Эй, попиздим, бро?
В дыме папирос
Пока товарищ майор
Не заткнул нам рот.
Панегирик или некролог,
Рэп или панк-рок?
Музыка для бунтарей,
Лирика для недотрог…
***
— Молодой человек! Молодой человек, эй! — Да? — обернулся Худяков на позвавший его голос. Кричал лысоватый дедок у малозаметного прилавка со старым барахлом. Как и на любом блошином рынке, такого добра тут было хоть жопой жуй, но даже здесь находилась своя элита и свой андеграунд. И, что-то подсказывало Илье, сейчас его звало именно второе. — Я слыхал, вы диски ищете? — Ищу. — У меня есть то, что вам нужно. «Птицу ЕМЪ» не хотите приобрести? — Нет, спасибо. А «Пургена» нету у вас случайно? — Оооо, — воскликнул мужик и скрестил руки на груди, — Это вам в аптеку надо. — Да не, вы не поняли, мне диск нужен… — Не, друг мой, чувство юмора тебе нужно. А мы таким не торгуем, извини. Мож «Птицу ЕМЪ» всё-таки возьмёшь? — Н-нет, простите… Вцепившись в лямки своего рюкзака, парнишка поспешил прочь. Ничего, ничего… Подумаешь, снова не вышло, ещё и подкололи… Когда-то же он должен найти то, что ищет. И беда не в том, что он профукал все возможности купить подарок Йосе на день рождения и теперь, как дурак, бегал по этой барахолке в полуистеричном состоянии. Кто-то наверху невзлюбил его — в этом вся проблема. Вселенная ли, на которую склонен был валить все неудачи Свинкин, или бог, в которого Худой перестал верить еще в детстве, но кто-то явно не хотел, чтобы Илья нашёл сраный диск сраного «Пургена». Пх, смешная шутка… Ладно, не об этом сейчас. Почему этот «кто-то» наверху не мог войти в положение и, ну, просто послать ему этот ёбаный CD?! Сколько можно??? Третий час Худяков шароёбился по рынку, и нихрена. А на дворе, между прочим, — пятое октября. Только чудо и поставленный на 7 утра будильник спасли его от Йоськиного «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, БРАТАН!!!!» и стыдливого перебирания подарка в руках без возможности подарить что-либо в ответ. Нет, он не забыл! Просто времени не было… и этих… ресурсов, во! Ни физических, ни моральных, ни материальных. А сейчас, когда они появились, не было самого главного. Подарка. — Ну где-то же ты должен быть, ну! — бормотал Илюха, шагая к метро. Барахолок в Москве много, это утешало. Клёво было бы, если бы удача улыбнулась ему уже на второй… Шанс ничтожно малый, но не нулевой, надо просто хорошо искать. С рынком в Сокольниках его обломали, но может повезти в Кунцево или, скажем, в Измайлово… Правда, это противоположные концы города, а времени у Худого не так уж много. Конечно, кому какое дело, во сколько он в общагу вернётся, но Свинкина одного оставлять не хочется, в такой-то день. Надо ли думать, совершеннолетие отметить мало того, что вдали от дома, так ещё и в одиночестве… Нет, это не честно. Худяков, конечно, тоже до этого ни разу день рождения один не отмечал, но и проблемы в этом никогда не видел. Девятнадцать лет, двадцать, сорок пять — всё одно, на шаг ближе к могиле, и слава богу. А Йося зараза жизнерадостная: без подарка — неправильно, без торта со свечками — грустно, без родного человека под боком — вообще катастрофа. Ну вот как такого можно разочаровывать? Отъезжая со станции, Илья нервно прикидывал, сколько времени ему понадобится на обе поездки и возвращение домой. Выходило что-то сильно много, даже не считая, сколько он проведёт на каждой из барахолок. И ещё не факт, что там будут CD «Пургена», а другого Худому не надобно. Ну, Йоське не надобно, у Илюхи-то с музыкальным вкусом всё в порядке. Блин, Йось, почему нельзя было фанатеть по «Королю и Шуту»? Почему «Пурген»? «cd