День не задался. С утра. Всё на то указывало. Да что там. Всё просто кричало, что лучше бы сегодня не отсвечивать. Может быть, стоило даже пропустить занятия, остаться в комнате и не выходить на связь, отключив «тот самый» телефон. Вот только учёба сама себя не оплатит, семнадцать с лихером тысяч в год ниоткуда не свалятся. И прежде чем Астер О’Райли станет дипломированной практикующей медсестрой, способной возвращать в банк заёмные деньги и докидывать сверху по процентам, надо накопить на всё про всё ещё полсотни, потому что ровно столько же у неё уже было.
Так что Астер, презрев гнетущее впечатление от мутного нехорошего сна, в котором она видела себя собирающей чернеющие мокрой плесенью и иссыхающие не то гиацинты, не то примулы, не то ещё какую садовую пестроту, умылась, оделась, повесила за спину спортивный рюкзак и подключила наушники к телефону. Бегать. Сорок минут с утра. По вторникам, четвергам и воскресеньям. Бегать в любую погоду. Сломать шаблон всё усиливающегося мнения, что американцы год от года становятся шире, тяжелее и тупее.
Надо заметить, что ломать шаблоны Астер удавалось. Она была не только высокой, стройной и ловкой девушкой, но ещё и очень умной. Не просто умной, а быстро ума набирающейся. После третьего семестра Астер едва не попёрли из Университета медицины и наук Чарльза Р. Дрю в Уиллоубруке. Этого «едва» ей хватило, чтобы представить, каково оно будет: влететь с хуйнутым на ветер кредитом и двадцатью пятью процентами переплаты за обучение. К тому же можно прибавить отсутствие каких-либо, по мнению самой Астер, подходящих ей перспектив получить ещё хоть одну достойную и окупающуюся профессию. Стричь каждого встречного поперечного, как стригла Маргарет, Астер не хотела. И бесконечно менять мужиков, выскакивая за тех замуж, как мать или Роуз, не хотелось ещё больше. Астер поняла, что упускать свой шанс не имеет никакого права, потому что сказочное везение подцепить богатого и красивого мужика и укатить с тем в Европу, улыбнувшееся Дайану, второй раз никому из их семейки больше не улыбнётся. Короче, она всё представила, содрогнулась от омерзения перед перспективами замаячившей нищеты и пересдала курсы по гистологии и фарме, которые провалила прежде.
А более того, Астер пошла на радикальные меры и в самом деле занялась учёбой. В сторону ушло всё, что делает жизнь студента и молодой привлекательной девушки яркой, весёлой и головокружительной. Она рано отправлялась в постель (как только соседка по комнате уходила на тусовку или с ночевой к парню) и рано поднималась (иногда, возвращаясь из клуба, Джекки и будила её). Астер положила себе бюджет съедать на двадцать пять долларов в неделю, столько же на всё остальное. Ей хватало. Ни вечеринок, ни бессмысленного шопинга, ни перебора с косметикой — ничего. Только то, что было нужным.
И Астер училась. Со временем ей понравилось. Училась даже в каникулы. Тщеславие и осознание собственного интеллектуального превосходства были такими сладкими и тем самым головокружительным, чего прочие добивались с помощью наркотиков и отрыва на студенческих тусовках.
Астер не употребляла. Никогда. Не хотела и не видела в дури необходимости. Она была из тех девушек, которые умели учиться на чужих ошибках. Ведь всем известно, что долбящий дилер — это дилер в минусах. Не сразу, так со временем уж точно. Поэтому Астер продавала, но, повторимся, не употребляла.
«Абсолютно наркофригидна», — шутила она сама с собою и над собою.
Вот из-за этой «наркофригидности» каждый месяц в девичьей спальне Астер О’Райли на Розенкранц-Авеню из медвежат тедди, тряпичных единорогов и мартышек букле частями исчезала набивка, а на её место запихивались свёрнутые в тугие рулончики одно-, пяти- и десятидолларовые бумажки.
Едва тягость странного сна стала рассеиваться, как во время утренней пробежки на Астер бросилась (по другому и не скажешь) большая такая немецкая овчарка, что точно так же вышла на пробежку по кампусу со своим хозяином.
— Простите, простите, пожалуйста. Фу, Элвис, фу! Никогда за ним такого не было, — оправдывался такой же рыжий, как и сама Астер, бегун, отволакивая от неё собаку.
— Всё когда-то случается впервые, — буркнула Астер, зажимая ладонью четыре царапины от когтей Элвиса.
