Давным-давно жил на свете маленький маг. Сила его поражала, пугала, и был он мстительным и хитрым. Куда бы ни пошёл маленький маг, всюду за ним тенью тянулась смерть и разрушение, злословие и недоверие. Люди уважали и боялись его, волшебники завидовали, и никто никогда не любил. Судьба пророчила ему жизнь в безликом одиночестве — такова была плата за безграничную силу, которой он обладал…
Острие меча со свистом разрезает воздух в опасной близости от головы. Потные ладони крепче сжимают рукоять, готовясь нанести удар. Глубокий вздох, чтобы перевести дух, и быстрым движением руки смахивает пепельную чёлку с лица. Металл блестит под лучами солнца, ослепляя, и звенит, сталкиваясь с оружием противника. Кадзуха напирает сильнее, слегка хмурясь, давит — его оппонент только лишь усмехается, блеснув морскими глазами, но не уступает. — Знаешь, — уходит от удара — меч скользящим движением проходит вдоль тела, но не задевает, — ты мог бы стать прекрасным рыцарем, если бы тренировался чуть больше. — Мне это не интересно, — Кадзуха улыбается уголком губ и тут же морщится от звона столкнувшихся лезвий. Меч вылетает из уже довольно уставших рук и падает рядом на траву, — ну вот, я снова проиграл. — Ты проиграл, когда согласился со мной на спарринг, — парень самодовольно усмехается, убирая меч в ножны, — я непобедим, — гордо выставляет грудь, задирая подбородок. Каэдэхара с едва заметным скепсисом осматривает рыжее, словно закатное солнце, создание напротив с пафосным прозвищем «Чайльд» — прозвище, на самом деле, совсем даже не пафосное, Кадзуха так называл свою собаку в детстве, и та была отнюдь не самым умным и воинственным животным. Но другу своему он об этом, конечно же, не скажет. Тем более, уязвить самого Чайльда можно только победив его в битве, а это, к счастью или сожалению, Каэдэхара ещё сам не решил, никто ещё не смог сделать. Именно поэтому его дорогой друг носил звание непобедимого рыцаря Мондштадта. — И всё же я не понимаю, — Тарталья усаживается на траву, похлопывая ладонью рядом с собой, приглашая пристроиться рядом, — тебя правда устраивает звание «Придворного поэта»? С твоими навыками ты мог бы войти в тройку лучших рыцарей королевства, — стреляет заинтересованно-небесным взглядом, в умиротворённо греющегося под яркими солнечными лучами друга. — Да, устраивает, — даже не открывает глаза, только улыбается скромно и невесомо. — Да куда только смотрит Его Высочество, — недовольно ворчит под нос Тарталья, грустно рассматривая разомлевшего Кадзуху, — такой талант пропадает. А Его Высочество — думает Каэдэхара — то бишь Венти, как он просит называть себя, совершенно забывая, что он вообще-то кронпринц, и такое обращение просто будет неуважительным, зрит в корень. Если хочешь удержать Кадзуху рядом с собой, то предложи ему заняться тем, чем он действительно увлекается. А именно… поэзией, да. Откуда столько хитрости в Венти, парень, раньше убежденный в том, что никогда не будет стоять на королевской службе, потому что и без этого своих забот достаточно, не знал, но отчаянно пытался узнать. Кстати, о принцах… — Кадзуха! — пепельная и рыжая макушка моментально поворачиваются на зов и находят взглядом наполовину высунувшегося из окна кронпринца, его же Венти, его же Барбатоса — знаменитого поэта и писателя Мондштадта (но об этом знают только единицы, и Кадзуха был в числе этих самых единиц). — Кадзуха, срочно! Ты мне нужен! — Ваше высочество, — Каэдэхара растерянно моргает, взволнованно хмурясь, — вы сейчас упадёте. — Агрх, — принц недовольно закатывает глаза, складывая руки на груди, — я столько раз просил назы- — натыкается взглядом на удивлённого Тарталью и тут же замолкает, возмущённый. Да, Каэдэхара, конечно, согласился называть его Венти, но