Красная комната.

      Ветер.       Если не смотреть вниз, в принципе можно подумать, что узница узницей не является, а просто человек, который смотрит на небо с холма, или с высокой горы. Но есть одно "но" - высокие, каменные стены, отделяющие её от мира.       Красные, опухшие глаза смотрят на серые, тусклые стены все исцарапаны острым камням, который сейчас лежал где-то в углу башни. Губы дрогнули. Влажные стены доводили до дрожи, а смотреть было больше... не на что.       Сегодня никак не хотелось фантазировать, что она где-то на горе, или это просто сон, и ей нужно проснуться. Узница уже давно осознала - никто не придёт к ней на выручку. Та обнимает себя руками, всхлипывает, стараясь укрыться от ледяных порывов ветра, который влетал в помещение через несколько отверстий, отдалённо напоминающих окна. Солоноватый привкус, отдалённо напоминающий рыбу застыл на языке, в носу, не желая уходить.       Волны вновь отступили, обнажая песочный, местами затверделый покров. Чайки громко гоготали, удовлетворённо клевая найденную на берегу рыбу. Разбитая об камни лодка валялась частями по берегу, загрязняя и без того мрачное место. Прядка спутанных волос попала в рот девушке, от чего удушающий привкус соли лишь усилился. Хриплый кашель вырвался из горла, и она тыльной стороной ладони вытирает сопли, скопившееся снизу носа.       Окна не запирались решёткой - не было нужды. Колоссальная высота башни перечёркивала все мысли о побеге. Иногда через эти отверстия шатенка с янтарными глазами видела воронов, пролетающих мимо неё. Таких грозных, свободных. Смертоносных. Они смотрели осуждающе, с неким гневом в этих маленьких, тёмных бусинках, а перед глазами вновь и вновь начали проносится ужасный воспоминания, действующие и сжимавшие туже удавки на шее.       По началу та думала, что вороны каким-то способом хотели развеселить её, но потом тяжёлая правда свалилась на неё свинцом - никто помогать, смешить её не хотел. Карканья казались очередной насмешкой, и ей так осточертело всё это терпеть.       Но она никогда и никому не хотела причинить вреда.       Царапины тянулись вдоль стен, терзая подоконник, отмечая срок её заключения. Один день - одна царапина. Когда-то девушка могла посчитать дни её заключения, но сейчас уже нет. Всё это наводило на неё яростные приступы отчаяния и безысходности. А насечки?... Просто насечки. Особая традиция, ставшая неотъемлемой частью её жизни.       Она обошла свою круглую камеру, пальцем касаясь отметин и щербин на камнях. Местами были нацарапаны бранные слова, местами начисто отсутствовал какое-либо покрытие - девушка сама выковыривала камень, но этих жалких отверстий не хватало, чтоб сбежать. Ногти уже содраны в кровь, пластины покрылись синий плёнкой, а сами пластины повреждены.       Рука нащупала грубый камень, пока не нашла отверстие в стене. Она нашла его относительно не давно, там хранился маленький камешек с заострением на конце. Слишком мало, чтоб приблизиться к свободе, опять же, но если бы стражники обнаружили его - то забрали даже это. Очередное дерьмо.       Девушка вытащила камень, сжимая в руке. Собственная кожа показалась ей едва знакомой - слишком бледной, израненной. В какой-то степени призрачной. Возможно она всегда была призраком... некой тенью человека. Ненормальная - сейчас она осознаёт это слово в полной мере.       - Да, мама. Я плохой человек. И тем более плохая дочка. - слышать человеческий голос стало настолько непривычно, что её дёргает. Даже собственный голос стал чем-то ужасающим, неприятным, диким. Будто это не её голос вовсе.       Держа осколок, та с силой приставила его к стене, выводя лишь одно слово - имя человека, который оставил её. Предал её. Заставил гнить в заключение из-за тупой зависти.       Каждая буква выводилась сосредоточенно, и темноволосая пыталась вложить в каждую линию всю злобу и отчаяния, на которую только была способна. Зубы сжались до скрипа, когда капельки крови закапали с пальцев, падая на бетонный пол с тихими шлепками. Рука разжалась, камешек выпал, и пару раз подпрыгнув покатился по полу. Больше он ей не нужен. Больше она ничего не напишет.       Девушка перевела взгляд на топи, усиленно пытаясь сглотнуть. Именно здесь всё началось. Именно здесь её подставили, бросили.       - Я никому не пыталась навредить. Никому, - шёпот срывается с разбитых, дрожащих губ и повисают в тишине, чуть разбавленной звуком разбивания волн. И небо знает, что это правда.       Девушка никогда и никому не хотела вреда, но сейчас, когда все чувства оставили её, наружу начинает выплывать лишь одно - заставляющая сжимать кулаки, впиваться ногтями в ладони.       И это чувство было месть.       Теперь же насмешливые крики ворона начали казаться вовсе не насмешливыми, они передавали одну единственную мысль... Хватит бегать.       Взгляд пронзительных глаз с местами лопнувшими капиллярами переместились на окна. Теперь она знала, что делать.