Покусать — не покусал (намордник — вещь хорошая), но от коленки до щиколотки лапой здорово протащил. Следы щипало и, по-хорошему, их надо было бы обработать, но она ещё не оставила закладок и не забрала новую посылку, как планировала, поэтому передохнула, убедилась, что рыжий и его овчарка отбежали на порядочное расстояние, и бодро двинула по маршруту: Авеню Кловиса, 132-я Западная, 135-я Восточная, Тауни-Авеню и по Сегундо-Бульвар обратно. С утра было так.
В половине шестого в общежитии имени Ч. Р. Дрю найти свободную душевую не составило труда. Зато, когда Астер вернулась в комнату, встретила там Джекки, которая мрачно бросила, что порвала с «мудацким мешком дерьма». Рвала с «мудацким мешком дерьма» Джеки стабильно около раза в месяц, так что Астер просто кивнула и предложила вместе позавтракать. Джекки отказалась, потому что ночь, наполненная ссорой, её измотала: спать хотелось больше, чем есть.
Шестой семестр подходил к концу, впереди маячили каникулы и больше свободного времени. Но несмотря на предчувствие некой свободы, Астер не сачковала, а уже к семи утра была в читальном зале библиотеки, в восемь же на занятиях. До полудня всё шло сносно. На какое-то время забылись и сон с умирающими цветами, и немецкая овчарка Элвис, и тянущие, облитые перекисью и закрытые пластырями и слаксами царапины. После третьей лекции Астер вышла на ланч, нашла в разбитом у корпуса сквере полупустую скамейку (две студентки, уткнувшиеся в мониторы и машинально жующие чипсы, не в счёт), села и достала ланч-бокс.
Элвиса она увидела, почти дожевав второй сэндвич. Рыжий хозяин Элвиса уже был не в велосипедках и мокрой от пота майке. И он был не с одной собакой. Вот когда Астэр поняла, что мёртвые цветы ей не солгали.
«Сука, сука, сука… То-то я не видела тебя прежде на пробежках по стадиону кампуса. Ты же вообще не студент», — простонала про себя Астер, беспомощно наблюдая, как два офицера из дневного патруля и Элвис идут прямо к её скамейке. И как только Астер смогла разглядеть вышитые серебряной нитью ленты на рукавах приближающихся, так изнутри словно ударило: в рюкзаке, в плоском контейнере с плотной крышкой, в нескольких герметичных пакетах, полные чарующего и немного, но только немного, тошнотворного смолистого духа лежали четыре шишки «Золотого скунса» на четверть унции каждая. Они были приготовлены для второго, послеобеденного маршрута. Сами по себе каждая четверть унции не были делом подсудным, но вот все вместе… И как вишенка на торте в пластиковой банке из-под мультивитаминов плотнячком лежали сто пятьдесят кипенно-белых, с оттиснутыми с обеих сторон ладошками, экстази. Все они обошлись Астер в смешные четыреста долларов, и она знала, что их не останется за четыре уик-энда. Зато после тех же четырёх выходных она получит чистой прибыли семьсот долларов.
Элвис сел перед Астер на тёплый асфальт, вывалил язык и словно всей умнейшей овчарочьей мордой с чёрными подпалинами сказал: «Попалась».
«Я бы не попалась, — подумала Астер, — если бы тебя и твоего хозяина не занесло в парковый кампус в половине пятого утра. Кто, мать вашу, кроме меня ещё в этом городе встаёт в такую сумасшедшую рань, чтобы пробежаться?»
Элвис убрал язык, сглотнул, снова задышал, открыв пасть, а потом гавкнул на Астер, привстав в её сторону. «Может, так рано встают наркодилеры?» — склонив голову набок и прянув ушами, словно ответил пёс.
— Мисс, добрый день, — сказал утренний рыжий и развернул перед нею значок, — меня зовут офицер Ленни Дэвис. Как ваша нога?
— Ещё болит, — ровно сказала Астер и убрала в рюкзак ланч-бокс, крепко застегнув молнию, — но спасибо.
Девушки, сидевшие рядом, поднялись, косо посмотрели и отошли. Но не далеко, а так, чтобы можно было, если дельце выгорит, всё заснять на камеру.
«Шаболды», — ругнулась, снова про себя, Астер.
— Мисс, покажите ваши документы, — попросил второй офицер. Не такой ладный, как Дэвис, а пониже и с уже отступающими с висков волосами.
— Простите, но по случаю чего? — всё так же ровно спросила Астер.
— Просто покажите, — офицер Дэвис приспустил собачий поводок. — Элвис — собака, обученная находить марихуану. Я уже сказал, что прежде он ни на одного бегуна не бросался. Утреннее поведение ему не свойственно. Так что показывайте студенческое удостоверение и заодно раскройте рюкзак.