с одной оговоркой: только когда они наедине, чтобы не ставить ни его высочество, ни себя в неловкое положение. Это правило бесило и раздражало, но сам Венти ничего с этим сделать не мог, оттого и крутил косички на пальцы, раздосадовано кусая губы. — Ваше высочество? — Кадзуха вопросительно выгибает бровь, поднимаясь на ноги — принц тут же выныривает из своих мыслей, явно возмущённых, в которых он придумывал обидные прозвища своему придворному поэту за то, что он так старательно сохраняет дистанцию между ними. — А, — упирается ладонями в оконную раму и снова наполовину высовывается наружу из своего прекрасного замка, — иди сюда, Кадзуха, я жду-у-у! Взмахивает косичками в воздухе и будто ветром сдуло.***
— В чём дело, ваше вы- — Клянусь, если ты ещё раз назовёшь меня этим вычурным «ваше высочество», я назначу тебя главнокомандующим первого отряда рыцарей, и ты никак не сможешь отвертеться от этой должности, — принц перебивает взмахом руки и корчит недовольную гримасу. — Ваше высочество, сжальтесь, — если бы не ироничные нотки в тихом и глубоком голосе Кадзухи, Венти подумал бы, что Каэдэхара действительно испугался, но нет, тот просто склонил голову и сдерживал улыбку, чтобы не показаться непочтительным. Однако, чтобы показаться непочтительным, ему нужно было, не знаю, назвать Барбатоса бездарным поэтом. Хотя, наверное, в таком случае Венти подхватил бы его критику и нашёл бы ещё больше аргументов в пользу того, что Барбатос — ужасное явление в литературе, и вообще его книги нужно запретить. — Так вот, — принц плюхается на кровать с шёлковыми простынями и беззаботно болтает ногами в воздухе, — ты виноват в том, что теперь мне нужно искать себе ещё и личного рыцаря. Это всё потому, что ты отказался им становиться. Мне нужна компенсация, — морщится, вспоминая недавний разговор с отцом, и Кадзуха не может не улыбнуться. Для всех Венти — «Его Высочество», единственный и неповторимый кронпринц с очаровательной улыбкой и милыми косичками, кончики которых будто окунули в небо. Для него Венти — гиперактивный, болтливый и хитрый парень, у которого рвотный рефлекс срабатывает, как только он слышит: «Ваше…» или видит кучу аристократов, склонившихся в уважительных поклонах. Дай ему волю, он всю жизнь провёл бы на ветке высоченной пихты, поедая яблоки и тренькая на лире. А корона… даром ему не сдалась эта корона. — А что плохого в личном рыцаре? — интересуется Каэдэхара, осторожно и тихо усаживаясь рядом с Венти. — Он будет ходить за мной по пятам, — загибает первый палец, — он будет называть меня: «Ваше высочество», — загибает второй палец, — и хиличурл знает, сколько времени у меня займёт, чтобы уговорить его обращаться ко мне просто: «Венти», — поворачивается корпусом к Кадзухе и строит несчастную мину, — а «её светлость» Эола точно подговорит его следить за тем, чтобы я не сбегал в Долину ветров или не воровал яблоки на рынке. Но я, — возмущённо всплёскивает руками, — даже не ворую их! Мне их просто дают! Бесплатно! Я не виноват в том, что у меня красивое лицо! — Всё звучит не так уж и плохо, — смеётся Кадзуха, — возьмёшься за ум, будешь вести себя подобающе принцу, — дразнит, иронично улыбаясь — Венти брезгливо корчится и мотает головой, приходя в ужас только от одной мысли, что ему придётся вести себя подобающе принцу. Какой ужас, не дай архонт такое когда-нибудь произойдёт. — Говоришь как мой отец, — падает спиной в гору подушек, моментально утопая в ней. — «Венти, тебе уже девятнадцать лет, я уже стар, и скоро тебе придется унаследовать корону. В нашей стране всегда чтили церемонию коронации, и тебе обязательно нужно показать себя с лучшей стороны…», — приглушённо ворчит, явно пародируя нудный голос своего отца, — дальше продолжать или