happiness

      Минхо срывался на бег, следуя в сторону автовокзала. Правой рукой он сжимал худое запястье Джисона, почти таща того за собой. Хан спотыкался, несколько раз даже чуть не упал, но Ли не разжимал своей стальной хватки. Старший лишь шёл туда, куда его направил Джи, всё сильнее сдавливая запястье.       — Минхо! Хо! Хо, мне больно! Хо! — Джи пытался докричаться до него, расталкивающего людей скопившихся на вокзале. — Минхо, мне больно! — Джисон выдернул руку, останавливая тем Ли.       — Прости… бельчонок, прости меня. Прости, я не специально. — Минхо развернулся и, подлетев к Хану, начал растирать его кожу на запястье двумя руками. Потом он переплёл их пальцы, поджав губы.       — Может, ты уже объяснишь мне, что происходит?! Зачем мы пришли на вокзал? Куда ты собрался уезжать? Минхо, у нас меньше часа, чтобы вернуться в интернат! И кто был тот парень? — Джисон вглядывался испуганным и взъерошенным взглядом в глаза Минхо, стараясь найти в них хоть какой-то ответ.       — Хани, пожалуйста… мы не можем сейчас вернуться в интернат, нам надо уехать. Я объясню тебе всё чуть позже, правда. Пожалуйста, просто послушай меня… пойдём. — Минхо попытался потянуть Джи на себя, но тот вновь вырвал руку.       — Послушать? Да я вообще не понимаю, что происходит! Минхо, мы стоим на автовокзале, ты внушаешь мне, что мы должны уехать, нам угрожал какой-то бандит, откуда-то знающий тебя… объясни мне хоть что-нибудь! Расскажи мне! Хватит избегать моих вопросов! — Джисон продолжал беспрерывно смотреть в глаза Минхо, теряя контроль, чувствуя, как истерика подходит к сердцу, скапливаясь ядовитыми иглами в районе гортани.       — Хани, прошу… не сейчас. Я правда расскажу тебе позже, но сейчас нам надо идти.       — Минхо! Ты… — старший прислонил свою руку к его рту, прерывая на полуслове.       — Ты доверяешь мне? — прямо, в упор спросил Ли. Джисон не успел понять, как и когда по его щеке скатилась слеза, но он кивнул. — Поэтому прошу, бельчонок, доверься мне сейчас. Нам угрожает опасность… тебе угрожает. Я знаю, ты боишься, ты ничего не понимаешь, но сейчас тебе надо ещё какое-то время просто доверять мне, ладно? Я не переживу, если с тобой что-то случится, поэтому прошу… послушай меня, хорошо? — он смахнул с щеки Джи солёную дорожку. Хан закивал, убирая ладонь со своих губ.       — Хорошо. Я тебе верю. — беря Минхо за руку, ответил Джи. Минхо кивнул и коротко поцеловал его в лоб, проталкиваясь вперёд сквозь огромную толпу людей.       Джисон отдал последние деньги, на которые им удалось взять два билета на рейсовый автобус до Сент-Пола. Заняв один из последних рядов, Минхо сел у окна, стараясь унять дрожь, и начать мыслить здраво. Руки он уложил на коленях, сбито дыша. Уткнувшись взглядом в спинку сиденья напротив, Хо дрогнул, когда почувствовал, как ладошка Джи пробирается сквозь его дрожащие пальцы. Сжав руку старшего, Хан выдавил из себя улыбку, заводя спутанные пряди волос за его уши. Очнувшись, Ли переплёл их руки, укладывая голову Джисона на своё плечо.       — Всё будет хорошо. У нас всё обязательно будет хорошо. — будто сам себя успокаивая, в пол голоса, едва слышно, проговорил Минхо. Джисон решил больше не тревожить его допросами, зная, что Минхо всё обязательно пояснит и расскажет. Но позже. Он доверял старшему, а большего от него сейчас и не требовалось. Доверие и поддержка. Хан должен справиться.       Когда они добрались до Сент-Пола, Минхо уже не дрожал. Не дрожал и тогда, когда они встретили рассвет на скамейке, под дождём, в ожидании случайного человека, который откроет им железную подъездную дверь. Не стал дрожать и тогда, когда они уже ехали в старом, замшелом, изрисованном лифте на нужный им этаж. Его ладони лишь слегка дрогнули, когда он оказался лицом к лицу возле собственной квартиры. Губы задрожали, когда он опустился на колени, рыская по всему грязному подъездному полу.       — Давай же… ну… где… куда ты положил запасной ключ, отец… ну… где же… — мямлил себе под нос Минхо, уже перевернув коврик при входе и пару цветочных горшков. Когда в почтовом ящике под железкой что-то зазвенело, он думал, что рухнет, но Джисон оказался рядом. Пытаясь попасть трясущимися руками в замочную скважину, Минхо матерился, начиная трястись.       — Хэй, стой, давай я. — Джисон подошёл ближе, накрыв ладонь Ли своей, перекладывая ключ в свою руку. Минхо быстро кивнул, отойдя назад. Джисон медленно прокручивал ключ в дверном замке, ручка опустилась, а дверь щёлкнула.       Минхо вошёл первым, не разувшись. Он просто вошёл, подойдя к окну, опёрся на подоконник, ища в нём точку опоры. Джи зашёл следом, наспех скинув свои холщовые кеды, и запер квартиру. Подойдя к Минхо со спины, Хан обвил руками его талию, прильнув ближе.       — Теперь расскажи мне. Сейчас ты обязан сказать. — Минхо развернулся лицом к Джи, укладывая ладони на его щеках. Припав к его губам, он начал жадно, будто боясь упустить из виду, сминать губы младшего. Оторвавшись, он уткнулся лбом в каштановую макушку, вдыхая родной запах.       — Да… расскажу. Я тебе расскажу. — взяв Джисона за руку, Хо провёл его к узкому дивану по середине комнаты. Сев на него, Ли повернулся боком к лицу Хана, перебирая пальцами край своей толстовки. — Ну, наверное, надо начать с самого начала? Когда я учился в десятом классе, я узнал о мамином раке. — Джисон внимательно слушал вкрадчивую речь Минхо, следя за его закусанной губой и подрагивающими ресницами.       — Наша семья тогда опустилась на дно. Работа отца не могла покрыть все долги, мы увязли в кредитах, доедая последнее, что у нас было. Я ещё тогда в коллектив один танцевальный ходил, но ушёл, но… это неважно. — Минхо прерывался, покусывая свою нижнюю губу, терзая кожу на пальцах, но так и не повернулся лицом к Джисону.       — Я сам нашёл маминого лечащего врача, всё у него тогда узнал… что мама уже очень долго мучается, что операция слишком дорогая, что делать её надо в Германии. Я… буквально не знал, как должен жить дальше. Срывался… тогда первый раз начал ввязываться в драки. Я знал, что мне нужны деньги… огромная сумма… и срочно. Тогда меня заметил Хардин. Он учился в параллельном классе, вместе со своей шайкой держал в страхе всю школу. Он… как-то поймал меня в драке… разнял нас с одним громилой… считай мне жизнь тогда спас. Я объяснил ему причину своего поведения, а он… он предложил мне стать их дилером. Их компашка была связана с наркоторговлей… деньги добывали медленно, но заработок был весьма неплохой. — Джисон смотрел прямо в уголок глаза старшего, следя за его действиями, хватая слова на лету. А в его голове начал складываться пазл.       — Я согласился. Стал их мальчиком на побегушках… лишь бы маме на операцию насобирать. А ещё позже… для Хардина… я стал чуть больше, нежели частью наркоторговли. Это были мои первые отношения. — Минхо игнорировал мандраж по всему телу и ком, застрявший поперёк горла, не останавливаясь.       — Тогда он дал мне всё… еду, ночлег, прибыльные сделки, деньги… секс. Я влюблялся в него. Я был его маленьким сладким кошко-мальчиком, готовым выполнять любые действия, лишь бы с поводка не отпускали и хвалили. Он начал доверять мне, вводить в курс серьёзных сделок… весьма крупные суммы. Я не замечал, как становлюсь бездушной куклой… просто марионеткой, ну или же рабом для всех его утех. Днём я помогал ему в школе, вечером бегал за должниками, выбивая из них деньги, а ночью становился прекрасным манекеном для любых прихотей. Я стал игнорировать то, что меня использовали. Меня втянули не только в торговлю, но и… в употребление. Я был… будто его псом. Послушный Рекс с неконтролируемой агрессией, которой он пробивал себе статус в жизни. Я отдавал ему всего себя. Всего. Я даже не был против, когда он начал брать своё, не спрашивая… он делал всё, что взбредёт в голову. Это… дегустация наркоты, удовлетворение его фетишей, подчинение, покорность. Однажды он взбесился… кто-то из банды что-то натворил, а я… я задержался в школе. Когда пришёл, он уже был в дровину… избил, связал, изнасиловал, затем снова избил… а потом решил вытрахать из меня последние силы и вырубился. Была боль… была кровь… а я лежал под ним не в силах двинутся, привязанный к кровати. — Минхо побледнел, у него начали дрожать даже щёки. Он сжимал свои бёдра руками, а по болезненно белой коже текли слёзы, но он не останавливался.       — В банде был один парень… его звали Джоэл. Он знал, что я не по своей воле стал секс-куклой и послушным псом. Джоэл долго пытался вразумить меня, вытащить из всего этого дерьма, но… но я потерял себя. Хардин убил настоящего меня. Знаешь… я ведь умею любить… умею радоваться, умею смеяться, умею… чувствовать. Но до того, как я… до того, как в моей жизни появился ты… я жил тем Минхо… сломанным ребёнком… ничтожной копией ебучей реальности… подчинённой собакой. Когда Джоэл вытащил меня, Хардин планировал одну из своих самых крупных сделок. Сумма была в районе ста тысяч долларов… я сорвал её. Мы с Джоэлом убежали, будучи поставщиками, выкрали у Хардина траву. Клиент сорвался… я долго прятался где приходилось от него. Он был в не себя. Избил всех остальных… чуть было не нашёл Джоэла. Из-за неосторожности он загремел под срок. Отсидел всего год… его шавки выкупили гниду. За тот год, что он был в тюрьме уже… уже умерла мама… а я… а я просто сбежал в этот ебучий интернат. — Минхо надолго замолчал, игнорируя Джисона, который тормошил его за плечи, сидя перед ним на коленях.       — Я должен был умереть. Я должен был пойти тогда к Хардину и умереть. Теперь твоя жизнь под угрозой, из-за меня ты лишился всего, оставил дом, сбежал от матери… из-за меня ты рискуешь своей жизнью, и это лишь моя вина, моя ответственность. Я должен был умереть. — наконец заговорил Минхо, уже не контролируя бесконечный поток слёз. Ком в горле царапал и разрывал глотку, желудок затянулся в тугой узел, а до ушей доносились чьи-то приглушённый слова.       — Хо… Хо, посмотри на меня! Родной… Хо, взгляни мне в глаза. Просто посмотри. — Джисон старался привести его в чувства, держа в руках его лицо. Взгляд Минхо был пустым, он лишь плакал, повторяя одно и то же.       Я должен был умереть.

***

      Джисон сидел напротив Минхо, протирая его лицо влажной тканью. Хо встрепенулся, потянувшись к ладони младшего, кожа которого иногда касалась его щёк. Джисон послушно отвёл руку, а Минхо, разжав его ладонь, поцеловал её, приложив к своей щеке.       — Тебе лучше? — Джисон слегка огладил пальцем его скулу. Минхо беззвучно кивнул, притягивая Хана ближе. Вжав обеспокоенного Джи в себя, Хо уткнулся носом в его плечо, так и застыв.       — Всё хорошо, родной. Всё хорошо. Я с тобой, Хо. — зарывшись ладошкой в волосы Ли, Джисон шептал ему на ухо слова любви, успокаивая сбившееся дыхание старшего. Они просидели так ещё около пяти минут, просто вдыхая возлюбленный запах, успокаивая, и ластясь к родному теплу.       — Тебе нужно поспать. — Джисон отпрянул, взглянув в глаза Ли. Они снова стали медовыми, привычными, но красные пятна по всему лицу, опухшие веки и полопавшиеся капилляры заставляли сердце обливаться кровью.       — Нет. Я должен написать Джоэлу, он достанет нам билеты до Лос-Анджелеса… там Хардин нас не достанет. Он больше не появится в нашей жизни. Поспи ты, я всё устрою. — Минхо коротко поцеловал младшего в губы, встав, и пройдя в свою комнату. Джи прошёл следом, следя за тем, как старший набирает код на сейфе.       — Что там?       — То, что досталось от бабушки, дедушки… и немного от мамы. Я не тратил ни копейки, а отец не знал ни кода, ни что у меня здесь лежит. — Минхо ввёл код.       — 1404… твой день рождения? Я смотрел паспорт. — улыбнулся Джи.       — Да, но не только мой день рождения. 14 апреля… мама умерла на мой семнадцатый день рождения. — Минхо на секунду остановился, но вскоре открыл дверцу сейфа, достав оттуда три связки долларовых купюр.       — Прости меня. — Джисон тут же поник, съедая себя за такую нелепость.       — Не надо, Хани, ты же не знал. Тут должно хватить на билеты, наше временное жильё и еду… недели так на три. Я найду работу… сможем снимать квартиру, а когда я подзаработаю, купить её. — Минхо показал Хану три пачки долларов, вложив их во внутренней карман рюкзака.       — Я тоже пойду работать. Ты не должен вывозить всё сам, и я не приму от тебя отговорок, Ли Минхо. — ткнув пальцем в грудь старшему, заявил Джисон.       — Как скажешь, Хани. Я не буду с тобой спорить. — еле улыбнувшись, сказал Хо. — Ляг и выспись оставшееся время. Я свяжусь с Джоэлом. Попробуй поспать больше часа, нам предстоит нелёгкая дорога, Хани. — поцеловав его в макушку, Минхо кивнул в сторону своей кровати и вышел из комнаты.       Джисон проснулся от слепящих глаза солнечных лучей. Приподнявшись, он услышал голос Минхо за дверью, поэтому быстро встал и вышел из комнаты.       — … да, да, Джоэл… да, спасибо, спасибо. Я верну тебе… я должен тебе за то, что до сих пор жив. Спасибо… да. — выйдя, Джи уже отчётливо слышал голос парня. — Хани, ты встал. У меня отличные новости, бельчонок! — Минхо несильно улыбнулся, подходя к Джисону.       — Правда? — потерев глаза спросонья, уточнил Джи.       — Да, макушка. Джоэл забронировал на нас билеты в Лос-Анджелес. Вылет сегодня, кстати… через четыре часа. У него знакомые в нашем аэропорту, мы улетим быстро. Хардин не тронет тебя. Не посмеет. А твоя мама заявит в полицию, когда мы уже будем на нашем самолёте. — заведя отросшие прядки волос за уши Джисона, Минхо усмехнулся восторженному выражению лица своего молодого человека, увлекая в поцелуй. — Я заварю нам чай. А через полчаса поедем в аэропорт, бельчонок. — Джи радостно кивнул. Больше его не заботило ничего. Хан прокручивал в голове лишь одно. У них есть шанс быть счастливыми.       Они без проблем добрались до аэропорта, не размыкая замка из рук. На стойке регистрации девушка проверила бронь и оплату, выдав в руки Минхо два билета на рейс до Лос-Анджелеса. В комнате ожидания мальчики поели, готовясь к посадке. Оставалось около сорока минут.       — Я отойду пока в туалет. Если посадка начнётся раньше, позвонишь мне. Я быстро, бельчонок. — Минхо провёл рукой по подбородку Джисона, кивнув в сторону уборной. Хан убедительно согнул голову, сопроводив своего парня лёгкой улыбкой, внимательно прислушиваясь к объявлениям, раздающимся по всему аэропорту, и взял в руки телефон, дабы избежать проблем.       Минхо быстро зашёл в туалет, взглянув на себя в зеркало. Вид был не очень, но внутри Минхо был счастлив. У них всё получится? Даже как-то подозрительно то, что у них всё выходит. В любом случае, думать о наихудшем исходе событий Хо не хотел, поэтому просто зашёл в свободную кабинку. Ему показалось, что кроме него в туалете никого не было, но потом он услышал звук открывающейся двери. Справив нужду, Ли открыл дверь кабинки.       — Ну привет! — голову резко прострелила боль, а в глазах мгновенно потемнело. Минхо повалился на колени, не разбирая никаких посторонних звуков. Последним, что отпечаталось в памяти стала холодная, грязная и вонючая плитка, которой был выстлан пол сортира, потому что именно её коснулась голова Минхо, когда его почти бессознательное тело пытались вытащить из туалета.

***

      В голову бьёт пульсирующая боль, живот сводит, а тошнота подступает к горлу. Обычно такое ты чувствуешь после бурной ночи, когда твой организм переживает алкогольную интоксикацию, но на этот раз Минхо вряд ли проснулся после похмелья. Руки не хотят двигаться, а веки налило свинцом. Ноги не чувствуются, также, как и всё остальное тело. Сильно болит затылок, сознание туманится, а в голове какой-то белый шум.       — Доброе утро, Вьетнам! — звонкая пощёчина, чей-то громкий голос. Затем ещё одна, а вместе с ней уже какая-то смутная картинка. Третья. Сознание вернулось.       Минхо очнулся в каком-то тусклом помещении, тряхнув головой. Ноги были связаны, его поставили на колени. На шее болталась верёвка, руки были чем-то к чему-то прикованы. Когда по щеке прилетела ещё одна, четвёртая и звонкая пощёчина, Минхо смог открыть глаза шире. Перед ним, согнувшись стоял какой-то парень, скаля зубы, смеясь. Минхо прошёлся взглядом по всей комнате, осознавая, что находится в каком-то подсобном помещении. Было темно, взгляд не мог сфокусироваться, бегая из угла в угол.       — Хардин! Он очнулся. — мужской голос окликнул кого-то в дальнем углу, отходя назад. Минхо хотел сорваться с места, но руки пронзило режущей болью, а ноги подкосились, поэтому, он лишь повалился на пол, издавая сдавленный болезненный стон.       — Ну тише. Тише, сладкий, ты чего такой резвый? Ещё рано так ёрзать. — Хардин подошёл к Минхо, пнув в бок. — Полежи ещё немного, Хоша. Не спеши начинать шоу. — он присел на корточки возле его лица.       — Где Дж… где Джисон? — верёвка противно сдавливала горло, царапала и скребла кожу, усложняя речь.       — Какая прелесть. Ещё не успел очнуться, а уже печёшься о своём сладком мальчике. Пидор. — он пнул ещё раз, но уже с другого бока, сплёвывая.       — Где Джисон?! — закричал Минхо, покуда позволяла сдавленная на шее верёвка. Было больно, было гадко, было страшно.       — Ой, ой, ой. Кричи сколько хочешь, сладкий. Я же обещал серьёзно подойти к этому представлению, поэтому, уж поверь… тебя никто здесь не услышит. — он отвесил ему пощёчину. — А что касательно твоего бельчонка, так вон он. Не признал? Ну да, мы его чуть-чуть приукрасили. — засмеялся Хардин, скалясь на Минхо. Взгляд Ли метнулся в дальний угол. Было темно, но ему удалось разглядеть жёлтую толстовку младшего. Джисон лежал на боку, лицом к Минхо. Его нос кровоточил, капли запачкали одежду.       — Что ты с ним сделал, Хардин? Я убью… т-тебя. Если ты ещё раз подойдешь к нему, то…       — То что?! А?! — Хардин обошёл его сзади, ухватившись за верёвку на шее Минхо. Голова произвольно поднялась, кивая, будто болванчик. Минхо начал кашлять, отплёвывая сгустки крови, а Хардин стоял сверху, держа его голову будто на поводке. — Нихуя ты мне не сделаешь. Ты мой. И подчиняешься ты мне. Или думал, что всё так легко получится? Убежать в свой розовый сказочный мир, ни о чём не волнуясь, построить семью с милым Джисони. Только вот я же предупреждал тебя, милый. Или ты, когда обращался за помощью к своему лучшему дружку Джоэлу, не стал учитывать, что у всех есть слабые места? Так вот у него они тоже были. А я взял и надавил на них. Да так сильно надавил, что они стали кровоточить, и бедный малыш Джо быстро выдал мне абсолютно всё. — резко отпустив верёвку, он уронил голову Минхо на пол. Ли начал ловить ртом воздух, задыхаясь, отхаркивая кровь из лёгких. — Гляньте… так, так, так. Спящая красавица проснулась. — Хардин присвистнул, медленно подходя к Джисону, пришедшему в сознание. Минхо пытался кричать, но кашель драл горло, а верёвка будто стала ещё уже.       Джисон откашлялся, пытаясь понять, откуда на нём кровь. Увидев Хардина, он сначала застыл, но потом взгляд перешёл на Минхо, который лежал на полу, пристёгнутый наручниками за спиной, со связанными ногами и окровавленным горлом.       — Хо! — Джисон начал ползти, но Хардин поставил на него свою ногу, приземлив на пол.       — Ну, что же такое? Угомонись, малыш. Я ещё не закончил со своим пёсиком, а ты уже пытаешься испортить мне шоу?! — он опустился, сжав в руке бледный подбородок Хана.       — Не… нет… не смей! — из горла Ли доносились всхлипы, не похожие на членораздельную речь. Трахея чувствовалась переломанной, а рычание, доносившееся из лёгких заглушалось кровью.       — Ды вы прям Ромео и Джульетта, я посмотрю! Как верные шавки, жизнь они друг за друга отдадут. Какая прелесть. — отпустив подбородок Хана, Хардин почти подбежал к Минхо.       — Ну, тогда посмотрим… насколько крепки ваши отношения. Интересно, будет ли твоему бельчонку приятно, когда тебя буду касаться я, а не он? — Хардин приподнял лицо Минхо, поднося его к своим губам.       — Отойди от него! Нет! Хватит! — Джисон кричал, пытаясь ползти в их сторону, но тоже был связан. Хардин лишь усмехнулся его воплям, нагло и грубо впечатываясь в губы Минхо. Он беспорядочно сминал их, надавливая, беря верх, пропуская язык сквозь сомкнутые зубы Ли. Он продолжал до крови терзать его кожу, оттягивая его за волосы, добиваясь болезненных стонов. Довольный собой, он оторвался от него, уронив голову Ли на пол.       — Такой же сладкий-сладкий Ли Минхо, как и раньше. Знаешь, когда ты в тот вечер тогда шлялся где попало, а потом явился домой, надо было вытрахать из тебя всю душу, а я добрый, пощадил тебя. Ну ничего, у меня же теперь будет твой бельчонок, уж на нём я отыграюсь. — прижимая голову Минхо ботинком к полу, Хардин кивнул одному из своих громил. Тот сразу всё понял, передав ему в руки клюшку для гольфа.       — Ты не посмеешь… н-не посмеешь его тронуть. — Минхо, прижатый к полу, с трудом мог говорить, сдавливая челюсти.       — Ох, мой Хоша, ты меня явно недооцениваешь. — первый глухой удар пришёлся на лопатки.       — Нет! Отпусти! — Джисон кричал во всё горло, тратя последние силы.       — Врежь ему и заставь смотреть. — один из незнакомцев подошёл к Джи, заехав по щеке, и поднял его голову, направляя на Минхо, корчащегося под Хардином с клюшкой.       — Джи! Зачем тебе… з-зачем он… почему? Ты хотел отыграться на мне…так убей м-меня. Но не трогай его… он… он ничего не сделал тебе. Оставь его в покое. — Хардин надавил ботинком на копчик Ли, добиваясь сдавленного крика из уст Минхо.       — Хоша, ты такой скучный. Так же не интересно. Я хочу, чтобы ты страдал. Хочу, чтобы понял, какой ущерб причинил мне! А этот дрыщ стал тебе дороже меня, дороже всех! Ты всегда был таким слабаком, Ли Минхо. Верил всем подряд, гонялся за чем-то неземным. Да никто тебя не полюбит! Ты никому нахуй не всрался со своими проблемами! Ты способен только секс-куклой валяться, потому что внешность и тело у тебя то, что надо. Я же знаю. — он вновь огладил его щёку, облизнувшись, медленно скользя языком по своим зубам. — Или ты уже забыл, как нам было хорошо? Ох, а мне вот до сих пор снятся сны с тем, как ты звучишь. С тем, как ты лежишь и ёрзаешь подо мной, извиваясь. С тем, как порнушно стонешь от каждого моего действия. Хоша, твои звуки и навыки никто не заменит. А твой бельчонок знает на что ты способен, или ты ему ещё не показывал? — он плевался ядом, попутно смотря на искажённое, заплаканное лицо Джисона.       — Ты больной ублюдок… ты ж-животное. — Минхо старался выбиваться, но верёвка была слишком сильно затянута, что приносило лишь больше боли и лишней крови.       — Ах, значит твой бельчонок не знает, на что способен знаменитый Ли Минхо. Так вот знай, Джисони, что он извивался подо мной. Стонал так, будто качественное порно. А когда он сверху, то крышу сносит от изящного доминанта внутри этого маленького щенка. От прошлого не уйдёшь, Хоша, особенно, когда ты не умеешь быть послушным и делать всё правильно. Особенно, когда ты слабая шавка, не умеющая держать свои обещания! Ну что, будешь извиняться перед нами с Джисони, что так и не смог обеспечить нам прекрасную жизнь с возлюбленным?! — с каждым словом он бил сильнее, клюшка прилетала в спину, копчик, ноги и руки, иногда дотягиваясь и до лица.       — Нет! Нет! Прекрати! Отпусти его! Прекрати! — Джисон не мог вырваться, подбородок был сжат в огромных ладонях. Хан был вынужден смотреть на то, как тело Ли подскакивало под клюшкой для гольфа, как на его лице и одежде проступали кровавые пятна, как он плевался, выхаркивая из себя маленькие лужицы алого цвета.       — Птичка запела, слышал, Хош? Неприятно, да, бельчонок? Смотреть на то, как из твоего ненаглядного Минхо выплёскивается кровь, как он стонет от боли, как пытается кричать? Тогда досмотри до конца, Джисони, я уверен зрелище от того, что твой Ромео сдохнет от этой клюшки в моих руках будет ещё интереснее! — закончив говорить, Хардин изо всех сил стал впечатывать клюшку в лицо Минхо. Его глаза горели необъятной злостью, он ускорил свои удары до бешеной скорости. Минхо не двигался, его лицо на глазах превращалось в сплошное кровавое мясо, а Хардин всё не останавливался.       — Нет! Нет! Пожалуйста! Прекрати! Нет! Перестань! Оставь! Нет! Умоляю! — Джисон чувствовал, как заканчивается воздух в лёгких от беспощадного крика, раздирающего лёгкие. Хан увидел лицо Минхо, буквально на мгновение. Он смотрел на Джи так пронзительно, будто улыбался глазами, редко моргая. Хардин замахнулся, Джисон знал, что если сейчас его не остановить, последний удар для Минхо станет определённо смертельным. — Нет! Нет! Не добивай! Не надо! Оставь! Оставь его! Умоляю, оставь! — Джисон чувствовал вкус собственных слёз на языке, чувствовал, как захлёбывается в слюнях и криках.       — Хардин! За дверью полиция! Бери их деньги и клюшку с собой, не оставляй следы! — Хардин остановился на мгновение, одолеваемый вопросом.       Добить?       — Хардин! — рыкнув, он слез с Минхо, подхватив на руки их с Джисоном рюкзак. Хлопнув дверью, Хардин вместе с двумя громилами скрылся, оставляя за собой дорожку крови, стекающей с клюшки для гольфа.       Джисон прикладывал как можно больше усилий, стараясь доползти к Минхо. С трудом высвободив одну руку, он развязал себе ноги, почти падая возле тела Ли.       — Всё… всё… всё, я здесь. Всё будет… будет хорошо. В-всё… я тут. — развязав ноги Минхо, Джисон схватил с полки поблизости железный ключик, освобождая окровавленные запястья. — Ну, ну, всё, родной… я здесь. Ты только дыши, ладно? Ты только дыши. — подхватив тело Минхо, Джи взвалил его на свои колени. Ли периодически моргал глазами, почти не двигаясь. Джисон не мог прощупать его пульс, подвигался к носу, слушая слишком нечастое дыхание.       — Ты только дыши, родной. Ты… ты только не умирай. Нет… нет, не умирай. Не умирай. — Джисон не знал за что хвататься, двигаясь ладонью по окровавленному лицу старшего. Минхо медленно, аккуратно прислонил руку к щеке Джисона. Он просто держал её там, будто цепляясь за последнее, что видит в своей жизни.       — Хани… — еле слышно, почти простонал.       — Нет, нет, родной, не надо… не говори… дыши… просто дыши… скоро приедет полиция, ты же слышал, да? Ты только не умирай… ты дыши, ладно? — Джисон прижимал ладонь Минхо к своей щеке, покачиваясь вместе с его телом на своих коленях.       — З-знаешь… — Минхо продолжал выхаркивать слова.       — Нет, нет, нет, не надо, родной… не надо. — Джисон тряс головой, чувствуя, как из ладони под его рукой уходит то самое тепло. Как кончики пальцев тонут в крови, как холодеет кожа.       — Ты… ты не был… м-моей… п-первой любовью, н-но я так рад, что… ты… стал последней… бельчонок. — он улыбнулся. Улыбнулся так мягко, так искренне, не взирая на разбитый, изуродованный до прожилок мяса, рот. Минхо огладил щёку Джисона одним коротким движением, прежде, чем его кисть ослабла.       — Нет! Нет! Не умирай! Нет… нет, не умирай! Не умирай! — Джисон отслонил от себя свою же ладонь, и кисть Минхо расслабленно упала на пол. Его глаза замерли в одной точке, взгляд так и застыл, направленный в глаза Джисона. Его медовые каёмочки потускнели, расслабленная ладонь в руке Хана побледнела, начиная терять природное тепло. Волосы на его голове больше не колыхались, в них засохли капельки крови, где-то повисла плоть. Его изуродованное лицо было освещено искажённой улыбкой, взгляд устремлён вверх, а кисть, охладевшая, застыла в руке Джисона.       — Нет! Нет! Нет, Минхо! Минхо! Минхо, пожалуйста! Минхо! Нет! Нет… нет… нет… — Джи продолжал покачиваться из стороны в сторону, сжимая тело Минхо в руках. Он уткнулся в его плечо, ещё не остывшее от родного, возлюбленного тепла. Джисон так и остался сидеть, уткнувшись в его ключицы, с застывшем на губах выражением.       — Ты стал моей мечтой, Ли Минхо…

***

      Льюис был в Сент-Поле уже через день, после того, как Джисон написал ему о том, что Минхо мёртв. Хан встретил его в квартире Ли, еле стоявший на ногах, в окровавленной одежде, разбитым носом и ужасно опухшим лицом. Он плакал в руках Сотера, рассказывая всё, что произошло, от чего его истерика становилась местами всё интенсивнее. Льюису удалось успокоить его только к ночи, накачав успокоительным. Джисон уснул, проспав до двенадцати дня. А днём у него уже отключились все чувства. Он смотрел на пятна крови, растёкшиеся на своей одежде, которую Со вчера неаккуратно положил в корзину с грязным бельём, а в голову приходила мысль о том, что не только его кровь затесалась промеж ворсинок. Джисон не выдал никакой реакции на своё вздутое от ночных истерик лицо, на грязь и засохшие кровяные дорожки под ногтями, он просто всё отмыл, привёл в порядок. Давила только сама квартира. Его квартира. Здесь везде был Ли Минхо. Его кровать, его вещи, его сумки, его еда, его жизнь. И именно его кровь на одежде. Он прожил здесь слишком много, пронёс столько боли, а теперь здесь Хан Джисон. Тот Хан Джисон, который бесцеремонно врезался в Ли Минхо, продолжающий постоянно толкать на что-то непреодолимое. Джисон, показавший ему свет, после всего навязчивого натиска тьмы. Хан вытащил Минхо из его мира боли, слабости и жестокости, но кто теперь будет вытаскивать Джисона, миром которого стал Ли Минхо?       — Ты уверен? — Сотер помогал Джи обработать лицо, заклеивая раны и ссадины пластырем, при этом заливая обильное количество антисептика на кожу.       — Да. — сухо и коротко ответил Джисон.       — Я хочу, чтобы его похоронили здесь. Хочу, чтобы он был рядом с матерью. И хочу быть рядом с ним. — Джисон терпел все неаккуратные движения Со, даже не пошевелившись.       — Ты же понимаешь, что останешься в Сент-Поле один? Ты собираешься жить здесь? Тебе надо выкупить квартиру. Найти работу, чем-то заработать на жизнь, Джисон. — закончив, Льюис щёлкнул замком аптечки.       — Значит я найду работу. Хоть две. Я хочу остаться здесь. — он кивнул в благодарность за помощь, натягивая на себя вещи Минхо.       — Хорошо. В любом случае, я буду помогать. Минхо был моим другом. Я не хочу оставлять его любимого человека одного.       — Спасибо, Льюис. Правда спасибо. — Джи застегнул на себе безразмерную ветровку, висевшую в шкафу Ли. Затем вышел из комнаты. — Поможешь перевезти мне мои вещи из дома? — обуваясь возле главного входа, спросил Хан.       — Без проблем. Но что насчёт твоей матери? — Льюис подхватил пару пустых сумок, настороженно смотря в сторону Джи.       — Я скажу ей о том, что… что он мёртв. Поорёт, потом успокоится. Я соберу вещи и уеду, она не станет меня возвращать или докучать мне, поверь. Ей главное угомониться, удостоверившись в том, что она права. Вот всё, что ей надо. — Джисон надел на плечи рюкзак, выпуская Со из квартиры и запирая входную дверь.       Вооружившись парой звонких пощёчин по приезде домой, Джисон остановил Льюиса одним жестом руки, когда мать замахнулась для третьей, давая понять, что так было нужно. Они сидели в комнате Джи после громкого скандала и двух пар ударов по побитому лицу. Перебирая коробки, складывая канцелярию, Джи наткнулся на тонкую коробочку. Он усмехнулся находке, протянув её Льюису.       — Мои письма? — открыв крышку, спросил Сотер.       — Ага. Минхо так и не узнал, что ты писал ему всё это время. Моя мать прятала письма в своём ящике под кодовым замком. Мне повезло, что когда она устраивала очередной скандал в интернате, махала одним из них прямо перед моим носом. Собственно, открыв тот ящик, я раздобыл твой номер. Я хотел показать письма Минхо, когда бы мы вернулись ко мне, но мы… не вернулись. — заставив себя проглотить слёзы, комом подступающие к горлу, Джисон рвано выдохнул, продолжив собирать коробки, складывая в них вещи со своего рабочего стола.       Когда его рука коснулась стихотворения на стене, он всё же всхлипнул. Но не дал Льюису подойти. Он обещал Минхо не гробить себя. А значит должен быть сильным. Хотя бы ради него.       На похороны не явился никто, кроме Льюиса. Джисон ожидал этого, но всё ещё испытывал ярость от того, что отношение к Ли было таковым. Его будто не существовало. Учителя, одноклассники, да даже этот Джоэл… будто выкинули его из своей жизни, как второсортный мусор. Ли Минхо был изгоем, и погребён в землю он тоже изгоем.       Джисону удалось добиться того, чтобы Ли похоронили рядом с матерью. Фото он взял из подросткового досье, ведь других не было.       Закатное солнце освещало холм кладбища, отбрасывая тень парня и его очертания на могильные плиты. Вложив руки в карманы костюма, оставшегося после похоронного бюро, Джисон долго всматривался в портрет своего молодого человека, выгравированный на гранитном надгробии.       — Знаешь, родной… я решил остаться в твоей квартире. Хочу быть рядом, жить в Сент-Поле, приходить к тебе. — Джисон присел, проводя пальцами по гладкому каменному лицу. Минхо улыбался. Пусть его портрет был серым и каменным, но он улыбался. Дойдя кончиками пальцев до глаз, когда-то поблёскивающими своими медовыми каёмочками, Хан начал плакать. Тихие всхлипы резали слух, кладбище было совершенно пустым. Он просидел на корточках около десяти минут, так и не убрав руки с возлюбленных глаз, которые уже никогда не посмотрят на него в ответ.       — Джисон… — Льюис показался из-за угла, подойдя слишком тихо. Джи не стал вытирать слёзы, но руку убрал.       — Давно здесь? — присев на крохотную деревянную лавочку, спросил Со.       — Около часа. — они оба выдержали долгую и молчаливую паузу, но Льюис заговорил первым.       — Это ведь его последний, да? — Сотер опустился рядом с Джисоном, коснувшись пальцами текста рядом с портретом.       — Да. Я нашёл его в тетради, которую он всегда держал у себя на столе в комнате. Он был так аккуратно вырезан, в отличие от остальных. Я знаю, что он написал его для меня. Знаю, что сделал это после того, как мы сбежали тогда. Сверил даты. Но пусть, он и посвятил его мне… мне показалось, что лучше ему остаться с ним. — Джисон встал, вдыхая сжатый, местами спёртый воздух.       — Хорошее решение, Джи. Он отлично подходит ему. — Сотер встал следом, поворачиваясь лицом к Хану. Он долго смотрел в заплывшие веки младшего, но потом всё же решился сказать.       — Я вышел на Хардина и его людей, Джисон. Мы можем отомстить за Минхо.

Я вижу блеск в твоих глазах, Ты веришь мне и бой слезам даёшь, Переступая через страх. Я знаю то, что ты цветёшь, Цветёшь от рук моих и губ, Что дарят чувства нам двоим. В твоих глазах уже давно отсутствует испуг, И запомню я тебя таким.

Таким доверчивым и юным, Что прячет слабости свои тая, Следы переживаний, слёз и бурей, Храня улыбку уж пятый день календаря.

Я буду помнить искорки в глазах, Кошачью нежность, страсть и поцелуи. Отметив чёрным день календаря, Когда утихнут бури, слёзы, крики, Когда со мной вдруг не окажется тебя.

Ли Минхо — любящий сын. 14.04.97 — 14.04.15