронно помахали в их сторону. — Такемичи-кун! Привет, дорогуша! Интересно, он для всех «дорогуша», «солнышко» или «зайчик»? Странно, что ещё хлопушки при виде него не взрывают. — Привет! — помахал им в ответ мозгоправ и сразу же обернулся к Сано, указывая ему на столик в углу у окна. — Садись, Майки-кун, я закажу нам что-нибудь. Какой кофе тебе взять? Светловолосый присел на стул ближе к стене и лишь пожал плечами, всем видом выражая, что находится здесь против воли. Такемичи по-доброму закатил глаза и уверенно сел напротив. — Я не ясновидящий, вопреки всем слухам о психологии и её связи с оккультизмом. Я возьму что-нибудь не то, а потом ты будешь злиться на меня за это. Ну же, просто скажи мне, что ты хочешь. — А ты угадай, — огрызнулся тот. По правде говоря, скорее чтобы поддеть блондина, а не всерьёз. Однако тот похоже юмора не понял. — Ладно, — Такемичи сложил пальцы и опустил на них подбородок, на манер Шерлока. — Несмотря на то, что ты, очевидно, почти не спишь, ты не взял бы американо. Как и эспрессо. Ты вообще не любишь чёрный кофе. — Я пью его почти каждый день, — возразил Майки, не заметив, как губы тронула лёгкая насмешливая улыбка. — Я не сказал, что не пьёшь. Я сказал, что не любишь, — Чёрт, а ведь он прав. Светловолосый промолчал и отвернулся к окну, где проезжали редкие в это субботнее утро машины. Ханагаки продолжил: — Ты не взял бы и латте, хотя вообще тебе нравится его вкус. То же самое можно сказать и про раф. Но на самом деле я думаю, что, будь на то твоя воля, ты бы заказал самый сладкий молочный коктейль, который тут есть. Но закажешь капучино, чтобы хоть как-то прогнать сон. — Я погорячился на счёт твоих способностей в психологии, — признал Манджиро спустя пару минут осознания ответа. Такемичи сначала замер, а потом тихо рассмеялся, выдавив сквозь смех: — Это приём из оккультизма. — Иди ты, — фыркнул Майки себе под нос и добавил: — Заказывай иди. Поднявшись, мозгоправ двинулся к стойке, но на полпути развернулся и со всей серьёзностью сказал: — Я могу взять тебе и капучино, и молочный коктейль. Ты не ангел, Такемичи-кун, а придурок. Только попробуй. — Если сделаешь это, некому больше будет смотреть за всеми растениями в твоём кабинете. — Ладно, я понял. Не буду. Вернулся психолог уже с подносом: чашкой капучино для Сано, латте со взбитыми сливками для себя и какой-то тарелочкой. При виде которой светловолосый едва смог сдержать восторженный выдох. Это тайяки!!! Блять, сегодня какой-то церковный праздник и боги смиловались надо мной? Откуда этот придурок знает?! — Мне почему-то показалось, что ты любишь сладкое. Майки только буркнул что-то в ответ и схватил одну сладкую рыбку, надкусывая её с тщательно скрытым наслаждением. Сколько я их не ел? Два месяца? Шесть? Год? Как же охуенно… — Я рад, что не ошибся, — мягко улыбнулся Такемичи, слегка склонив голову. Помолчи. Дай поесть. — Ты даже срёшь с таким милым выражением лица? — язвительно заметил Майки, когда прожевал первую рыбку.Блондин подавился своим латте и закашлялся, стремительно краснея. Над его верхней губой осталась полоска взбитых сливок. Сано подавил смешок, не обращая внимания на осуждающий взгляд собеседника. Он как ни в чём не бывало глотнул капучино, пожал плечами, сказал: — А что? Я уверен, что ты даже слово «трахать» вслух не произнесёшь. — Тише, Майки-кун, — шикнул на него Ханагаки. — Ну вот! О чём я и говорил! Манджиро указал рукой на пустую кофейню и выразительно уставился на психолога. Даже бариста скрылись куда-то в подсобку, явно чтобы посплетничать о чём-то. — Я могу сказать слово «трахать», — обиженно произнёс Такемичи, понизив голос до шёпота. Его щёки приобрели оттенок помидора, а голубые глаза ярко блестели на солнце. Вроде такая серьёзная профессия, а сидит тут с усами из сливок на губах и краснеет от слова «трахать». А какое у него было бы лицо, если бы эти сливки кто-то слизал! — Я бы поспорил… — Майки отвёл взгляд, подавляя приступы смеха, вызванные возникшей картинкой в голове. — Трахать! — крикнул Ханагаки на всё просторное помещение. — Такемичи-кун! Что происходит?! — из-за двери для персонала показалась тёмная голова девушки. И Сано не выдержал. Рассмеялся громко и заливисто, таким смехом, от которого в груди щекочут пушинки. Прикрыв слезящиеся глаза, парень не заметил, как завороженно смотрит на него соц работник, как улыбается широко-широко и осторожно стирает с губ сливки. Майки явно не может знать или даже догадываться, что в этот момент Такемичи борется с желанием достать телефон и сфотографировать его. Не может знать, что именно сейчас Такемичи чувствует себя счастливым. И уже понимает, чем вызваны дурацкие бабочки в животе. Для Манджиро час форточки заканчивается слишком быстро, не говоря уже о самом психологе. Тот оставляет юноше свой номер вместе с проникновенным «ты можешь позвонить мне, если понадобится помощь или просто станет скучно». И, оставшись в одиночестве, Сано с удивлением касается скул, которые свело от улыбки.