***
Нужная красная дверь с медной именной табличкой «Астрал» всё-таки и, конечно же, нашлась. Обещанный ключ был вставлен в замочную скважину. — Поверни, — тихо подтолкнула Валери. Иво подчинился. Ключ легко провернулся, а дверь, стоило толкнуть, отошла на не издавших ни скрипа петлях. — М-да… — протянул Никки, зачарованный открывшимся видом. — Здорово, что отсюда никто не прыгает нам в лицо и не хватает щупальцем за ногу. За дверью всё купалось в одиноких звёздах. — А наступать-то некуда, — вовремя заметил Элек, заглядывая за порог и в звёздную бездну. Иво посмотрел на Валери. Та выпустила локоть Элека, протиснулась меж стоящих у порога и взяла Иво за руку. — Давай вместе. Иво улыбнулся губами и первым шагнул в астрал. Валери юркнула следом, тут же выпустила руку и остановилась у двери, пропуская Никки со стариком Отисом и Элека. Пока все глазели на завораживающий астральный пейзаж, она вывернула из замка ключ и опустила его в тот же карман, где уже лежала пробирка. Как только красная дверь закрылась, Иво поставил свою: обычнейшую, какие ставят между комнат, белую дверь. И некоторое время ждал перед ней ко всем спиною. Никки и Элек, чтобы и не мешать, и не терять времени, взялись за Отиса уже вдвоём. Тот, похоже, смирившись с уготованным, не до конца понятным, но здорово пугающим жребием, почти повис на двух стиснувших его локти руках. Наконец Иво повернул круглую дверную ручку и переступил в темноту через новый порог. И среди этой разреженной тьмы увидел Джона. Джона в изрезанной одежде, бледного до контрастной светимости, плюющего кровью и кровью покрытого. И матерящегося. — Привет, Джон, — тихо сказал Иво, после того как тот долго, сведя брови, веря и не веря увиденному, настороженно его разглядел.***
Никки был полностью согласен с Элеком в том, что проверять Джона на наличие подселенца наивным, хотя так и просившимся на язык, вопросом «Джон, это ты?» глупо. Следуя классике жанра, одержимый астральной тварью Сойер, конечно же, ответил бы «да». Оба слышали, как Джон ругнулся. И это говорило за то, что у ног Иво лежит именно Джон Сойер, принадлежащий исключительно себе. Иначе, будь Джон, опять же, одержимым, подселенцу не было бы нужды крыть блядями. Уж скорее бы тот выражал ликование как-то иначе, нежели матерясь и обессилено валяясь в чьих-то ногах. Всё вселяло надежду, но Никки перестраховался, спросив: — Эй, Джон, ты тут часом не засыпал? Элек завёл глаза, на что Никки огрызнулся: — Вперёд, блесни остроумием, а я погляжу, что это ты придумал получше моего. Элек не успел огрызнуться в ответ, потому что Джон его опередил: — Тут, мать вашу, уснёшь… Какого чёрта вы так долго? Милднайты коротко переглянулись, соглашаясь: это их Джон, потому что именно так он, всякий раз, как Элек и Никки вытаскивали его из дерьмовой ситуации, предпочитал выражать облегчение. Элек вытянул длинный охотничий нож и, как только Никки за волосы откинул голову Отиса, открывая жилистую шею, коротко и точно полоснул. Отис всхлипнул, дёрнул схваченными руками, инстинктивно пытаясь дотянуться до вскрытой трахеи, и засучил ногами. И Никки, и Элек помнили, что Валери наказывала. Они держали старика Отиса крепко. Но «крепко» совершенно не передавало того, каких усилий им стоило указаниям Валери следовать. Сначала Отиса протащило назад, словно в него врезался грузовик. Вместе с ним, чудом дав успеть провернуться по движению и упереться ногами, распределяя вес и удерживая равновесие, иначе все трое покатились бы кубарем, дёрнуло Никки и Элека. Безусловно, упираться ногами было не во что. Все по-прежнему словно висели в чёрно-звёздной пустоте. Но баланс работал, будто на родимой земле. Как только невидимый грузовик остановился и всех трёх перестало относить назад, выламывая схваченные локти Отиса из рук конунгов, тот на мгновение замер. Никки и Элек перевели дух, но даже не успели набрать в грудь побольше воздуха, потому что с Отисом началось нечто вроде плясок св. Витта. Только вот трясло его, как не трясло доселе ни одного одержимого святым духом: с неистовой силой подбрасывало вверх, потом норовило лупануть оземь и мотало из стороны в сторону. Да так, что Никки и Элек мгновенно взмокли и запыхались. Рукава отисовской куртки треснули по швам от страшных рывков, что ещё больше усложнило задачу во что бы то ни стало удержать бившегося в их хватке одержимого. — Какого хуя с этой астральной тварью творится?! — в сердцах проорал Элек. — Разве она не должна праздновать новоселье?! Утихомиривая мечущегося между ними подселенца, оба Милднайта тяжело и прерывисто дышали.***