сам понимаешь, что следует за всем этим? — приподнимает голову, перехватывая внимательный взгляд Кадзухи и тяжело вздыхает, укладываясь обратно, — я скорее умру, чем стану таким же душным, как он. — Его величество просто беспокоится, — главная задача Каэдэхары — сгладить углы между королём и его гиперактивным сыном, — уверен, всё будет не так плохо, как ты представляешь. — Ага, — безжизненно вещает из-под груды подушек Венти, — всё будет ещё хуже. — Ты драматизируешь. — Нет, я просто знаю своего отца. А ещё я знаю эту ужасно высокомерную Эолу. Клянусь, ещё пару раз она сделает мне замечание по поводу того, что я где-то снова оставил корону, и я прикажу выдать её дочь за меня замуж. — Пощади леди Эмбер, — хихикает Кадзуха, — она такой участи точно не заслужила. — А меня кто пощадит?! — вскакивает принц, возмущённо взмахивая руками. — Мой отец уже вовсю меня использует, пытаясь вовлечь в дела королевства. Но я не хочу! Как я могу быть принцем?! Я бездарность, — фыркает, — сама бездарность, какой из меня король!? Да я же разрушу Мондштадт! — И снова драматизируешь, — вздыхает Кадзуха, отбирая у принца подушку, которую он вот-вот разорвёт в порыве негодования. — А мне ещё и мага сказали придворного выбрать! Мага!! — вымученно трёт ладонью лицо. — Я что, похож на знатока магии?! — негодует ещё сильнее, и Каэдэхара всерьёз задумывается о том, что ещё чуть-чуть и Венти сломает либо что-то в комнате, либо себе, чтобы найти причину не заниматься своими прямыми обязанностями, а прозябать в «своей комнате» — то есть винокурне «Рассвет», но об этом будет знать только лишь Кадзуха, которому придётся ещё и прикрывать неусидчивого принца, рискуя своим почётным титулом «Придворного поэта». — Как я вообще смогу выбрать мага, если я о них только в книжках и читал?! — Пусть они покажут тебе свои способности, — кладёт ладонь на плечо мол: «Успокойся, всё не так плохо». — Ага, — уныло бормочет принц, — я так и хотел. Но меня раздражает, что этим должен заниматься я. Почему вообще я?! Я не маг и даже не король, я никто! Я просто ребёнок, родившийся с золотой ложкой во рту, и готов эту ложку отдать кому угодно, только заберите её, — обиженно фыркает, складывая руки на груди. Каэдэхара нежно улыбается, думая о том, что из Венти выйдет отличный король. Если цель этого короля — стереть своё королевство с лица земли.***
— Всё ещё не понимаю, почему я должен тут находиться, — шепчет на ухо «серьёзному» принцу Кадзуха, рассматривая ровный строй рыцарей, пришедших на отбор. — Всё ещё не понимаю, почему они все тут, — иронично шепчет в ответ Венти, — они, что, правда хотят защищать меня? Какой кошмар, — даже голову поворачивать не нужно, чтобы увидеть, как скривилось лицо принца. — Вам просто нужно выбрать того, кто вам понравится, — беспечно инструктирует Каэдэхара, — понравится не внешне, а силой, — спешит исправиться, как только слышит восторженный вздох Венти и его глупое хихиканье. — Если они тут, значит все сильные, — возмущённо возражает, поворачиваясь лицом к поэту. Правда, тут же ойкает и отворачивается обратно, потому что спину прямо укололо пронзительно-янтарным взглядом его строгого отца. — Так почему бы мне не выбрать кого-нибудь весёлого, кто точно впишется в наше общество? — Попросишь их прочитать любимое стихотворение, а не помахать мечом? — интересуется Кадзуха, слегка наклоняясь вбок, чтобы шептать прямо на ухо. — Звучит как отличная идея, спасибо. Ну вот, сегодня Венти точно убьют. Не то чтобы Каэдэхара сомневался в том, что принц сможет выбрать достойного рыцаря, которому точно удастся защитить его в опасной ситуации (он просто не верил в это), но сейчас, глядя на взволнованных участников отбора, ему даже стало их немного жаль. Все такие