Звездопад

      Идея, как можно уломать, не отпустить в астрал и даже оставить Дайана под своим крылышком к миледи пришла.       Для начала объяснялись с ним в ведьминой мастерской и только как собрались все, кроме Балицки. Линда и Юрэк как самые выспавшиеся занялись детьми Сойеров и Корой. Ялу тоже никуда не взяли, отослав нянчить Доменика и Фрэйя.       Помогло и то, что опасение Элека из статуса «просто неясное опасение» мгновенно перешло в статус «опасение очень весомое и правдоподобное», стоило Инкогнито, до сих пор Валери не остановленному, вдруг показать, что геном Кинси Рондо был перевран, достроен, а спустя какое-то время полностью подавлен. От настоящего человека осталась только та ДНК, что отвечала за внешнее соответствие. Иначе говоря — ширма.       — Ты понимаешь, что это значит? — спросила Валери.       Дайан, обозлённый отказом, посмотрел на Валери так холодно, что даже ад, будь Валери адом, мог бы замёрзнуть. Но Дайан дал себе труд подумать. Долгую, тянущуюся в молчании минуту.       — Да, — нехотя процедил он. — По версии Элека я, этого не желая, внушил Джону не спать, пока не окажусь с ним рядом. И по версии Элека же…       Тут пришла очередь мёрзнуть Элеку, потому что Дайан зыркнул на него.       — …стоит мне найти Джона, тот уснёт, став лёгкой добычей подселенца.       — Да-а-а… — побуждающе подтолкнула Сесиль, машинально потирая когтистые лапки.       — Но вы боитесь даже не этого. Не того, что Джон на какое-то время окажется одержимым. Вы боитесь, что, после того как вы выбьете из него астральную тварь, он уже будет изувечен и от Джона Сойера, которого я знаю, не останется и следа.       — Да, милый. И которого знаем мы. Вот этого и боимся. Мы понятия не имеем, как быстро генетика подселенца наводит порядок в захваченном теле, но рисковать всем вышеперечисленным не можем, — просияла Валери. — Поэтому ты останься здесь, рядом с Сесиль. А вообще, иди-ка дай ей своей крови.       Дайан, уже остывший, но не так чтобы сталь гладким и шёлковым, напомнил:       — А что с приманкой? Он, я так понял, тоже изменится будь здоров.       — Это может быть, — кивнула Сесиль, отводя Дайана и жестом показывая, что стоит закатать рукав кардигана.       — Отис Хикс тот, кого не жалко, — мяукнул Кот, — можешь мне поверить.       Валери, успокоившись насчёт Дайана, позволявшего Сесиль набирать из него хорошую такую пробирку крови, спросила у Иво, Никки и Элека:       — Вы хорошо себя осмотрели? Не должно быть ни царапины.       — Очень пристально, — успокоил Никки.       — Даже с пристрастием, — добавил Иво.       — То есть мне не надо самой вертеть вас голышом в разные стороны?       — Обещаю, дорогая, как только мы вернём Джона домой, я сам поверчусь перед тобою голышом. И даже так долго, что, есть вероятность, тебе осточертею, — пообещал Элек.       Валери повела совершенной бровью, одобряя обоюдную провокацию, но об этом промолчала. Сложила когтистые лапки в замок, снова глянула на каждого, примериваясь:       — Значит так: Сесиль и Балицки видели, что подселенец порезал Джона опасной бритвой. Как только окажемся на месте, он может провернуть то же самое с любым из нас. Поэтому я поставлю на вас Медузу Горгону. Заклинание позволяет на несколько секунд замедлить любого нападающего. То есть мы сможем его увидеть, каким бы быстрым тот ни оказался, и отразить нападение.       — А я поставлю Медузу Горгону на тебя, — сказала подошедшая Сесиль и отдала Валери завинченную пробирку.       — Иво, — Валери позвала уже его одного, — в астрале нет расстояний, поэтому нет отправных и конечных точек.       — Я понял. Мне придётся искать не место, а персону. Я так могу. Главное, чтобы искать именно уже в астрале, а не как я пытался сделать это отсюда.       — Ты помнишь, как выглядел Джон? — спросил Дайан.       — Прекрасно помню.       — Вчера вечером ты едва на него глянул, — забеспокоился Дайан.       — Не переживай, я всегда помню в точности во что был одет и как выглядел каждый встреченный мною красивый мужик.       — Эй, ты послушай, чего говоришь, — прогудел задетый за живое Никки.       — Никки, отъебись, — Иво прикрыл глаза и покачал головой. — Думаешь, как я нашёл запрятанный Валери «Вдали от жён»? Точно так же: запомнил до малейших деталей, что носил и как выглядел красивый мужик Никки Милднайт.       — Ну прямо уж «до малейших деталей»… — не сдавался Никки. — Не уверен, что видел тебя накануне в герцогском дворце, где бы ты разглядел, а ещё и запомнил мои наряды во всём их многообразии и великолепии.       — Боже, Никки, «во всём их многообразии»? — фыркнула Валери.       А следом точно так же фыркнула Сесиль:       — Нет никакого многообразия. До сих пор как влезешь в одни джинсы и клетчатую рубашку, так из них не вынуть. Разве что истлеют прямо на тебе и сами от ветхости рассыплются.       — Не может такого быть, — Никки спрятался за сигаретой.       — Может, — добил Иво. — И тогда тоже так было.       Элек улыбнулся.       — Нет, — стукнула его в клетчатую грудь острым ногтем Валери, — ты точно такой же. Потому-то повода улыбаться у тебя нет.       Дайан, отвлёкшийся на перепалку, погасил уже свою улыбку, хотя та была ему на пользу и запрещать её Валери не стала бы, и сказал:       — Я понял, Иво, Джона ты найдёшь.       — Да. В одной и той же вероятности найду.       Кот, прежде только слушавший и встрявший единожды, снова подал голос:       — Пора привести кого не жалко.

***

      Как Кот работает порталом, Дайан видел впервые. И ещё бы впервые это видел старик Отис. Если Дайан пережил картинку молча (даже с восхищением, от которого чуть подташнивало, но он на то наплевал), то Отис запричитал и с ватных коленок повалился вниз. Никки быстро выбросил руку и схватил сомлевшую приманку за куртку, не дав шибануться о пол.       Йольский Кот вырос копной. Гладкая, шерстинка к шерстинке, шёлковая шкура залоснилась, словно жирная кладбищенская земля. Зубастая пасть раскрывалась и раскрывалась, потусторонне сияя, пока не стала такой огромной, что можно было быть уверенным: протиснется любой из конунгов. Из-за саблезубых игл и усаженного шипами языка тянуло тем же могильным холодом, а с кошачьего нёба капала аргентированная слюна.       В мастерской поплыл аромат вскопанной земли, увядающих цветов, травяной прели и холодного августовского тумана. А ещё мгновение спустя появился и он сам.       — Точно не захлопнется? — поглядел на Сесиль Никки.       — Скорее захлопнемся все мы, — черно успокоила та. — Милый, помни, порезать приманку надо только тогда, когда вы убедитесь, что Джон перед вами. Не раньше. Иначе Отиса займёт левая и первая попавшаяся астральная сущность и всему делу…       — Пизда. Я понял. Мы все это поняли, — послушно кивнул Никки и поддёрнул начавшего шептать «нет, нет, пожалуйста, нет» Отиса ближе.       — Тогда шагайте, — Сесиль погладила его по руке.       Иво чуть принагнул голову, встал на покрытый острыми шипами, выкаченный язык и ушёл в пасть.       — Ух, то есть надо просто шагать… — нервно буркнул Никки и почти внёс Отиса следом.       — Я вас всех люблю. Смертельно, — быстро напомнила Сесиль Валери и Элеку, стоявшим у кошачьего портала последними, и отошла под руку к Дайану, где и прижалась.       Когда сияющая пасть опустела, Дайан ожил и обнял Сесиль.       — То есть мы будем просто ждать?       — Будем просто ждать и пытаться не сдохнуть от мороза. Кот вот-вот начнёт становиться холоднее час от часу, потому что так надо для поддержки режима бесперебойной проходимости портала. Иначе перегреется и замкнёт.       — Принести тебе свитер?       Сесиль нервно, но снисходительно засмеялась:       — Свитер не поможет. Подожди тут, я достану из шкафа, что мы носили в Чудоземье. В шубе Никки ты, боюсь, утонешь, зато не обледенеешь.