Валери предусмотрительно, стоило Элеку отворить старику Отису кровь приглашающим росчерком на горле, отбежала в сторону. Она верно предположила, что разбег у астральной твари будет нешуточный, а попадать под таскаемых чуть ли не волоком конунгов и одержимого подселенцем она не планировала. Оказавшись в относительной недосягаемости и глядя, как упираются Никки и Элек, пытаясь вдвоём удерживать обрётшего ярость и силу быка на корриде Отиса Хикса, Валери свинтила пробку на пробирке и пошла в обход. Как только раздался треск лопающихся ниток, она встала перед ходящим ходуном в пароксизмах и закатившим глаза одержимым и, отвечая на вопрос Элека, потребовала: — Ниже! Паскуда пытается развернуться в теле и выскочить! Ниже! Элек и Никки, зарычав, грохнули пошедшее дугой тело вниз, и Валери, дотянувшись, хлопнула полную ладонь крови вампира на вскрытую и окровавленную гортань. Она не отняла руки, продолжая удерживать её и чувствовать собственной кожей, как рана стягивается и во мгновение ока пропадает, оставляя после себя дряблую, колющую проволочной седой щетиной кожу Отиса целой. Подселенец затих, дав взмыленным конунгам на взводе временный покой, и, прекратив мотать головой, осмысленно посмотрел перед собою. Он проследил, как Валери на шаг отошла, одновременно убирая вымазанную в крови руку. И чем дольше подселенец разглядывал Валери через серые глаза Отиса Хикса, тем больше в нём вскипало искренней, нечеловеческой ненависти. — Я тебя поймала, — сказала Валери. Подселенец плюнул. Никки ударил. Валери, чуть нахмурившись, посмотрела на свисшую к груди, седеющую голову потерявшего сознание старика. Протянула руку и, толкнув пальцем, посмотрела, не расшиб ли Никки до рассечённой кожи наливающийся синяком висок. — Целый. Но очухается нескоро, — яростно пообещал Никки. Валери кивнула, одобряя, и увидела перед собою белоснежный носовой платок с вышитыми инициалами. — Спасибо, Джон. Так и знала, что у тебя с собою всегда что-то в этом роде. — Пакистанский шёлк, — объяснил Джон. — Ему нет износу. Валери тщательно вытерла щёку и шею, скатала платок в комок и предупредила: — Подселенец будет пытаться выбраться, до того как мы доведём его куда надо, и захочет себя поранить, чтобы выскочить. — Я ни глаз с него не спущу, ни из рук не выпущу, — напомнил Никки. — Так и будет, — согласилась Валери и протянула скрученный платок. — Но всё же запихайте вот это нашей приманке в рот. — Думаешь, попытается откусить себе язык? — понимающе сузил глаза Элек. — Обязательно. Так что кляп ему нужен, как никогда.***
Обратно шли так же: Иво первым, Валери и Элек последними. Никки нёс перекинутого через плечо одержимого подселенцем старика Отиса. Тело, потерявшее сознание, стучало головою Никки в поясницу, а всего Отиса — от плеч до щиколоток — обвивало Материнское Объятие, которым Валери старика обездвижила. Носовой платок Джона действительно запихали Отису в рот, чтобы, приди тот в себя по пути на Колледж-Лейн, подселенец не отхватил им обоим их же общий теперь язык. По той же причине Никки нёс Отиса бережно, опасаясь поцарапать или сбить на том ссадину. Ловить выбравшуюся и потерявшую форму сущность по всему астралу или в коридоре портала не улыбалось ни одному из компании. Джон шёл за Иво. И стоило обратить внимание, что теперь, среди друзей, больше не замечал за собою малодушных, подтачивающий волю мыслей. Спать он так и не мог, хотя хотелось. Точнее Джон знал, что ему должно хотеться. Всё выражалось в долгой усталости. Голод мучил сильнее. А учитывая большую кровопотерю и частые, одна за другою, регенерации, Джон чувствовал не просто голод, а зверскую жажду. Тепло живых Иво Кэтспо, Милднайтов и Валери становилось чуть ли не провоцирующим. Он слышал ток крови каждого, а Иво особенно чётко и внятно, потому что шёл за ним след в след и чувствовал специфичный запах: механики, тёплой кожи и горькой озёрной виолы. Когда подошли к красной двери, возникла заминка. То ли сам Отис так быстро одыбался после кулачищи Никки, то ли астральная тварь приложила все усилия и растолкала его изнутри, но тело на плече у Никки задёргалось и заизвивалось. Мычало, конечно же. Брыкалось. Никки свалил его под ноги и увесисто наподдал под зад тяжёлым ботинком джодхпуром, как-то позабыв о бережности. Подселенец оскорблено затих. Тут же Элек с подозрением самого нехорошего задался животрепещущим вопросом: не говорила ли Валери немногим ранее, что двери в коридоре, не желая выпускать обитателей, изнутри не открываются. Валери согласилась, что такое говорила. После чего вынула из кармана и повертела перед Элеком медным, подёрнутым, как и дверные таблички, патиной ключом. — Женщина, ты великолепна, — прогудел Элек и ключ забрал. Пользуясь разборками и тем, что