воодушевлённые, серьёзные. Совсем не понимают, глупые, на какой ад подписываются. Интересно, через сколько от принца сбежит его первый личный рыцарь? Ведь Венти, Кадзуха уверен, вынашивает в своей голове именно такой хитрый план — устроить взбучку, чтобы любой просто бледнел и бежал из королевства прочь, только услышав имя принца. Стоило только начаться «представлению» — так саркастично называл это Венти, как принц сразу заскучал, стекая по трону, и даже корона вбок сползла — Кадзуха успел её поймать до того, как она со звоном упала и покатилась бы прямо к ногам опешивших рыцарей. Первый — точно мимо, думает Каэдэхара, глядя на странного синеволосого парня с куриным хвостом на шее. В плане, он как будто реально кого-то пернатого общипал, и выглядел так важно и хитро, что принц только скорчился и отвернулся, пока рыцарь мастерски крутил мечом, умудряясь ещё и монеткой жонглировать. А второй был явно тем, чью птицу нагло общипал первый. На плече красноволосого рыцаря гордо сидел полупернатый орёл и изредка что-то выкрикивал, потом получал щелбан по клюву и замолкал. От вида его огромного двуручного меча, которым сам «мастер Дилюк» — так вроде звали несчастного участника отбора — махал, с трудом удерживаясь на ногах, Венти побледнел и активно закачал головой. Нет, спасибо, вдруг этот мастер Дилюк его прибьёт случайно в битве — меч перевесит и он влетит прямо в принца. Третий вызвал желание расплакаться. Он даже не вышел из строя — выкатился, запнувшись о… кажется, собственную ногу или пыль, летающую в воздухе. Неловко улыбнулся под покатившиеся смешки и достал маленький одноручный меч. Точнее, не достал, а выронил из ножен себе на ногу, отчего жалобно ойкнул, запрыгал на ещё здоровой ноге, но и та долго здоровой не осталась — парень распластался на полу прямо перед троном, где пятнами ходил Венти, ему и смеяться хотелось, и плакать, но ничего из этого сделать он не мог, поэтому просто приказал увести пострадавшего к лекарю и потом к какой-нибудь ведьме, чтобы та сняла порчу с несчастного. Тарталью выгнали сразу, как только увидели его самодовольную рожу со словами: «Твоё будущее будет загублено, если ты станешь личным рыцарем моего сына». Пятый участник оказался огромной, нет реально ОГРОМНОЙ грудой мышц с туповатой улыбкой на лице и… двуручным мечом, но этот хотя бы махал им более уверенно. Не перевешивал при замахе и не падал вслед за ним при ударе. На секунду Кадзухе даже показалось, что вот он — идеальный вариант. Вроде весёлый и даже сильный. Отлично подходит Венти, да. А потом эта груда мышц решила представиться самостоятельно. Ну… его любовь к музыке и принц, и Кадзуха явно оценили. Особенно то, как красиво он выражал свои патриотические чувства к Мондштадту в этом смешении плюющихся и фыркающих звуков, после которых бледный от негодования король приказал Саре — главнокомандующему стражи — вывести несчастного музыканта прочь. И вот тогда Венти затрясся от смеха — а Сара, маленькая и хрупкая на вид брюнетка, ловко скрутила вопящую груду мышц и без труда увела её под тихие смешки товарищей. Когда из ровного строя вышла девушка, Венти даже заинтересованно приподнялся на троне… а потом начал исступлённо зевать, и Кадзуха даже не удивился, потому что от вида очередного рыцаря только спать и хотелось. А ещё больше хотелось уложить спать её: бледная-бледная, её синяки под глазами могли посоревноваться по степени фиолетовости с вином винокурни «Рассвет» (Каэдэхара не уверен, но он, кажется, пару раз видел её там, и эта девушка отнюдь не махала копьём). После роковой женщины, которая вселяла лишь ужас и желание отоспаться, пришёл изящный юноша с длинным мечом. От него прямо веяло аристократичностью и благородством, и Кадзуха искренне надеялся, что