happiness

      Джисон медленно и не спеша шел по улице. Знойное солнце пекло голову, стояла невыносимая духота. В наушниках играет Mr. Forgettable — David Kushner, а тяжелый рюкзак лишь удручает дорогу. Накинув лямки сумки на плечи, Хан поплелся в сторону своего дома, вслушиваясь в слова песни. Машины с открытым верхом носятся по дороге, люди с офисными чемоданами и сумками, зевая, еле передвигают ноги после работы, школьники и студенты заполнят улицы Флориды громкими возгласами и шумом скейтов, быстро несущихся по асфальту. Подросток одет вовсе не по погоде, что заставляет умирать от беспощадного солнца. В своих чёрных джинсах и безрукавке Джисон едва тащится, совсем не желая идти домой. В нескольких метрах пляж, от него дует приятным ветром с кромки океана, а где-то вдалеке слышатся голоса детей, носящихся по теплому песку. Вдыхая запах океана поглубже, парень слегка поднимает уголки губ, растягивая их в довольной улыбке. Песня сменяется на другую, а Джисон заставляет себя идти дальше, поглядывая на время в экран телефона.       Хлопнув дверью, подросток облегченно выдыхает, наконец оказавшись дома. Разувшись, он отбрасывает рюкзак в сторону и идет в свою комнату. Ёрзая по карманам, Джи натыкается на шершавый кусок бумаги в одном из них. Достав клочок, он незаметно улыбается. Подойдя к своему рабочему столу, он прикрепляет уже родные сердцу строки к стене, закрепив его кнопкой-гвоздиком. Включив кондиционер, Джисон берёт с пола гитару, рухнув на прохладную поверхность кровати. Свежий воздух колышет каштановые пряди волос, разгоряченное тело со временем остывает, а худые пальцы перебирают струны, разливая по маленькой комнате приятную мелодию. Прикрыв глаза, Хан уверенно сменяет аккорды, и тихо, почти про себя, что-то напевает.       Да, так и крутишься, появляешься в моих мыслях.       Бессмысленные слезы текут, и я так за что-то и держусь.       Я путешествовал по миру,       Специально думал о другом.       Я пытался думать о своём,       Но не могу забыть, ты все ещё здесь       Надеюсь, ты вернёшься,       Хочу твоего возвращения.       Иногда мне будет больно,       Но буду звать до твоего прихода.       Давай снова вернемся в наши дни,       Вернём всё, поставив на свои места…       — Места… — из коридора доносится звук сработавшего домофона, и Джисон прекращает игру, резко зажимая струны кончиками пальцев. Он подрывается с места, пряча гитару под кровать и выбегает в коридор. Быстро закинув рюкзак в комнату, он закрывает дверь, как только слышит звук поворачивающегося ключа в двери. На лбу выступает испарина, а Хан уже готовится к худшему.       Мать открывает входную дверь, ставя на тумбу свою сумку. Она снимает туфли, закрывает дверь и устремляет взгляд на сына.       — Что с тобой? — женщина корчит лицо, презрительно наблюдая за красными щеками Джисона.       — Н-н… ничего. Просто спешил с домашкой, да и не думал…       — Что я приду так рано? — перебивая своего сына на половине слова, она проходит вглубь кухни, вешая свой жакет на спинку дивана.       — Да… то есть, нет… я…       — Прекрати. Ты знаешь, насколько сильно я не люблю, когда ты мямлишь. — пресекая Джисона, продолжает госпожа Хан.       — Хорошо. — повесив голову, отвечает Сон.       — Так, что за срочность такая случилась в школе, что ты не поехал сегодня со мной?       — Мой классный руководитель вызвал меня к себе за индивидуальными тестами. Ещё, он уточнял пройденный мной на дому материал, и дал мне в помощь конспекты.       — Ясно. Надеюсь, что больше тебе не понадобится туда ходить. Завтра едешь со мной. — кулаки Джисона сжались от растущего внутри гнева, который он слишком устал сдерживать в себе, терпя приказы и издевательства от собственной матери. Поглубже вдохнув, он всё-таки осмелился заговорить.       — Зачем?       — Что «зачем»? — госпожа Хан обернулась, направив на сына свой холодный взгляд.       — Зачем ты продолжаешь таскать меня с собой в это место? — Джи сильнее сжал свои ладони, подняв голову.       — Мы это обсуждали, Джисон. Я не намерена продолжать с тобой этот разговор.       — Чего ты так боишься, мам? — немного подрагивающим голосом продолжал парень.       — Джисон, прекрати. — складывающаяся ситуация явно выводила её из себя.       — Того, что я стану, как они? Ты посадила меня на домашнее обучение, ограничила от всех секций, постоянно таскаешь меня в свой гребаный интернат… Зачем ты делаешь это? — не зная, что сейчас руководило им, Джисон стал приближаться к матери, стараясь унять пульсирующую дрожь в собственном теле.       — Хан Джисон, прекрати! — госпожа Хан смерила сына грозным тоном.       — Я не болен, мама. Я не ненормальный, со мной ничего не происходит. Я не перестал быть обычным человеком, от того, что родился геем, я…       — Закрой свой рот, Хан Джисон! Ты будешь ездить со мной в интернат, ты будешь делать то, что я тебе скажу. — подойдя к сыну, она отвесила ему пощечину. Голова Джисона отпрянула в сторону, но он продолжал говорить, игнорируя боль, в не до конца зажившей щеке.       — Я устал от твоего контроля! Я устал от твоих побоев! Я нормальный, я не урод, не выродок! Оставь меня в покое! — крича в лицо матери, Джисон отпрянул лишь тогда, когда на другую щеку пришёлся удар, но на этот раз мать сжала ладонь в кулак.       — Заткнись! Закрой свой поганый рот, Хан Джисон! Ты будешь меня слушаться! Ты будешь всегда под моим контролем, всегда будешь рядом! Слышишь, выродок? — она кричала, даже не смотря на алые щеки ребёнка напротив, лишь трепала его за плечи. — Всегда! — схватив сына за шкирку, она отшвырнула его в сторону стены. По щеке подростка текли слезы, но она подняла руку и растерла их по его лицу. — Вытри свои слёзы, слабак. Иди в свою комнату и собирай вещи. Ты останешься в интернате до тех пор, пока я не решу, что ты можешь оттуда выйти. И не смей ничего вытворить, Джисон. Тебе будет только хуже. Ты понял меня? — она говорила прямо в лицо Хана, держа его за ворот футболки. — Отвечай, недоносок!       — Да… да! — слезы стремительно скатывались по щекам солеными струйками, болезненно обжигая кожу. У Джисона тряслись колени, а мать только лишь сейчас отпустила его.       — И только попробуй показаться мне на глаза до завтрашнего утра. Хотя бы ещё раз и ты не отделаешься парой пощёчин. — отойдя от сына, она хлопнула дверью ванной комнаты. Не в силах больше держаться, Джи забежал в холодное от включенного кондиционера помещение, скатившись на пол. Щеки невероятно жгло, но Хан продолжал лежать на холодном полу, и смотреть в потолок, осознавая то, насколько он слаб и никчемен. Думая, что сил больше не осталось.