внимание всех отвлечено, Иво обернулся на Джона, посмотрел в упор и заметил: — Ты подходишь очень близко. Я бы даже сказал: наступаешь мне на пятки. Джон пару секунд смотрел отрешённо, но не понимал. А когда слова Иво обрели смысл, ответил: — Прости. Мне стоит лучше держать себя в руках. — Настолько плохо? — для ясности уточнил Иво. — Есть такое, — устало согласился Джон, понимая, что за мысль пришла Иво на ум. Но он понимал и то, что соглашаться на милосердие Иво в пределах астрала нельзя. Решись Джон Иво пить, тот рисковал подцепить новую сущность. — Может, когда вернёмся домой? — Дайан на Колледж-Лейн? — Само собою. — Боюсь, тогда я просто не успею, — мрачно пошутил Джон. Пока упаковывали Отиса Хикса, ему коротко объяснили, как в астрал добрались и почему вместе с ними нет Дайана. — Не иначе, он сидит в ожидании у самой кошачьей пасти. Усну мёртвым сном, как только дотронется. Иво тоже улыбнулся.***
Сесиль не обманула. Кот превратился в айсберг. Снежный куржак покрыл его от кончиков вибрисс до льдяно сияющих синей ковкой когтей. Цветные очи затянулись льдом, словно две схваченные морозом проруби. Пасть оставалась без устали распахнутой. Сырой туман, сжиженными холодными клубами вытекавший из сияния портала этой пасти, лежал по всему полу мастерской, а в углах так даже громоздился под гудящий абажурами ламп дневного света потолок. Близились десять вечера. Дайан начал уставать ждать. Говорить с Сесиль, чтобы скоротать время, уже не хотелось. А та, похоже, была этому только рада, потому что со спокойной совестью забралась в гамак, свернулась в чёрных мехах и затеяла читать. Дайан следил, как она отлистывает страницы пальцами в маленьких серых перчатках, и после четвёртой, глухо прошелестевшей в холодном тумане, не выдержал: — Ты что, в самом деле читаешь? Сесиль подняла взгляд: — Да. И тебе советую. — Это выше моих сил. Ты бы знала, как трудно просто сидеть на месте, — и в доказательство сказанному Дайан зашагал по мастерской. — Да ну? — повела золотой бровью Сесиль и пролистнула ещё одну страницу. — О том, чтобы сосредоточиться, и речи нет, — Дайан плотнее запахнул огромную, почти неподъёмную, будь он человеком, медвежью шубу Элека. Подбитый атласом капюшон натянул глубже. — Их нет уже четыре часа. Сесиль проводила его взглядом до уставленного посудой из медицинского стекла шкафа: — Их нет всего лишь четыре часа. — Ты совсем не тревожишься? — Дайан, — Сесиль разогнула книгу в переплёте так, что тот хрустнул, — хоть один да вернётся. — Всё шутишь, — недовольно посмотрел Дайан. — Можно подумать, вы ходите в астрал еженедельно, так ты отвлечена. Впервые же с таким столкнулись. — Верно, столкнулись впервые. Но про астрал знаем достаточно, чтобы Валери вернулась оттуда целой и невредимой. И привела с собою остальных. Дайан прогулялся вокруг заиндевевшего Кота. — Что вы сделаете с подселенцем, когда его получите? — Отдадим Любящему Сердцу. В него хорошо складывать нематериальное и одухотворённое. Перевернулась ещё одна страница. — Это надёжно? — Полностью. Убить астральную сущность мы не можем… — Пока, — заметил Дайан. — Да, пока. Держать её в старике Отисе тоже не годится: уж больно хлипкая тюрьма получается. Подселенец костьми ляжет, но прикончит ненавистное ему тело, освободится и продолжит охоту за нами. Тогда уже за каждым из нас. А Любящее Сердце отлично справится с астральной тварью: живой сохранит и даст нам время. Дайан вытянул из карманов медвежьей шубы перчатки. Не то чтобы холод совсем одолевал, но в перчатках оказалось приятно мягко, хотя и велико. — Не утони, — не глядя пошутила Сесиль, перелистнула страницу… И из кошачьей пасти вышел Иво. — У вас тут сочельник, что ли? — высказался он, поскользнувшись на обледеневшем полу. Дайан не ответил. Он едва отметил, что Иво уже здесь и в порядке, а значит, всё удалось, потому что за Иво показался Джон. Невероятно грязный и в непоправимо испорченной одежде, но идущий сам по себе и свободным. Дайан мгновенно оказался рядом, останавливаясь, чтобы Джоном налюбоваться. И так же мгновенно Джон упал на блестящий инеем пол к ногам Дайана. — Что с ним? — непонимающе (видимо от излишнего напряжения последних суток) прошептал Дайан. — Да спит он, — ответил выходящий из мерцающего ртутью портала порожний Никки. Следом, неся уже на своём плече спелёнутого Материнским Объятием, но продолжающего без остановки дёргаться Отиса Хикса, вышагнул Элек. — Ну и кто тут самый догадливый и молодец? — торжествующе, подмигнув Дайану, спросил он. Валери, встав маленькими ногами в высоких ридингах рядом с опустившимся и обнявшим спящего Джона Дайаном, появилась из кошачьей пасти последней.