Венти сдержит свои рвотные позывы. Тут всё заведомо было обречено на провал, и даже великолепные трюки, которые демонстрировал одаренный молодой человек, когда вертелся в воздухе, умудряясь размахивать мечом, никак не впечатлили придирчивого принца — зато ещё как впечатлили короля, и он даже сделал пару воодушевляющих комплиментов. После них этого рыцаря точно бы не взяли, как минимум, назло отцу. Когда настала очередь последнего кандидата, Каэдэхара готов был уже умолять Венти взять хоть кого-нибудь, лишь бы закончить этот ад. Но принц только метал веселье своими аквамариновыми глазами и иронично улыбался, кажется, явно наслаждаясь страданиями друга. А последний.. Кадзуха растерянно смотрит на… невероятной красоты парня с таким лицом, которое можно охарактеризовать так: «Последнее, что ты увидишь перед своей смертью». И это не шутка, потому что его лицо можно использовать в качестве пугала для убийц — жестокость и равнодушие припечатались к нему намертво. Приклеились, как и длинное нефритовое копьё к ладони — правда, парень, кажется, даже не пытался произвести впечатление. Со скучающим видом покрутил, пару раз махнул им и встал по стойке смирно, ожидая своей участи. Точно не подходит — думает Каэдэхара — он такой пугающий, что Венти по ночам спать не смо… и удивлённо вскидывает брови, рассматривая принца — тот разве что слюни не пускает, во все глаза рассматривая юного рыцаря. Хотя от рыцаря в нем осталась разве что осанка. Ни меча, ни доспехов — только лишь копьё, какая-то странная одёжка с длинным рукавом да ромбик на лбу сиреневый, завораживающий. — Как тебя зовут? — принц упирается локтями в колени, склонив голову вбок — Кадзуха давится удивлённым вздохом. — «Охотник на демонов», ваше высочество, — его равнодушный, холодный, до мурашек пробирающий голос разливается по зале, и Венти, кажется, забывает, как дышать. Только морщится, не изменяя себе. Но это ничего, отучит ещё от дурацкой привычки называть принца «ваше высочество» в любой подходящей и неподходящей ситуации. А виновник всего этого даже взгляд не поднимает — пол и его собственные ботинки намного интереснее какого-то там Венти. — Это я слышал, — машет рукой, закатывая глаза. Даже не обращает внимание на строгий взгляд отца сбоку и опешивший Кадзухи с другого боку, — я спрашиваю твоё настоящее имя. И подними уже наконец свою голову, ты же не с полом разговариваешь. Парень немного нервно вскидывает подбородок и слегка хмурится — Венти в ответ радостно лыбится во все свои тридцать два зуба (возможно, скоро их станет чуть меньше, судя по тяжёлому вздоху короля). — У меня нет имени, — крепче сжимает в ладони рукоять копья и смотрит волком — кажется, вот-вот набросится и укусит. Откусит. Перегрызёт шею. Принц, возможно, готов её подставить. Принц, возможно, сошёл с ума. — А какое ты бы хотел? — голос Венти слегка огорчённый, но оно и понятно. Было бы странно, если бы принц обрадовался, услышь он, что у кого-то нет имени. — Мне всё равно, — пожимает плечами юноша, отрешённо вглядываясь в стену — избегает прямого контакта глазами и поджимает губы. — Ты любишь музыку? — Я… не уверен. — А если подумать? Юный копейщик озадаченно хмурится и оглядывается по сторонам, даже ненадолго задерживает взгляд на Кадзухе, но тот лишь сочувствующе глядит на него в ответ и подбадривающе улыбается: «Мол, крепись, дальше будет только хуже». — … флейта… красиво звучит. — Отлично, — Венти радостно хлопает в ладоши — юноша ещё больше хмурится, и Кадзуха с улыбкой на губах читает в янтарных глазах копейщика сомнения насчёт вменяемости принца, — тогда… ммм… Сяо? Да, точно! Сяо! Тебя будут звать Сяо, тебе нравится? Это разновидность флейты. У неё прекрасное звучание, уверен, тебе бы понравилось. Всем бы понравилось! — аж подпрыгивает на троне, из-за чего Каэдэхаре приходится положить ему ладонь на плечо, успокаивая. Вот ведь неугомонный. — Если вам нравится, ваше высочество, то мне тоже, — от этих слов принц сдувается и куксится снова, но сиять от счастья не перестаёт. — Ну вот и отлично, — ворчит, — поздравляю, с этого дня ты мой личный рыцарь. Приятно познакомиться, Сяо.***