Элвис всем своим видом говорил, мол, «ай да мой офицер» и, когда Астер вынула из бокового кармашка карточку студенческого, снова громко (Астер вздрогнула) трижды гавкнул.
***
Открывать рюкзак на глазах у любопытных студентов Астер отказалась, после чего офицер Дэвис объявил, что забирает её в участок на Саут-Централ по подозрению в распространении наркотиков.
Пока Астер везли (а это продолжалось кварталов десять по городским улицам во время ланча), она волей-неволей сообразила, когда и где прокололась. Всё тем же утром. Вероятно, офицер Дэвис (тогда просто взмокший и появившийся не там, где надо, бегун) и Элвис просто шли за нею — ах, да, бежали — от Авеню Кловиса до Сегундо-Бульвар. А может, и того дольше, ведь пасли же они её до самого окончания лекций у дверей корпуса.
«Так выглядят нелепые случайности в действии», — подумала Астер под конец пути, когда полицейский «форд» занял парковку и замечательный умница Элвис выпрыгнул из автомобиля через открытую для него дверь.
Надо заметить, что домыслы Астер оказались верными. И надо заметить, что показать лежащее в рюкзаке всё же пришлось. Вынужденно, конечно, после составления протоколов и приглашения понятых.
Глядя, как руками в белых латексных перчатках темнокожая женщина-полицейский одно за другим вынимает из рюкзака и выкладывает в металлический лоток косметичку с солнцезащитным спреем, блеском для губ и несколькими, в яркой цветной плёнке каждый, тампонами, упаковку влажных салфеток, банку мультивитаминов, наушники, ланч-бокс, контейнер с упакованным в полиэтилен «Золотым скунсом», две тетради, пенал и «тот самый» телефон, что постоянно стоял на беззвучном режиме, Астер вдруг вспомнила, откуда достала деньги для третьего года обучения. Это был подарок Дайана. Подарок счастливчика Дайана для неё. Можно же было тогда собраться с мыслями и попросить его и дальше платить за обучение? Он бы не отказал. А она бы после вернула. Но Астер, окрылённая удачей и признательностью, легкомысленно отказалась. И вот теперь любуется на собственное добро, опись которого составляет та самая темнокожая в латексных перчатках. Ко всему прочему Астер старается ни в коем случае не встретиться со взглядом офицера Дэвиса, потому что в нём есть не только осуждение, но и сожаление о том, что с Астер О’Райли случилось.
Личный телефон Астер лежал около лотка. Она слышала, что время от времени на него приходят сообщения. Настенные часы показывали четыре часа пополудни. Обычно к этому времени она уже возвращалась в общежитие, чтобы перекусить и приняться за домашнее задание. Ну так то обычно…
От мыслей о привычном её отвлекла фраза, сказанная офицером Дэвисом. Астер кивнула и, не прогоняя окончательно воспоминаний о брате, согласилась:
— Да, я хочу позвонить своему адвокату. Ваш телефон мне не подходит, я не помню номера наизусть.
Дэвис глубоко вздохнул и тоже кивнул, дав понять, что Астер может звонить со своего.
Что она и сделала.
После двух глухих и пропадающих гудков в трубке отозвались ещё три уже чистых, а следом мягкий голос Дайана произнёс:
— Привет, милая.
— Привет. Ты можешь говорить? — Астер слышала, что рядом с Дайаном смеются, а сам он выдыхает сигаретный дым.
— Да, могу.
— Дайан, меня повязали за сканк.
— Астер, что значит: тебя повязали за сканк?!
Голос Дайана стал громче и напряжённее.
***
Карточная игра прекратилась тут же, стоило Дайану упомянуть в одной фразе имя сестры, наркотик и интригующее, подначивающее даже, «повязали». К слову сказать, не исключено, что как только было произнесено это «повязали», у каждого в лёне быстренько скрутилась мысль сделать всё, чтобы произошло обратное: Астер нужно было «развязать». Более того: рядом, на свободное место справа, полная любопытства и радостного ожидания, забралась Ялу, опершись в стол мохнатым локтем. А Кот, подойдя, встал на задние лапы, передние опустил по столешнице и всем видом словно говорил «весь внимание».
— Что именно случилось? — спросил Дайан, хотя на языке вертелись совершенно другие вопросы. Что-то типа «какого рожна, Астер?» или «о чём ты думала?».
Астер ответить не успела, потому что голос со стороны, смазанный и глухой (хотя Дайан его очень хорошо услышал), поторопил: «Мисс О’Райли, ещё минута, не больше».