пурген купить москва» — набрал Худяков в поисковой строке, надеясь хоть чуть-чуть сократить свои мучительные мотания по городу. Среди кучи предложений купить диск в магазине втридорога, заказать из Новосибирска почтой, взять не CD, а винил, да ещё и другой группы, Илюхе удалось найти всего одно объявление о продаже дисков «Пургена» в Москве. И, о чудо! На той же красной ветке метро. И цена вполне демократичная — 100 рублей за штуку. — Здрасьте, я по поводу объявления, вы же диски «Пургена» продаёте? — Ну продаю, — прохрипел из телефона мужской голос. — А можно будет сегодня подъехать посмотреть? — Во сколько? — В течение часа… — неловко просипел Худяков, предчувствуя немедленный отказ; однако кто-то наверху, похоже, снова полюбил его, ибо в ответ спустя долгую паузу наконец раздалось «ладно», — Отлично, супер, спасибо вам большое, до встречи! Его громогласное «ЙЕС!!!!» разнеслось по вагону, разбудив мирно посапывающего младенца в коляске, но Худому уже было совершенно плевать. И на ребёнка, и на испепеляющий взгляд его матери. Он нашёл! Он смог! Ему не надо ехать ни в Кунцево, ни в Измайлово! Конечно, можно было бы сразу полезть в интернет, но не осуждайте — он старомоден и туповат, ему 19 сегодня! К тому моменту, как двери поезда раскрылись на «Юго-Западной», первые эмоции уже успели схлынуть, оставив после себя удовлетворение и чувство лёгкой эйфории. Если всё сложится как надо, это будет самый лучший день рождения из возможных. Ну, а если нет… Впрочем, думать о плохом не хотелось. Не сегодня, когда ему так повезло! Взбежав по ступенькам к выходу, Илья осмотрелся. Он уже бывал здесь, летом, когда с матерью ездил подавать документы в МГИМО. Поступить туда у него не вышло, но и ладно. Если честно, не очень-то и хотелось, — мама настаивала. Очень уж ей хотелось видеть своё чадо на какой-нибудь государственной должности, а тут ещё и аргумент железный нашелся: «Ты ж путешествовать хотел? Ну вот тебе прекрасная возможность!». Однако, когда выбор встал между платкой в МГИМО и каким угодно бюджетом, амбиции маменьке пришлось поумерить. «Мой сын — гений! Журналистом будет!» — хвасталась потом она всем знакомым и дозвонилась даже до далёких родственников из Волгограда, которых Илюха видел дай бог раз в своей жизни. К счастью, сейчас ему надо было не в МГИМО, а в прямо противоположную сторону — на улицу Академика Анохина, мимо московского педа и ломоносовского химического. Здесь в кружок расположились четыре совершенно одинаковые многоэтажки с облезлой штукатуркой и тёмными зассанными подъездами, что вызывают чувство ностальгии и ужасают всякого живущего на территории нашей необъятной. Всякого, но не Илюшку Худякова. Им двигала цель, надежда и ещё какое-то чувство в груди, которому он ещё не успел дать названия. Ну, и привычка, само собой. Не даром почти девятнадцать лет в похожем дерьме прожил! Каждый день с девятого этажа на первый и обратно бегал, лишь бы на лифте не ездить. А тут вообще лайт: всего до третьего подняться пришлось. На звонок в дверь поначалу никто не открыл. Худой нервно пожевал губу и попробовал позвонить ещё. Тишина. Только на третий раз за дверью что-то заскреблось, а затем хрипло спросило: — Кто там? — Это… эм… я по объявлению… Вы мне только что подъезд открывали. Затрещал замок, звякнула цепочка, и всё тот же голос прошелестел: — Заходи. Всё это не внушало абсолютно никакого доверия, и глубоко внутри что-то кричало: отсюда надо линять. Хреновая затея — припереться на окраину Москвы, к какому-то подозрительному челу в квартиру, ещё и не сообщить об этом никому, даже