Счастье Кадзухи длилось недолго, потому что как только Венти отправил новоиспечённого рыцаря осматривать свои покои — о, Каэдэхара уверен, принц подобрал самые роскошные, лучшие, такие, чтобы Сяо жил в удобстве и комфорте, и, главное, поближе к самому Венти — придворный поэт и принц тут же отправились на следующий отбор. Теперь их ждали маги. Кадзухе хотелось плакать от одной мысли, что там будет. — Да ладно тебе, — успокаивает Венти, — ты занимаешься этим всего лишь полдня, а мне всю жизнь так страдать, представляешь? — Сочувствую, но не от всей души, — вздыхает, внимательно оглядывая кучку магов в стороне — что-что, а вот эти личности явно будут менее уважительны по отношению к принцу. Они вообще по природе своей заносчивы и горделивы. «Главное, чтобы всё не закончилось убийством.» И последнюю свою мысль Кадзуха считает роковой, потому что буквально первая кандидатка — это маленькая, крохотная милая девчушка, но милая ровно до того момента, пока не начинает раскидывать взрывающиеся огненные шарики направо и налево, даже не заботясь о цели (а целью, судя по всему, был Венти, испуганно вжавшийся в стул и глазами подающий сигналы страже, чтобы они её увели). Следом за ней уводят водного мага, которая вместо магии, как таковой, начала жаловаться на отсутствие денег и предложила посмотреть судьбу Венти по звёздам — тут она что-то промямлила про грозного демона, который украдёт сердце принца, а потом уже её бубнёж не был слышен, потому что её под руки увела стража. Увела стража и грозную девушку с огненными волосами, которая плевалась огнём и изрыгала ругательства: «По закону вы должны дать мне договорить! Вы не чтите законы!». И ничего, что перед ней сидел принц собственной персоной. Вслед за ней отправилась ведьма (иначе её не назовёшь), угрожающая устроить летнюю грозу просто потому, что Венти заинтересовался её книжкой — та была странной, явно волшебной и завораживающей (по крайней мере, более завораживающей, чем сам маг). И, архонт его знает, что было бы дальше, если бы не одно но… «Но» под названием «покушение». Причём не просто покушение, а покушение на самого принца. Кадзуха успевает лишь достать оружие и отпихнуть Венти в сторону, когда лезвие его меча угрожающе звенит, бросаясь искрами, а безумец, что посмел напасть на принца средь бела дня, только зубы угрожающе скалит и отскакивает в сторону, уходя от рубящих ударов поэта. И в мгновение на площадке не остаётся никого, кроме Венти, Кадзухи и самого убийцы. Потенциального, по крайней мере. Каэдэхара даже усмехается, мельком оглядываясь — неужели спланировано? Кажется, в скором будущем с плеч полетят головы — король был жесток и неумолим по отношению к тем, кто был жесток с его сыном или народом. Главное только, чтобы сын его живым остался… — Ваше высочество, — Каэдэхара отступает на пару шагов назад, уклоняясь от свистящих ударов меча, — уходите сейчас же. — С ума сошёл? — нет, это Венти с ума сошёл, раз считает нормальным то, что он просто стоит и смотрит, как тут друг его защищает, а не бежит прочь в поисках помощи. — Хочешь, чтобы я потом твой труп оплакивал? — Ваша уверенность в моих силах прямо-таки поражает, — невесомо улыбается, снова отпихивая принца в сторону до того, как его успело бы разрубить пополам одним ударом меча, — но я настаиваю. Человек, которого вполне можно назвать сумасшедшим, действительно