***

      Джисон не смог сомкнуть глаз этой ночью ни на секунду. Он кругами ходил по комнате, иногда срывался и кричал в подушку, сминал простыни на кровати, но так и не уснул. Достав два больших рюкзака из шкафа, он удрученно стал закидывать свои вещи в сумки. Закончив с одеждой и обувью, парень переместился на рабочий стол. Он сгрёб в рюкзак пару любимых книг, свои нелепые школьные рисунки, несколько тетрадей, карандашей и ручек. Последним, что Джисон аккуратно вложил в задний карман стал тот самый стих, отодранный от обоев. Положив ключи от квартиры и средства личной гигиены в оставшиеся отсеки, Хан отпихнул рюкзаки к выходу, опираясь руками на подоконник. Открыв окно, подросток почувствовал, как ночной прохладный ветер обдал его своим потоком, но ни один мускул на лице Джисона не дрогнул. Больше не хотелось улыбаться океану неподалёку от дома, прохладному воздуху или музыке в наушниках. Больше ничему не хотелось даже пытаться порадоваться. Отключив свой мобильный, Джисон вложил в чехол сим карту. Часы на стене раздражительно щёлкали своими стрелками, и Хан рухнул на кровать. Пять утра. Не прикрыв глаза и на малейшее мгновение, Джи достал гитару из-под кровати, аккуратно и тихо перебирая струны, пока его взгляд отражал лишь всепоглощающую пустоту.       Сев в машину матери, Джисон не стал лишний раз выводить её на скандал, не проронив ни слова. Уткнувшись макушкой в стекло, он прикрыл глаза, и лишь ждал неизбежного. Дорога не была долгой, уже через десять минут машина затормозила, а мать затормошила Джи своим грозным тоном. Забрав сумки из багажника, Хан медленно стал плестись вслед за госпожой Хан.       Интернат никогда ещё не казался парню таким ужасным. Высокие потолки и шершавые стены давили сверху, заставляя Джисона чувствовать себя невероятно маленьким. Шарканье шагов разносилось по коридору эхом, сливаясь с гулом учеников. Все школьники двигались в столовую, обходя стороной директрису, направляя в сторону Хана лишь презрительные взгляды и плевки. Дойдя до нужной комнаты, Джисон остановился перед матерью, не желая смотреть вокруг и поднимать голову. Из двери напротив вышел Ли Минхо, потягиваясь. Хан лишь проводил взглядом удаляющийся силуэт старшего, никак не реагируя. Сил не осталось. Госпожа Хан открыла деревянные двери маленькой комнаты, кинув ключи в Джисона.       — Я даю тебе день для того, чтобы освоиться, пока я заполняю документацию. Но позже ты начнёшь жить по графику, как все остальные. — не дожидаясь ответа, она захлопнула за собой дверь. Джисон так и замер по середине интернатовской комнаты, не желая двигаться с места. Сердце ныло покалывающей болью, а руки начали дрожать. Упав на колени, Хан даже не стал плакать. Лишь отбросил сумки подальше от себя и уставился в неподвижную точку где-то в стене, безучастно и тупо пялясь в неё пустым взглядом.       Первый день в интернате оказался для Хана даже сложнее, чем он думал. Подросток не спал вторые сутки, что плохо отражалось на его состоянии, а трель сирены, орущей на всю школу никак не улучшала ситуацию. Джисон схватился за голову, как только услышал пронизывающе громкий звук. Сердце и виски пульсировали, напоминая парню об истериках за прошедшие дни, и бессонных ночах. Джи испугался и резко дернулся, услышав громкий стук по двери.       — Подъём! — грубый мужской голос слышался даже из-за закрытой двери. — Не думай, что если ты сынок директрисы, то тебе можно нарушать расписание! Подъём! Быстро! — Джисон сбито и быстро задышал от испуга, но был вынужден открыть дверь. Выйдя в коридор, он, не поднимая головы начал двигаться к общей толпе. Не прошло и секунды, как Хан уже умудрился на кого-то наткнуться.       — Хэй! Смотри, куда прёшь, идиот! — Джи выпучил глаза и стал медленно поднимать голову. Взгляду открылся вид на коренастого подростка, сзади которого толпились ещё двое. Хан легонько сглотнул.       — Так, так, так. Глядите-ка, кто у нас здесь. Хан Джисон, собственной персоной. Мамкин сынок, постоянно лижущий жопу всем вокруг. Что, закончилась твоя игра в важную персону? Нет у тебя больше твоей неприкосновенности, малыш. Теперь ты здесь, среди высших отбросов общества. — он подошёл совсем близко, оттолкнув худощавое тело от себя так, будто оно ничего вовсе и не весило. — Страшно? Привыкай, щенок. — крупный парень замахнулся, собираясь ударить Джисона по животу. Охранники, стоящие в стороне никак не реагировали, игнорируя стычку между подростками. Джисон сжался и зажмурил глаза, готовясь к удару.       — Дэвид, прекрати! — из бесконечной толпы школьников вылетел Минхо, отшвыривая парня от трясущегося Хана.       — Тебя жизнь не научила, что нужно искать врага по размеру? Зачем он тебе нужен? Отвали! — отпихнув Дэвида и его шайку, Минхо встал впереди Хана, загораживая его собой.       — А хули ты сюда лезешь, Ли? Защищаешь этого мамкиного сосунка?       — Тебе то какое дело? Съеби по хорошему, не мешай жить нормальным людям. — Ли скалил зубы и прожигал взглядом согруппника, продолжая стоять на месте.       — Я не оставлю этого просто так! Я… — Минхо в одно мгновение преодолел расстояние между ними, хватая Дэвида за ворот футболки.       — Съебись, Дэвид. — он смотрел точно в глаза напротив, говоря четко и грубо. Дэвид фыркнул, пытаясь вырваться из цепкого захвата, но смог лишь тогда, когда его отпустил Минхо. Он махнул своим дружкам и они удалились, скалясь и сверля Ли взглядом.       — Хэй, Хан Джисон? Ты в норме? — Минхо развернулся и наклонил голову в сторону Джи, слегка пригнувшись. Хан стоял, несчастно прижимаясь в уголок, и смотрел в глаза старшего. В них отражался страх и… надежда?       — Да… я в порядке. — Джисон вышел из своего укрытия.       — Ты что здесь вообще делаешь?       — Я… теперь здесь живу и учусь, Минхо. — Джисон поднял взгляд в глаза старшего, смотря в упор. Его колени немного тряслись, а сердце всё ещё быстро стучало.       — Что? Ты шутишь? — Минхо скосил бровь в недоумении.       — Нет. Моя мать оставила меня здесь после очередного скандала… — Ли удивленно смотрел на младшего, а после громко выдохнул.       — Что ж… я тебе очень сочувствую, каштановая макушка. Здесь каждый сам за себя, а тебе точно придётся нелегко. — наигранно подмигнув Джисону, Минхо быстро затерялся в толпе учеников, направляющихся в столовую. Хан не успел опомниться и оторопел.       — Минхо! — но было слишком поздно. Ли, уже не услышав этого, улизнул от него. — Спасибо…       На уроках Джисон лишь отстранённо слушал голос учителя и старался игнорировать урчащий от голода живот, ведь ему так и не удалось нормально поесть за эти два дня. Парень сидел за последней партой, через стол от Ли Минхо. За ней Хан чувствовал себя вполне комфортно, ведь по обе стороны никого не оказалось. Даже девушка, кому раньше принадлежало это место, быстро ушла за другой стол, как только увидела Джисона. Но это даже не задело его, он был безмерно рад тому, что никто не тревожит его личные границы.       Переодевшись на тренировку, Джисон чувствовал, как сильно тряслись его руки. Подросток никогда не отличался хорошей физической формой, он очень худ, и даже слаб перед тяжелой нагрузкой. Не зная чего ожидать, Хан быстро выбежал из своей комнаты в надежде не опоздать. Забежав на поле, он осторожно подстроился к строю из длинной линии учеников. Крупный мужчина, с седыми прорезами в волосах вышел в середину, держа в одной руке свисток, а в другой планшет с несколькими листами бумаги.       — Так, инвалиды, сегодня в ваших рядах пополнение. Хан… Джисон. — мужчина обернулся по сторонам, рыская глазами, и ища Хана среди толпы. Джи выступил вперед, показавшись всем на глаза.       — Это я. — почти прошептал он.       — Ага. Значит так, Хан Джисон. С этого дня ты будешь в группе номер восемь.Тренировки каждый день, расписание тебе уже выдали. Я не мамочка, я жалеть не буду. Меня не волнует, где ты учился раньше, какие у тебя проблемы, или кто твоя мать. Здесь я командую, и здесь только я задаю вопросы. Ясно? — мужчина сопроводил Джи грозным взглядом, ожидая ответа.       — Да, тренер. — Хан негромко ответил, наконец подняв голову. Тренер свёл свои брови вместе так, что промеж них у него выступила большая морщина. Переложив планшет для бумаги в другую руку, он бесцеремонно задрал низ футболки подростка.       — Мда… — осмотрев худую талию Джисона, он опустил ткань, лишь разочарованно выдохнув. Со стороны до Хана донеслись глупые шутки и насмешки, из-за чего он повесил свою голову назад.       — Ладно, огрызки, за работу! — он свистнул и все ученики сорвались с места, быстро распределившись по нужным им группам. Не зная что делать, Джисон стал побыстрее искать номер восемь на футболках убегающей толпы. Бегая глазами по всему футбольному полю, ему наконец удалось заприметить нужного человека. Им оказался никто иной, как Минхо, что заставило Джисона сгореть от стыда.       Всю тренировку Хан старался не свалиться от бессилия, выполняя физические упражнения. Его мучила головная боль и ныл живот, но он знал, что если сдастся, будет ещё хуже. Когда пришло время разбиваться по командам для футбола, к своему несчастью Джи обнаружил в своей группе Дэвида и его шайку, а также еще пару тройку немаленьких парней и девушек, помимо Ли Минхо. Всю игру Дэвид и все остальные всячески пытались подставить Хана, позоря его перед всеми. Подножки, сбивания, игнорирование того, что Джисон вовсе не был подготовлен к игре. В конце тренировки подросток остался лишь со сбитыми в кровь коленями и парой синяков чуть ниже талии, выслушав от тренера очень много ласковых в свой адрес.       Помывшись и переодевшись, Хан взвалился на кровать совершенно без сил. Колени жгло, а живот отзывался неприятной болью при любом движении. К концу дня заурчал он лишь сильнее, яростно требуя нормальной еды, но Джисон слишком устал, чтобы идти на ужин. Пролежав так около десяти минут, он уже начал дремать, как его разбудил легкий стук в дверь. Джисон медленно поднялся с кровати, тихо постанывая, и открыл дверь. За ней никого не оказалось, но на пороге лежал бумажный пакет. Хан поднял его и открыл, заходя назад в комнату. Внутри лежал сэндвич, запакованный в целофан и мазь от ушибов, а также пара пластырей. Сзади пакета была прикреплена записка. «Будешь должен. Поешь уже наконец. Завтра вернёшь мне мазь. Минхо.»

***

      Так прошла неделя. Долгая, мучительно медленная неделя. Джисон всё ещё не привык к сигналу сирены по утрам, он всё ещё витал в облаках на уроках, и также почти плакал после тренировок от боли во всём теле. Но кое-что всё же изменилось.       Он наконец смирился. Смирился с тем, что его вряд ли вытащат отсюда когда-либо. С тем, что проведёт год до своего совершеннолетия в этой клетке, пропитанной страхами, болью и отрешённостью от того теплого мира, что раньше был ему известен. Того мира, которого он ещё не успел запомнить и оценить.       Только одно не давало покоя внутри бушующего сердца подростка. Чёртов Ли Минхо. Его образ день за днем маячил перед носом. Игнорируя собственные слова, старший помогал Джисону выживать в интернате. Каждый раз он выручал его от побоев со стороны Дэвида, поднимал на ноги после подножек от одноклассников на футбольном поле, оставлял сэндвичи под дверью, когда знал, что Хан так и не притронулся к школьной еде. Старший, сам того не замечая, заполнил всё пространство собой. Джисона пугали слишком быстрые удары сердца и жар при встрече с его глазами. Боясь собственных чувств, он не знал, чему верить. Хан запутался, крупно влип, увязнув в Ли Минхо. В его помощи, защите… в нём. Совершенно безвозвратно. Движения и повадки старшего манили, тянули, будто магнит. Его бархатистый голос раздавался приятной мелодией в душе. Внешность Ли поражала всё больше с каждым днём. Джисон тонул в карих глазах с медовым отливом, в фиолетовых прядях волос, неаккуратно падающих на горбинку носа, упругих бедрах.       Зная, что несомненно глуп, Хан пытался запихнуть все окрыляющие чувства глубоко назад. Джисон осознавал, что испытывать чувства к Ли Минхо опасно и обязательно безответно, но натура подростка годилась только на команды сердца, игнорируя разум. Каждый раз Хан сглатывал очередной удушающий комок воздуха при встрече взглядами, игнорировал колюще-режущее чувство внизу живота, но Минхо снова и снова возвращался на подкорки сознания, не оставляя пространства для других мыслей.       