матери. Молодец, Илюх, осторожность на высшем, сука, уровне! Хотя, может, это лишь дурное предчувствие и ничего более… Могут же люди перебдевать? Вдруг вот он щас уйдёт, а на самом деле ему бояться и нечего было… и вот что тогда? Йося без подарка останется. И это почему-то пугало больше хриплоголосого мужика, продающего диски. Внешне хозяин квартиры полностью соответствовал своему голосу: рослый, крепкий, больше Худякова раза в четыре и сильнее страшно подумать во сколько. — Сюда иди. Собаки не бойся, она девочка умная, просто так не укусит, — опустив взгляд, Илья заметил в углу в куче одеял огромного стаффорда с толстым розовым ошейником и совершенно неподходящей кличкой «Вишенка»; потрепав питомицу за ухом, мужчина вынул из-под стоящей рядом кровати здоровую обувную коробку, — Какие диски нужны? — «Пурген», — ответил Худой, держась ближе к выходу. Кто знает, какие на самом деле манеры у Вишенки… — Так… Какой-то конкретный альбом или всю дискографию возьмёшь? Всю за десятку отдам. — Нет, спасибо, всю я не потяну, к сожалению. А «Реинкарнация» есть у Вас? — Есть. Сотка, — горделиво ответил мужик и протянул Илюхе пластиковую коробку с диском, — Сейчас таких цен и не найти. За б/ушные если только, а я тебе новый продаю. Берёшь? — Беру. Новый, говорите…? — Новейший. Для коллекции брал в две тыщи пятом, когда только вышел. От сердца, можно сказать, отрываю! — Тяжёлые времена? — робко спросил Худяков, протягивая сложенную вчетверо купюру. — Типа того. Мож ещё чё-нибудь возьмёшь? «КиШа» не надо? — Н-нет, спасибо, это я для друга, на день рождения ему. — Любимая группа, что ли? — Ага. И альбом тоже. — Хороший вкус! Поздравь его от меня там! — Аа… обязательно… До свидания, спасибо! Пока, Вишенка! — Бывай, пацан! По ступеням подъезда Илья слетел так быстро, как мог, уносимый гремучей смесью страха и радости. Его могли прикончить, скормить собаке или ещё чего похуже, но он выбрался! И у него теперь есть подарок для Йоськи! — Ему понравится, — заключил Худой, выйдя из подъезда с диском в руках. Приятно же получить на день рождения любимый альбом любимой группы? Конечно, Свинкин обмолвился об этом всего один раз, да и CD он не собирает, но главное же внимание, так ведь…? Плюс, они знакомы всего ничего, особых идей для подарков, как таковых, и нету. Хотя… есть ещё одна мысль, вообще-то. Благо, у Худякова остались ещё деньги. Излишек финансов, отложенных на подарок, и освободившееся время привели его на Таганку, в один из тех богом забытых подвальчиков, что любят занимать частные парикмахерские и ателье. Конкретно в этом раскинул свой ассортимент сетевой магазинчик с рок-атрибутикой, и пусть такое определение Илью скорее бесило, именно здесь он в школьные годы с радостью просадил бы всю скопленную наличку. Просадил бы, да не судьба. Денег в семье было не так много, и в Москву они с матерью ездили редко. Так что пришлось Илюхе открыть для себя дивный мир самопала, или, как мама это называла, «в деда пошёл». Правда, сам Худяков не понимал, к чему такое сравнение: дед-то алкашку гнал на всю деревню, а не нашивки рисовал… Прошло время, Худой наконец попал в дивное место из своих детских грёз, и у него даже было, что потратить… только уже не на значки с Nine Inch Nails и не на кулон Stigmata. — Здрасьте, а футболки «Пурген» есть у вас? — День добрый, — ответила миниатюрная девица к корявым пучком на макушке, — Есть, размер какой? — Аааа… Давайте XL, он сам разберётся. Девушка кивнула и, попросив подождать пару минут, юркнула в арку, занавешенную здоровым флагом Tokio Hotel. Постукивая пальцами по стеклянной витрине