оправдывал своё звание — налитые кровью глаза, и взгляд такой дикий, бешеный, безумный, а движения резкие и агрессивные. Кадзуха с трудом отбивается только лишь потому, что силы в руках его противника было так много, что тяжело было удержать оружие под напором вражеского лезвия. Меч угрожающе звенит и трещит — Каэдэхара обречённо думает о том, что сейчас потеряет отцовское наследие и, кажется, собственную жизнь. И всё это за долю секунды, ту, в которую успевает сломаться оружие, и вся жизнь перед глазами проносится, а лезвие перед глазами угрожающе сверкает, приветливо помахав рукой надвигающейся смерти. — Кадзуха! — Каэдэхара крепко жмурится, искреннее надеясь, что успел хотя бы немного времени выиграть для того, чтобы сюда сбежалась стража и уберегла задницу его дорогого принца от неминуемой гибели. Удивительно, но это даже не больно. Только темно очень и холодно. А ещё шумно и трещит всё вокруг, а кончики пальцев обжигает током. — Кадзуха! — и он распахивает глаза, осознавая, что вовсе даже и не умер, а просто крепко зажмурился и съёжился, а звенит в ушах вовсе не от удара, а от взволнованно щебечущего без остановки принца. — Кадзуха! Ты в порядке?! Ты не ранен?! Каэдэхара напряжённо осматривается, отодвигая Венти в сторону — первым делом натыкается на труп. Точнее, в скором времени труп. Пока что он ещё жив… Ком подкатывает к горлу, а в нос забивается запах жареной плоти — по телу ползут фиолетовые змеи, нити тока, паутиной опутывая обуглившуюся кожу, а изо рта идёт пена, и жертва дёргается в судорогах, как загнанная в клетку птица. Треск и безостановочные щелчки проходящего через плоть электричества — обратный отсчёт последних секунд жизни. И небо застелило фиолетовыми тучами, а кончики пальцев прошивало током — им пропитался воздух вокруг, и при вздохе сердце неприятно-испуганно сжималось, пропуская через себя электроны. Перед глазами только пурпурные пятна и обезображенный лик убитого. Где-то вдалеке шумит, спешит на помощь стража… А рядом с обуглившимся телом расслабленно стоит… их спаситель. Огромная шляпа с широкими полями скрывает его лицо, но Кадзухе отчётливо мерещится ухмылка, довольная и жутковатая. Сердце вновь неприятно сжимается, предчувствуя беду, а Венти, видимо, поняв, что докричаться до друга сейчас практически невозможно, наконец обращает внимание на не внушающего доверие от слова совсем мага: — Могу я узнать ваше имя? — напряжённо щурит глаза, пытаясь за тёмной вуалью разглядеть лицо спасителя. — Сказитель, — парень приподнимает ткань так, будто одолжение делает. Его глаза — бездонный и непроглядный мрак с аметистовым блеском. Пустые, холодные и безжизненные — по коже идут мурашки только от одной силы, которая чувствуется в каждом жесте мага, в его небрежной ухмылке и проникающему в самые потаённые уголки души взгляду. Неуютно и… страшно — вот как ощущается этот человек. — Что ж, — принц придерживает Кадзуху за локоть, будто переживая, что он сейчас прямо тут в обморок свалится, и немного нервно улыбается, — полагаю, будет честно назначить вас придворным магом. Обязательно предложу вашу кандидатуру отцу… то есть его величеству. — Сочту за честь, — ток импульсами проходится от головы до самых кончиков пальцев, — ваше высочество, — и его сверкнувшая из-под шляпы ухмылка не обещает ничего хорошего. Каэдэхаре кажется, что это не к добру. Что служба у короля не должна начинаться с жестокого убийства, даже если жертва и покусилась на жизнь принца. Казалось, что за этими аметистовыми глазами и многозначительной улыбкой кроется самое настоящее зло, а в душе зрело, наливалось кровью очень… очень дурное предчувствие. Интуиция выла и била тревогу. А в небе опасно сверкали молнии, предупреждая о надвигающейся буре.