***

      Детский развлекательный центр («Джу-у-унгли»! — пропела уже умевшая читать Элиза. — Он называется «Джунгли».) закрывался в девять вечера, так что Юрэк рассчитал: трёх часов будет достаточно, чтобы все четверо выбегались, проорались и порядочно устали перед сном.       «Потом нам только и останется, как привезти детей домой, накормить, вымыть и разбросать по кроватям», — нарисовал он перед Линдой блестящие перспективы.       «Да будет так», — согласилась она.       С тех пор оба только тем и занимались, что ходили из локации в локацию, выслеживая детей карабкающимися по скалодрому, свисающими с гигантских крутящихся пальм, ныряющими в необъятных шариковых бассейнах или съезжающими с полиэтиленовых вулканов и закручивающихся пластиковыми серпантинами горок.       Надо отдать должное маленьким Сойерам. Где бы тех ни носило, все время от времени появлялись рядом и успокаивали запыхавшимся «я в порядке» или «я туда». Сразу становилось понятным, что миссис Шток проделала колоссальную работу и достигла мастерских высот в воспитании детей и привитии им чувства ответственности.       Кора поначалу крутилась близко, но быстро сломалась, позволив себе уйти до курсирующего аж в пятнадцати ярдах по зацикленному маршруту паровозу с несколькими разноцветными вагонами. Машинистом из кабины выглядывала кукла Белоснежки, а в каждом вагоне сидел один из семи гномов. И чуть позже Кора, насмотревшись на остальных, тоже начала подбегать и рапортовать, что она «тут» или «в порядке».       Пара часов прошла в бессистемном кружении среди других так же кружащих и смотрящих за детьми родителей. К слову сказать, под конец этого времени Линда и Юрэк уже не ходили, высматривая, где дети и не обижает ли тех какой-нибудь не знающий удержу малолетний баловень. Они сели на здорово залоснившийся от множества тёршихся здесь до них брюк и юбок диван из поролоновых, отделанных экокожей кубиков и вытянули ноги.       — Мы же их слышим, — сказала Линда и откинулась на просевшую под нею диванную спинку.       И это было чистой правдой, потому что они услышали. Но не совсем Ригана, Элизу, Адама или Кору, а апоплексически покрасневшего толстяка в растянутой от покрываемых объёмов толстовке.       — Это ни в какие ворота не лезет! — гудел толстяк. — Распоясались!       От него, немного бочком, потому что оглядывались, быстро уходили сначала Адам, тянущий за руку Кору, а следом Риган и Элиза. Эти за руки не брались, но шли так близко, что стукались друг о друга локтями.       — Что там случилось? Почему толстяк бухтит? — спросил Юрэк.       — Кора сказала ему нехорошее слово, — ответил Адам.       — Да ну? — не поверил Юрэк, но взял Кору за руку и подвёл ближе к себе.       — Ну да, — искренне кивнул Адам. — Кора, как ты назвала того толстого дяденьку?       — Тто за хуй с горы! — с готовностью повторила Кора.       Юрэк торжествующе посмотрел на Линду:       — Ты слышала? Она сказала «эс».       — Я слышала — она выматерилась, — одёрнула его Линда.       — Кора, это плохое слово. Так нельзя говорить в обществе, — снова повернулся к Коре приведённый в чувство Юрэк.       — Эть, не плохое. Ты говорил, — эмоционально развернув обе ладони вверх, напомнила Кора.       — Я? Когда?       — Втера.       — Да, вчера, — закивала Линда, вспомнив Альберт-Док и всё остальное.       Оба замолчали.       — А кто такой хуй с горы? — тихо, но любознательно спросил Адам.       Юрэк, не скрывая интереса в голосе, задал встречный вопрос:       — Ты знаешь, что это плохое слово, но не знаешь…       — Нет, он не знает, — не выдержал Риган. — Правда. Это мы ему сказали, что слово плохое.       — Да, мы знаем, — поддержала Элиза. — Вчера в гараже Никки сильно запнулся и сказал «какой хуй бросил здесь этот блядский аккумулятор?!», а Элек сказал «не выражайся при детях». А миссис Шток всегда говорит, что те, кто выражаются, невоспитанные, потому что говорят плохие слова.       После всего сказанного и услышанного Юрэк и Линда снова переглянулись, одновременно приходя к одинаковому выводу.       — Джон нам башку оторвёт, когда вернётся, — Юрэк потёр зарастающий щетиной подбородок.       — Нам одним, что ли… — попыталась скрасить мрачные перспективы Линда и взяла Адама за руку: — Это не вызывающий доверия незнакомец. Так называют тех, кого ты не знаешь, но кто тебе уже неприятен.       — Хуй с горы? — уточнил Адам.       Линда прикрыла глаза и судорожно втянула воздух.       — Просто неприятный незнакомец.       — Надо было назвать того толстого дяденьку неприятным незнакомцем? — Адам покосился на до сих пор ещё розового и топчущегося поодаль «неприятного незнакомца».       — Типа того. Но вообще, между нами, с такими лучше не разговаривать и никак их не называть. Хорошо?       — Ну ладно, — с сомнением в голосе согласился Адам.       — И ещё, — пользуясь коварством и изворотливостью всех попавших впросак взрослых, сказала Линда, — не говорите папам о том, что здесь было. Да?       — Потому что вам башку оторвут? — сочувствующе понял Риган.       — Может, даже не фигурально, — не стала вилять Линда.       — Ладно, — повторил за братом Риган.       — А пойдёмте-ка, дружочки, влупим по мороженому, — Линда встала с дивана и махнула рукой в сторону тележки с ушедшим с головою в интернет-сёрфинг мороженщиком.       Старый добрый трюк сработал.       — Кора… Кора, погоди минуту, — остановил Юрэк тоже рванувшую следом за всеми Кору.       — Тто? — она остановилась, нетерпеливо припрыгнув.       — Повтори ещё раз, кто вон тот толстяк?       — Хуй с горы, — радостно и чётко припечатала Кора.       — Прекрасный «эс», дорогая, — гордо похвалил Юрэк. — Иди к маме.

***

      — Как им всем, наверное, бывает страшно, — тихо сказал Элек.       Валери повернула лицо вверх, чтобы видеть осуждающий, крепко сжатый рот и, в некоторой доле, сочувствующее выражение глаз Элека. Ответила:       — Проглоченным Котом? Ещё бы. Им страшно.       Заговорить Элека вынудили полные отчаяния и гнева крики, гремевшие за красной дверью с прикрученной именной табличкой «Чистилище».       — Это же там теперь её честь Иванз?       — Не исключено, что это как раз она воет от одиночества, — философски повела плечом Валери и удобнее перехватила локоть Элека, за который держалась, идя рядом.       Распахнутая пасть Кота, стоило ту миновать, обернулась длинным, просто бесконечным коридором. Точь-в-точь таким, какие отстраивались в восточноевропейских отелях столетней давности: шёлковые обои, деревянные панели, красные двери, тёмный потолок и чуть слышно гудящие по стенам подвесные светильники, работающие исправно, пока ты на них смотрел. Но стоило отвести взгляд, как те начинало коротить, а свет и дребезжание нитей накаливания принимались скакать и мигать. Цветная ковровая дорожка под ногами скрадывала шаги, и это не было хорошо. Потому что чем тише было в коридоре, тем чётче шумело за каждой пройденной и оставленной позади дверью и тем становились слышнее жалобные причитания старика Отиса, трусившего возле Никки.       Коридор, несмотря на роскошь отделки, был отталкивающим. Дорогой кашемировый ковёр оказался затёртым, пыльным, а местами прожжённым сигаретами и испачканным бурыми пятнами. Шёлк на стенах лоснился, плесневел, много где изорвался от ветхости и под потолком затянулся паутиной. Застоялый воздух, пропитанный духом сырого погреба, падали и опять же плесени, производил впечатление чуть ли не жирного.       — Смердит-то как, — ругнулся Никки, — словно клубок мышей издох под панелями. Сразу подо всеми.       В приближающуюся справа дверь что-то врезалось изнутри, и в щели над порожком мелькнул, быстро скрывшись, кончик лилового скользкого тентакля. От неожиданности старик Отис отпрыгнул в Никки.       — «Страна Лавкрафта», — прочитал Никки и обернулся на Валери. — Прямо-таки?       Та подтверждающее кивнула:       — Из коридора можно попасть в любой культовый мир, созданный воображением человека. Гениального человека.       — А дверь с «Тёмной башней» есть? — подал голос идущий самым первым, но заслонённый от Валери Иво.       — Есть. И «Янтарное королевство» есть, и дверь во все вигвамы Линча есть: в Красный, Белый и Чёрный... Есть всё, что угодно, парни, — успокоила Валери.       — А ну как какая выдуманная херота дверцу вскроет? — Элек оглянулся туда, где видел тентакль.       — Нет, — категорически опровергла Валери. — Двери открываются только из коридора. Того более, ни ты, ни все мы, ни кто иной не попадут за дверь, им не предназначенную.       — Что, сами распахиваются перед кем следует? — уточнил Никки.       — С ключа. В нужной нам двери с табличкой «Астрал» будет ключ.       — Система «не наебёшь», — нашёл подходящее определение Никки.       Двери продолжали чередоваться и оставаться позади. Уже давно прошли и «Парадиз», и «Нирвану», и «Эреб», и «Навь». Это из читаемых. А ведь были красные двери, подписанные по медным, зеленеющим патиной табличкам незнакомым чужим алфавитом, из-за которых тоже то шипело, то орало, а то и пело.       Минут десять шли, отсчитывая двери и прислушиваясь к вселенным, вероятностям и мирам, живущим за ними.       — Валери, — вдруг позвал Иво.       — Да?       — Если Джон уже одержим?       Все становились и к Валери развернулись. Никки протащил вокруг себя собирающего ногами коврик Отиса.       Валери стояла, одной рукой по-прежнему держась за локоть Элека, а в другой сжимая пробирку в кармане кардигана.       — Можно поступить по-разному, — нехотя сказала она.       — А чего-то я не помню, чтобы хоть один из возможных вариантов вы с нами обсудили, — вдруг сообразил Элек.       — Потому что отвлеклись на твою гениальную догадку, — дёрнула Валери мужнин локоть.       Элек и ухом не повёл.       — Ну хорошо, — сдалась та. — Можно короче и проще.       — Вы сдурели? Убить Джона, пусть и одержимого? — сразу сообразил Иво.       — Мы так и думали, что с вами это не сработает и вы не согласитесь. Поэтому слушайте. Если Джон уже одержим, то выманить из него подселенца, прельстив нашим старикашкой…       Тут Отис сильно забеспокоился, и Никки привёл его в чувство крепким встряхиванием, после чего в шее приманки что-то опасно щёлкнуло.       — …не удастся. Хорошая новость для вас, мистер Хикс, не так ли? — сказала Валери тоном, в котором даже близко не было намёка на хорошее.       — Ну? — подтолкнул Никки.       — Мы заберём одержимого Джона на Колледж-Лейн, где будем долго-долго и, конечно же, мучительно выбивать из него астральную тварь.       — А когда вы это сделаете, то что? — спросил Иво.       — Воодушевляет, что ты безоговорочно уверен, будто я и Сесиль это сделаем, — повела ресницами Валери.       — Мы получим генетического идиота вместо Джона? — не отставал Иво.       — Возможно, но это уже обсуждалось. В общих словах. И вообще возможно, что в итоге вернёмся к первому варианту: убить Джона.       Помолчали.       — Всем понятно, почему ни я, ни Сесиль не заикнулись о варианте с «Джон уже одержим» перед Дайаном? — мстительно спросила Валери.       — Джон немного бог, — напомнил Элек. — Есть же шанс, что астральная тварь, если он окажется одержим, не успеет наворотить в нём дел?       — Есть шанс, — серьёзно согласилась Валери. — Но пойми, мы все идём вслепую. Даже я. Как поступить, надо будет решать на месте и быстро.       — О’кей, — выдохнул Никки. — Ещё один маленький вопрос: мы поймём, что Джон уже с подселенцем внутри?       — Непременно. Стоит ему открыть рот. Будь уверен.       — У меня тоже вопрос: а как мы справимся с уже одержимым Джоном? Я же верно понимаю, он будет силён как и не снилось. Как нам работать с таким страшным ебучим случаем?       Валери подняла взгляд на Элека:       — Я верю в Дайана и в его воздействие на Джона из любви. Я безумно хочу, чтобы твоя теория оказалась уместной. Ведь, в конце концов, иммунитет твой и Никки пропускает нашу магию во благо, почему бы по такому же принципу не работать гипнозу Дайана. Но. Если будет иначе, то Джона надо будет держать. Его надо будет очень-очень крепко держать.       — Может, поставишь на нас ещё какую-нибудь приблуду? Ну типа магической гидравлики?       — Как для руля? — улыбнулась Валери.       — Да, как для руля у дальнобоя, — присоединился к пожеланию брата Никки.       Валери погладила обоих по груди:       — На страшный ебучий случай у меня кое-что есть. Но вы и сами невероятно сильные. Оба.       Валери обернулась на Иво:       — А ты ещё и умный.       Все трое покачали головами.       Отис тоже головой качнул, но только потому что, похоже, периодически терял сознание.