прилавка, Илья засмотрелся по сторонам. Всё было в точности так, как он себе и представлял: флаги увешивали стены и потолок, стойки с одеждой, от косух до мерчевых футболок и обуви, стояли то тут, то там, и изо всех углов звучала музыка, определить которую Худяков был не в состоянии. Вроде бы Simple Plan… — XL у нас всего одна осталась, — прервала его размышления вернувшаяся со склада продавщица; шурша обёрткой, она вытащила футболку и развернула её перед Илюхой, — С «Пургеном» ещё пара вариантов есть, но там размеры только S и XS остались. Могу принести, если хотите. — Нет, спасибо, — улыбнулся Худой, рассматривая портрет Ленина-панка с подписью «Все государства — концлагеря», — В S он не влезет, возьму эту, ему понравится. — В подарок кому-то берёте? — Ага. Другу. Лучшему. — Пакет подарочный понадобится? — Нет, спасибо. Сколько с меня? — Тысяча. Илья немного замешкался — вышло больше, чем он рассчитывал. Не критично, но придётся поэкономить на кофе. Что ж, ладно, чай тоже неплохо бодрит. Какой-то чай… — А картой можно? — Переводом, — ответила девица, пару раз стукнув пальцем по приклеенному к прилавку листку с реквизитами. Пока Худяков переводил деньги, она осторожно сложила футболку и засунула её обратно в прозрачный пластиковый пакет. — Есть. — Спасибо за покупку, ждём Вас снова! — Спасибо! Хорошего дня! Радостно пихнув покупку в рюкзак, Худой выбежал из подвала и рванул к метро. Вокруг него, не замирая ни на секунду, шумел город. Он нёсся по кругу потоком машин, говорил десятками тысяч человеческих голосов, выдыхал в синее небо белые клубы теплостанций. Едкий воздух его улиц наполнял лёгкие вместе с дымом от сигарет, солнце било в глаза, но душа пела, не тронутая прогорклым московским хаосом. Да, в этот момент Худяков определённо любил этот город. Любил его центр и окраины, дворы и подвалы, одиночество в толпе, бесконечный гул метро, механическое “Ulitsa akademika Yangelya station” и даже загаженную общагу в Южном Чертаново. Окрылённый непередаваемым потоком чувств, в их с Йосей комнату Илюха буквально влетел. Бесцеремонно распахнутая дверь с размаху всадила по тумбочке, едва не сбив лампу, благо, Худой успел её поймать — штраф за порчу имущества ему платить было нечем. На лежащей рядом «Очереди» Сорокина он заметил стикер: розовый, яркий, грех пропустить. «Я в магаз, скоро вернусь. Пить без меня не начинай:)» Худяков улыбнулся сам себе: предусмотрительность никогда не была его сильной чертой, но банку дешманского пива он себе-таки припрятал. В шкафу, во внутреннем кармане зимней куртки. Пора бы её наконец распить… Вернулся Свинкин минут через 15, таща в обеих руках по пакету продуктов. Дверь ему удалось открыть не сразу: локтем неудобно, плечом, скрючившись в три погибели — тем более. Пока он копошился, его сосед спешно отложил книгу, метнулся к рюкзаку и, решив казаться чуть более безразличным, не стал доставать подарок. Пусть будет так, «якобы случайно, как бы невзначай»… — Привет, — мурлыкнул Йося с широкой улыбкой, — Я нам пироженки купил! — Здаров. В смысле «нам»…? — Ну, я подумал, что без торта со свечками как-то совсем грустно, а ты с утра умотал и точно бы сам не купил, вот я и решил. На торт мне, правда, не хватило, так что будет у нас у каждого по пироженке. — А… спасибо… сколько я тебе должен? Со стипендии переведу, зуб даю. — Ой, да перестань, — отмахнулся Йоська, доставая из пакета коробку с двумя «корзиночками» и упаковку свечей. — И всё же? — Ничего ты мне не должен, мы же братаны как-никак! — Но-… — Никаких «но». Родители денег прислали — я купил, всё. Пойду до холодильника