***
На улице полил дождь. К счастью это или может наоборот, сейчас Арсу было наплевать. Он хотел, чтобы его ученик выжил. Пофиг, если бы они больше не дружили (хотя дружили ли они вообще), не общались, или, если он переведется в другую школу, самое главное — чтобы он был живой. Доехали они за пятнадцать минут. Арсений весь путь был как на иголках, а Серёжа, хоть и переживал, был уверен, что с ним всё хорошо, может, пара переломов, но хорошо. Матвиенко никогда не сочувствовал так сильно: максимум, если у его близких случится что-то, а для незнакомых людей он был «стекляшкой». Как только Серёжа остановился возле больницы, Арс резко открыл дверь, и, оставив своего друга в машине, сломя голову помчался в больницу. Когда он зашёл в больницу, все врачи бегали туда-сюда, и Попов надеялся, что они так суетятся не из-за Антона. Подойдя к какой-то медсестре, он спросил: — Вы не знаете, что с Антоном Шастуном? И в какой он палате? — А, так вы его учитель? — спросила молодая девушка. Получив утвердительный кивок, продолжила. — Ему сейчас делают операцию, шансы на то, что он выживет равны двадцати процентам. Но мальчик он крепкий, высокий вот какой. Вы, самое главное, не переживайте, у нас врачи от Бога. Хоть медсестра и пыталась поддержать после услышанной информаций, Попову легче не стало. Двадцать процентов. Это меньше половины. Шансы очень малы. Это одна пятая. Так они ещё и поссорились. Если Шаст умрет, Арс не сможет себя простить. Он уйдет в запой, а может и вообще руки на себя наложит. Ведь это из-за него умер человек. Но пока он жив. Значит, есть шанс на счастливый финал. В двери больницы зашёл Матвиенко. Друг увидел, что на нём лица нет. — Арс, что случилось? Что с Антоном? — Серёж, ему делают операцию. Двадцать процентов. — Что двадцать процентов? — не понимая, спросил Серёжа. — Двадцать процентов — это шанс выжить, — сказал Арсений в пустоту. Слёз уже не было. Сейчас он был на стадии принятия. — Ебать, Арс, он выживет, люди даже с одним процентом выживали, а эта шпала точно выживет, — попытался подбодрить друг. — Ну да, скорее всего…***
Прошло около двух часов, всё это время они сидели и ждали, когда операция закончится. За этот промежуток времени Арс заполнил несколько бумажек, чтобы он смог приходить как «родитель» к Шасту (если тот, конечно, выживет). Спустя ещё полтора часа, из операционной вышел врач. — Что с ним? — спросил Попов. — Жив, но он сейчас в коме, и мы не знаем проснётся он или нет, — ответил врач. — Будем надеяться на лучшее. — А можно к нему сейчас? — Вы, как временный опекун, пока его мать не в состоянии исполнять свои обязанности, можете посетить его, но не на долго. — Господи, спасибо Вам, — Арсений вошёл в палату. Зайдя, он увидел Шастуна. Тот был весь в царапинах, в синяках, ребра были перебинтованы, как и голова. На носу кислородная маска, руки были исколоты иголками. Монитор пиликал, а Антон лежал на кушетке и не шевелился. Был как кукла. Но не это рассчитывал увидеть Арс. Не на то, как, возможно, его любовь помирает. Да, Арсений наконец-то признал, что ему нравится эта двухметровая шпала с огромными проблемами в голове. Но сейчас он спал, воозможно даже вечным сном. Но нет, так история заканчиваться не должна. А где тот самый счастливый конец? Где первый поцелуй? Где признание? Где страх и ссоры? Вот именно, что ещё рано умирать Антону и этой истории. Так что Арсений знает, что Шаст точно проснётся, и у них будет своя история. Да, может и она закончится плохо, а может и хорошо, этого он не знает, да никто этого не знает. Но она должна быть. А если поверить в чудеса, может они воплотятся в жизнь? Наверное, ведь надежда умирает последней. И когда она так нужна — её нет.