Дайан увидел, как за спинами сидящих напротив Элека, Сесиль и Балицки встал Иво и произнёс одно короткое:
— Адрес.
— Будь добра, назови адрес, — Дайан смирил на некоторое время гнев и недоумение. Понял: Астер чуть отнесла трубку от уха, чтобы спросить точный адрес. Дайан услышал ответ раньше, чем Астер тот произнесла, но повторил всё вслух уже для Иво.
— Район Саут-Парка, авеню Саут-Централ, 3400.
Иво удовлетворённо кивнул и закурил.
— Дайан, я знаю, у тебя есть возможность быть здесь быстро, — заторопилась Астер из-за истекающего времени. Она помнила, как пару лет назад на Розенкранц-Авеню появились Иво Кэтспо и две маленькие, но прекрасные до волшебства женщины. И если Иво по большей части молчал, отделываясь кивками и односложными фразами, то миледи Валери и Сесиль Сэндхилл (так они представились, и Роуз их имена подтвердила) щебетали сладко и убедительно. Роуз была на свадьбе Дайана и миледи знала, но не знала Иво.
«Это потому что мне не посчастливилось познакомиться с вами на свадьбе Сойеров, я был не в Ливерпуле», — объяснился тот.
В тот же день миледи настояли, чтобы и Маргарет пришла на Розенкранц-Авеню, откуда всех четверых увели на… Сейшелы, точнее на Маэ, прекрасный остров среди Индийского океана. Увели пешком через (Астер до сих пор толком не понимала, как то путешествие вообще могло случиться) маршрут, который выглядел словно зелёный фосфоресцирующий пунктир на географической карте. Да и всё, куда ни посмотри, выглядело как голографичный макет крутящегося под ногами глобуса. Более десяти тысяч миль или почти суточный перелёт они покрыли за пару часов. Всемером зашли в дверь чулана под лестницей, а вышли на белый горячий песок у посёлка с туристическими бунгало, в котором перед каждым домиком сверкал голубой водой бассейн и цвели душистые белые магнолии.
Дайан позвонил и извинился, когда шёл третий день отдыха миссис Кээр с дочерьми на Сейшелах. Но вернулись они домой только через полторы недели: не пропадать же возможности отдохнуть и круглосуточно пить коктейли за чужой счёт.
Вот что помнила Астер.
«Просто поверь, что так можно, — сказал тогда Дайан по телефону, — оказывается, есть вещи, которые нельзя объяснить обычной, привычной нам физикой. Я сам в этом не очень. Иво говорит, что дело в метаматематике расстояний».
Тогда Астер услышала брата и просто поверила. Как верила и сейчас: он знает как и он может преодолеть более пяти тысяч миль, оказаться рядом и решить её проблему.
— Как быстро ты здесь будешь?
Дайан посмотрел на Иво.
— Сорок минут. Можно было бы скорее, но я, как помнишь, пил весь вечер, а гнать на нетрезвую голову плохо на любой дороге.
— Сорок минут, Астер.
— О’кей. Я дождусь.
— Как зовут офицера, что тебя допрашивал и составлял протокол задержания? — вдруг вспомнил Дайан немаловажное.
— Офицер Ленни Дэвис, — Астер положила трубку.
И как только Дайан убрал телефон в карман, Ялу взяла его двумя лапами за руку и сказала:
— Пару минут. Дай мне пару минут, мой птенчик, чтобы я захватила свой деревянный ящик. Сам понимаешь, может понадобиться хер знает что, когда приходится действовать по обстоятельствам.
Она слезла со скамьи, похлопала Дайана по пояснице и уволоклась в дом.
— Нужно взять Ялу? — мрачно спросил Дайан у Сесиль и Валери.
— И нужно взять Кота, — подкинула дров в разгорающийся огонь неизведанного Валери. — Непременно нужно взять Кота и Ялу.
— Ещё кого?
— Остальные дождутся вас здесь, милый, — сказала Сесиль, потягиваясь руками над столом. — Слушай, ведь Астер была единственной из твоих сестёр, что не приехала на твою свадьбу?
— Да.
— Ну, раз она не знакома вживую ни с Джоном, ни с Балицки, ни с конунгами, может, приведёте её к нам на весь грядущий уик-энд?
Дайан пожал плечом, ещё не в силах ничего планировать и обещать, потому что соображал, как поступить с Астер и разрешить её ситуацию. Плана не было абсолютно никакого. Он глянул на Джона. Тот сдержанно кивнул, соглашаясь с Сесиль:
— Пока будешь в Лос-Анджелесе, я приготовлю гостевую спальню для твоей сестры.
Тут до Дайана дошло, что Джон не собирается отправляться с ним.