дойду, а ты свечи пока зажги. Худякову стало тошно от такой расточительности: сам он у матери денег старался не просить, только если она сама предлагала, а в остальное время приходилось экономить, отказывать себе в чём-то, растягивать стипендию и перебиваться случайными подработками. Собственно, так он Свинкину на подарок и наскрёб. А это зачем ещё? Можно подумать, Йоське больше не на что потратиться… Хотя, никто ж Илюху не заставлял ещё и за футболкой ехать аж на Таганку. Тоже сэкономить бы мог! Ну… нет, это другое. Он другу приятное сделать хотел, день рождения всё-таки… а Йося типа не хотел его порадовать, да…? — Сложно, — вслух подытожил Худой, щёлкнув зажигалкой. — Что сложно? — раздался сзади свинкиновский визгливый голос. Илья вздохнул и обернулся с двумя зажжёнными пирожными в руках: — Да так, ничё, задумался просто… Первым желание загадывай, ты главный именинник сегодня. — Ну, раз уж ты настаиваешь… — расплылся в улыбке Йоська, аккуратно обхватил пальцами худяковское запястье, зажмурился, сморщил нос и… резко задул жёлтую витую свечку. — Что загадал? — Не скажу, а то не сбудется! — Ой, да брось, мне можно! Йося помялся, думая, настолько ли он суеверен, чтобы лучшему другу не рассказать, но всё же решился: — Хочу, чтобы в моей жизни было как можно больше приключений. Чтобы как в кино! — Худяков закусил губу, сдерживая смешок: в свои только наступившие 19 он мыслил куда более приземлённо, — Ну не смейся! Дуй давай, я подержу. Волосами не попади ток! Над своим желанием Илья думал недолго: придерживая патлы руками, дунул на свечу с простецким «сессию сдать хочу». Розовые восковые капли попали на крем, но вряд ли бы он от этого стал менее вкусным. Правда, проверить это Худому не дали: — Нононо! Что загадал?! — спросил Свинкин, заведя руку с пирожным за спину. — Сессию сдать. — Ну не, так не пойдёт, давай нормальное! — Да в смысле?! Это ненормальное, по-твоему? — Вонючка ты. Нет в тебе авантюризма! О, вот тут Йоська очень и очень ошибался. Видел бы он мужика, у которого Илюха сегодня диск брал, — ни за что бы так не сказал. А уж про Вишенку и речи быть не могло... Кстати, о птичках! — Я тебе подарок приготовил, — откусив пирожное всего один раз, Худяков бросился к своему рюкзаку, — Ты говорил, тебе «Реинкарнация» пургеновская нравится… В общем, вот. И футболка ещё. С днём рождения! Широко раскрыв глаза, Йося уставился на диск, повертел его в руках и только потом развернул футболку. — Охренеть… для меня ещё никто ничего подобного не делал… Где достал…? — Да так, есть пара мест. Нравится? — Шутишь?! Я мечтать о такой днюхе не мог! У меня, кстати, для тебя тоже пара подарочков есть. На ходу снимая с себя полосатый кобейновский свитер и напяливая новую майку, Свинкин заглянул в свою тумбочку, пораспихал коробки с лекарствами от всех болячек и достал маленький полиэтиленовый пакетик. — Прости, что без подарочной упаковки, но главное — что внутри. С днём рождения, дружище! Внутри оказались фенечки. Много-много фенечек. В основном чёрные с небольшими вкраплениями разных цветов, в полосочку, в ромб, с узорами чуть посложнее и совсем однотонные, но все, как одна, аккуратные и сделанные явно с любовью. — Я заметил, что ты часто их носишь, вот ещё тебе наплёл, пока время было… — Это сколько же дней ты на них убил…? — Ну, я не считал, но много. Но не волнуйся, я быстро плету! Это, правда, скорее минус, чем плюс — вот тут чёт кривовато вышло… и тут вот… да и везде, в принципе… Кривовато, не кривовато, а у Худого лыба расплылась аж до самых горящих ушей. Подарок вроде незамысловатый, но, чёрт