Переодевшись, Джи выбежал на задний двор в поисках своей группы. Отыскав взглядом знакомые силуэты новых одноклассников, Хан пристроился в конец шеренги. По указанию тренера все побежали на кросс вокруг здания, чуть позже вернувшись на разминку. Джисон стоял в стороне от всех, разминаясь, как ему удалось заметить Дэвида, который уверенно направлялся в сторону подростка. Добежав к Джисону, он замахнулся и ударил Хана в челюсть. Тот повалился на землю, не ожидая подобного поведения от громилы. Дэвид налетел на беззащитного Джи, нанося ему удар за ударом, безжалостно избивая до посинения на скулах.       — Я терпел слишком долго, но твоя рожа выводит меня из себя! Ни одного замечания за всю гребаную неделю, ты что, святой? Или тебя не трогают, из-за того, что ты сынуля этой грымзы, а?!       — Силли! Слезь с него немедленно! — тренер подбежал к подросткам, пытаясь убрать разъяренного Дэвида с почти обессиленного тела.       — Ли, не стой столбом! Отведи Хана в медпункт, быстро! — Минхо быстро среагировал, подхватив тело Джисона на руки, пока тренеру удалось снять с него Дэвида.       Он нёсся со всех ног, постоянно тормоша тело Джи.       — Джисон! Хан Джисон, не смей отключаться! — добежав до нужного кабинета, Ли понял, что медсестры вновь нет на месте. — Блять! — аккуратно положив тельце Джи на кушетку, Минхо быстро начал открывать шкафчики медицинского кабинета, доставая нужное. Джисон тихо постанывал, пытаясь свернуться калачиком и поджать ноги под себя.       — Не, не, не, Джисон, нет, нельзя! Пожалуйста, просто лежи и всё, ладно? В-в… всё будет хорошо, я обещаю тебе. — губы и руки предательски затряслись, но Минхо старался изо всех сил собраться.       Джисон очнулся, толком не осознавая, где он находится. В глаза ярко светило чем-то невыносимо белым, и только спустя время Хан понял, что лежит на медицинской кушетке. Пытаясь подняться, Хан лишь протяжно застонал, только сейчас обратив внимание на то, что рядом на стуле сидел Минхо.       — Хэй… нет, не надо, Джи. Не вставай, лежи. — Ли быстро очнулся от дрёма, подорвавшись с места, быстро, но осторожно, укладывая Хана назад. — Я обработал все раны и забинтовал твой живот. К лицу сейчас приложу холод… я уснул, проспав время компресса… прости…       — Н-н… нет… спасибо. — понимая то, что Минхо сам позаботился о его ранах и остался рядом, Джисон раскраснелся и часто задышал. Минхо замельтешил и достал холодный компресс из морозильной камеры неподалеку. Завернув его в небольшое полотенце, он сел на стул и придвинулся к Джисону. Взяв компресс в правую руку, левой он помог Хану подняться. Джисон закусил губу, чувствуя боль каждой клеткой своего тела, медленно поднимаясь.       — Аккуратнее… хорошо. — Минхо привстал и нежно приложил лед к щеке Хана. Кожу слегка обожгло, но Джисон проигнорировал это, затаив дыхание. Ли аккуратно и осторожно перемещал компресс, находясь в непредельной для младшего близости. Щёки Джисона покраснели, а дыхание вновь участилось. — Ты чего? Снова что-то не так? — Минхо взволнованно посмотрел в глаза Джи, отодвинув руку с компрессом.       — Нет, нет… всё нормально… ну, относительно. — Джи поднял уголки губ, растягивая их в легкой улыбке.       — Ты идиот. — вернув руку назад, Минхо продолжил прикладывать лед к свежим ушибам. Джи продолжал сбито дышать и слишком отчётливо слышать каждый кульбит своего сердца. Он внимательно следил за внимательным и сосредоточенным взглядом старшего, игнорируя слишком сильную боль, обращая внимания лишь на трясущиеся ладони.       Вглядываясь в глаза Минхо, Джисон поставил жирную точку.              Утопая в омуте медовых каёмок глаз Ли, он понял, что больше не в силах игнорировать то щекочущее чувство внизу живота, ту дрожь в коленях, и сбитое дыхание. Он понял, что не сможет ещё дольше избегать внимания старшего, что заставляет тело покрываться мурашками, а сердце звенеть в ушах. Понял, что больше не сможет игнорировать Ли Минхо.