возьми, приятно! — А это что…? — А это я очень надеялся, что тебе понравится, — почти прошептал Йоська и достал из пакета закреплённую на куске картона серёжку; с широкого чёрного кольца свисал небольшой крест в цвет, немного вульгарный, но всё равно обладающий своей эстетикой, — Случайно мне попалась, сразу о тебе подумал. — Откуда ты знаешь, что у меня ухо проколото…? Он не жалел, что в 14 лет развёл мать на поход в салон — решение было взвешенным, учитывая их скромное финансовое положение, и ему даже нравилось, как маленький гвоздик с камушком переливается в мочке правого уха. Всё подпортил бывший одноклассник, вскользь бросивший «выглядит по-пидорски». Объективно — плевать. Илюху это не настолько задело, чтобы дать проколу зарасти. Но и прятать серёжку за внезапно отпущенными волосами это ему тоже не помешало. А вдруг и правда «по-пидорски» выглядит…? — Просто ты как-то спал, я смотрю, и- — Ты смотрел, как я сплю...? — Н-нет, я не пялился! — воскликнул Свинкин, безудержно краснея, — Я случайно заметил… примеришь? Устремив взгляд в пол, Худяков перекинул волосы на косой пробор и заправил прядь за ухо. Тот самый гвоздик с «пидорским» камушком уже давно сменил новый, изысканного чёрного цвета, без узоров и лишней мишуры. Удивительно, как он ещё не врос, но это лишь к счастью. Вытащить его не составило особого труда, а вот вставить Йоськин подарок оказалось тем ещё квестом. Пришлось даже пойти к зеркалу, чтобы попасть штырьком в крошечную дырку. Кажется, кому-то стоит чаще менять серьги… Тем более, что они, как оказалось, ему идут: на фоне длинных светло-каштановых волос и бледной кожи массивная серёжка с крестом смотрелась свежо, даже дерзко и ничуть не «по-пидорски». Уже как-то и прятать её не хотелось… Красиво же! — Ееебааать…, — протянул Йося, увидев Илюху по возвращении, — Тащ Худой, Вы красавец! А чё ты раньше такую причу не носил??? — Да я как-то это… стеснялся чёт… — Ну и дурак. Перед тобой теперь ни одна девчонка не устоит, даже завидую. — Кому, мне или девчонкам? — А это уж сам решай. Но с подарком я определённо угадал, да? Илья кивнул, смущённо поджав губы, и сунулся к карманам своей уличной куртки. Вроде бы там была резинка… когда-то… до переезда в общагу. Здесь она ему ни разу не понадобилась — не было матери, постоянно гонявшей его с раздражённым «патлы прибери, отрастил, ходишь теперь, как бомж, стыдобища». И вот спустя месяц, когда она наконец потребовалась, её нигде не было. Пиздец! — Чё ищешь? — Да резинку не могу найти… — Дать тебе? У меня есть. — А тебе нахрена они? — Ну мало ли… Тебе вон понадобились щас! — Лан, давай. Чёрт знает, сколько добра было у Свинкина в тумбочке. Иногда казалось, там было всё, от говна до пулемёта. Найти обычно ничего не мог ни сам хозяин барахла, ни кто-либо ещё, но иногда обилие вещей было даже на руку. Как сейчас, когда у Йоськи, обладателя коротких кудряшек, вдруг обнаружились резинки для волос. Держа одну из них в зубах, Худяков впервые за долгое время собрал высокий хвост. Надо же, он уже и забыл, как это выглядит… Морда открытая непривычно, но в целом… — В понедельник на пары так и иди. Не смотри так, я серьёзно! И вообще… там погода хорошая, пойдём прогуляемся? За окном и правда было чудесно. Даже сейчас, ранним прохладным вечером, когда золотые лучи солнца едва пробивались сквозь набегающие облака. — Погнали. Выпьем потом? — Да давай с собой возьмём, хуле нет? Только спрячь от комендантши, мало ли. И они ушли. Смеясь и болтая, попрятав выпивку по карманам курток, и даже не догадываясь, как круто повернётся их жизнь спустя какие-то полгода.